Странница

Он честно подумал. А так как он был не глупее Маркуса, то все маркусовы мотивы тоже оценил и признал, что самое главное для короля он уже сделал. К тому же запорол последнее задание и, вероятно, засветился при этом, так что и правда лучше уйти подальше от разгневанного оппозиционера.

Лиасс, конечно, ругался, то есть осуждающе покачал головой и пожурил ее за легкомыслие, а мужчинам сделал втык за то, что не смогли ее переубедить. Только заслышав о Путях, Гарвин явился пред ее светлые очи и заявил, что вообще ни на шаг не отойдет, если она не поклянется взять его с собой. Лена поклялась. Через полчаса с тем же пришел Милит, но если Гарвин требовал, то Милит умолял, и отказать ему Лена тоже не смогла. Или не захотела. Хотя она очень смутно представляла себе постоянное соседство шута и Милита. И еще более смутно представляла, что будет чувствовать Милит по ночам, когда Лена будет в палатке с шутом. Впрочем, если ему хотелось ознакомиться с этим чувством, то мешать ему Лена не собиралась. Шут отнесся к новым спутникам легко, а Маркус даже не без облегчения. Пара сильных магов в хозяйстве пригодится. Гару это тоже устроило: ведь теперь кусочки можно будет выпрашивать у пятерых, а не у троих.

Несколько дней ушли якобы на сборы, а на самом деле Лене хотелось наобщаться с эльфами впрок, наговориться с Арианой в преддверии сугубо мужского общества. Всю сознательную жизнь все больше с бабами общалась. В школе мальчишек было меньше, в институте их было вообще десять штук на курс, да и те увечные какие-то, на работе тоже явно доминировал слабый пол. А тут – в гордом одиночестве в толпе этаких орлов. Даже собака – и та кобель.

Конечно, все было эльфийское. Лена еще подумала: так все походные вещи у них растаскаю, и палатки, и одеяла, и плащи… Взяли на этот раз две палатки, одну ей с шутом, вторую, побольше, – остальным. Вооружаться до зубов не стали. Гарвин вовсе пренебрег, решил, что хватит двух мечей (Маркуса и Милита) и одного лука (шута), но понабрал всяких ниндзевских штучек и лично проверил, взяла ли Лена свой стеклянный кинжал и метательные ножи. Ножи вообще только пояс оттягивали, поэтому Лена повесила их на шута. Лиасс отсыпал им изрядное количество серебра, а Родаг, как оказалось, дал шуту кошелек с золотом.

В общем, груза получилось совсем немного. Мужчины умели довольствоваться совсем малым, ну и Лена научилась, тем более что у нее опять отобрали даже ее аптечку. А еще разговаривали, как с маленьким ребенком. Милит проникновенно объяснял, что ему намного легче нести намного больший груз, чем ей, потому что он мужчина, к тому же вон какой здоровый, к тому же эльф, а значит, примерно вдвое сильнее и выносливее человека такого же сложения. Шут предлагал сплести кресло, которое можно было бы навьючить на Милита, