Приносящая надежду

Лена понимала, что просто накручивает себя, что и Родаг не простачок, и Киру Даготу Железный Феликс может позавидовать, и вероятно, не только в умении собирать информацию, но и в умении действовать решительно. И Гильдия не такая уж цельная, потому что Карис явно встал на сторону короны, да и Балинт тоже, и, Лене казалось, что и Руст. А вот Шавиан – сомнительно, так вроде бы неплохой человек, но подвинутый на своих магических талантах и уверенный, что маги – особые создания рода человеческого, стоящие выше всякого, кто Даром не наделен. А Родаг не наделен.

С Гарвином Лена говорила на эту неприятную тему, и он поначалу неохотно отвечал, а потом его то ли прорвало, то ли просто решил высказаться, чтоб Лена отвязалась, и он довольно красочно расписал свои ощущения, и расписывал до тех пор, пока не увидел, что Лена готова разреветься или в обморок упасть, осекся, поцеловал ладонь и вздохнул: «Ну я же жив». Лена собрала себя в кучу и велела продолжать, и Гарвин продолжил, но говорил уже о том, что думал в той клетке. И это было еще хуже.

Провести месяцы почти в неподвижности – для активного эльфа. Провести месяцы без возможности просто вымыться, а не обтереть тело влажным полотенцем – для чистоплотного эльфа. Провести месяцы в клетке – для свободного эльфа. Одиночество его не пугало, и будь клетка просто какой-нибудь сырой и холодной тюремной камерой без окон, он не чувствовал бы себя так.

Каждую секунду. Без перерыва на обед или сон. Ощущения, которых Лене действительно никогда не понять. Хуже любой боли. Уничтожение личности – и то гуманнее, наверное. И за что – за то что воевал. Один против всех. В другом мире. А самое тошное – маги это понимали и оправдывали. Но как же – нельзя. Волшебное такое слово – некромант. И все – в клетку.

И с Лиассом Лена тоже говорила, стараясь обходить вопрос о готовности отца поспособствовать повешению сына. О клетке. И Лиасс тоже рассказывал о том, как решетка пила силы и из него, хотя и краешком, все-таки действовала она внутрь. Но Лиасс все равно приходил. И продолжал бы приходить все долгие годы или десятилетия, которые Гарвин мог бы провести в подвалах Гильдии. Лене было стыдно, когда она думала об этом, а понимающий Лиасс пытался ее утешить. О казни он заговаривал сам, а Лена начинала дуться или менять тему, а он настаивал, и в итоге они даже поругались. Лена наорала на Владыку, а Лиасс рявкнул на Светлую: «Не понимаешь, так поверь, иная жизнь стократ хуже смерти!»

Самое ужасное, что Лена понимала. Гарвина она понимала, но Лиасса – нет. Нормальная женская избирательность. Но в отместку она взяла шута и Маркуса (черные эльфы-близнецы взялись сами) и отправилась в Силир. Просто так. На прогулку. О Милите она, признаться, просто не подумала: в Тауларме он был занят, дорвался до строительства, пытался реализовать кое-что подсмотренное в других мирах, в основном в Кадинии, показывал Лене эскизы, размахивая руками, рисовал в воздухе воображаемый дом и так был увлечен, что Лена и не представляла, как удастся оторвать его от дела, когда придет пора отправляться в Путь.

С ними ничего не случилось. Получилось нормальное небольшое путешествие, спокойное, мирное. Было жарковато, поэтому Лена сразу же разрешила мужчинам хоть до трусов раздеваться, но на такие радикальные вольности они не пошли, хотя рубашки порой снимали. И только сейчас Лена вдруг обратила внимание на то, что эльфов не берет загар. Понятно, что тела почти всегда прикрыты одеждой, но даже у смуглого Маркуса кисти рук и лицо были заметно темнее торса, что уж о самой Лене говорить, она-то и вовсе не раздевалась. Но и близнецы, и шут были равномерно светлокожими. Лена заинтересовалась, расспросила – да, эльфов солнце не брало, потому они легко работали полуголыми в любую жару и в тенек не стремились, солнечных ожогов у них не бывало, загара тоже, какая кожа имелась, такая и оставалась всегда. Среди них встречались смуглые вроде Далина, встречались совсем белокожие вроде Лиасса или нечто среднее вроде близнецов. И шута. Лена позавидовала. Конечно, никто не видел этой границы между загорелым лицом и белым всем остальным, но Лена-то видела. Один из близнецов (различать их Лена и не пыталась) удивился: да что за беда, Аиллена, зайди в Тауларме к Мике и попроси ее сделать такой крем, который кожу отбеливает и от солнца защищает, она изготовлением этих кремов в Трехмирье на жизнь зарабатывала и сейчас зарабатывает, у нее заказов из Сайбы ужас сколько. Будешь ровненькая и беленькая. А то можно попросить Мику научить делать такой крем, уж тебе-то она точно секрет свой раскроет, не сомневайся.

Лена сделала зарубку на памяти. Отбеливающие кремы? Почему нет? Красоткой не стать, конечно, никогда в жизни, да и не надо, а то сплошное страдание с этой красотой, вот одна из придворных дам Рины уже почти целое поместье спустила на всякие притирания и процедуры типа купания в козьем молоке, чтоб сохранить красоту… А даме уже перевалило за сороковник, хотя и выглядит она весьма недурно и красотой действительно блещет. Пока. И страдает от старения своего так, что чуть ли не удавиться готова с горя.

Мику Лена знала – именно Мика давала ей пару рецептов для крема. Была она стара для эльфийки, не обладающей сильной магией, то есть ей катило к тремстам и она уже чувствовала, что осталось ей недолго. Она же говорила Лене, что может без труда сделать ей краску для волос, если ее смущает седина. Лена, исправно красившая волосы в Новосибирске, подумав, отказалась. Уже привыкла видеть в зеркале эту седину. Ну и старит. Она и так не девочка, но и не старушка, что делать, рано седеть начала. Да и с шутом она так лучше сочеталась. Маркус заявил это с аномально серьезной физиономией, а эльфы потом еще полдня давились от хохота.

Силир был великолепен. Они поднялись довольно высоко, но не настолько, чтобы это доставляло какое-то неудобство, расположились лагерем в открыточно-живописном месте и провели там несколько дней. Просто так. Ничегошеньки не делая. То есть мужчины добывали пропитание и помогали Лене собирать травы, но разве можно назвать это работой? Конечно, черные эльфы работали круглосуточно и без перерывов на обед, примерно как Гару, который всегда был на страже.

А потом Лена вдруг поняла, почему ее так тянуло именно в Силир. Потому что не в Силир. Пришла пора взглянуть на Трехмирье.

* * *

– Нет, – сразу сказал шут, – без меня ты не пойдешь.

– Я с тобой не пойду, – возразила Лена. – Рош, клянусь в случае чего мгновенно возвращаться. Я уже научилась возвращаться почти точно. А если что, Маркус найдет дорогу.

– Аиллена, ты думаешь, мы тебя оставим? – хором удивились близнецы.

– А вы думаете, я вас с собой возьму? – удивилась Лена. – Уши помешали?

– И без ушей живут эльфы, – философски пожал плечами один.

– Нет, мужики, – заявил Маркус, – она права. Вам туда нельзя. Ни в коем случае. Рош, ты понимаешь, что ей это нужно? Что иначе она бы даже не заговорила об этом? А из Тауларма ушла… ну сам понимаешь, почему она ушла из Тауларма.

– Тебя связать? – спросил второй. – Ты не пойдешь в Трехмирье без мага. А маги здесь только мы. Маркус, ты очень хороший боец. Не скажу, что лучше нас, но очень хороший. Мечник – лучше, чем мы. Но этого мало. Нужна и магия.

– Вы эльфы, – напомнил Маркус. – Вас там убивают. Вот тебя там убьют, она будет просто счастлива.

– Нас рано или поздно убьют, – очень удивились близнецы, и опять хором. – Мы же не ткачи и даже не солдаты. Мы из стражи Владыки, мы существуем для того, чтобы принимать на себя чужую смерть.

– Я не хочу…

– Аиллена, даже не спорь. Я просто привяжу тебя к себе – и все. Никуда ты без меня не денешься. А брат побудет здесь с полукровкой.

– Я…

– Ты не пойдешь, – отрезали все четверо в один голос. А Лена схватила Маркуса за руку и сделала Шаг. Не вставая. Но реакцию эльфа она недооценила, он успел вцепиться в подол ее платья и обнаружился уже стоящим и озирающим окрестности.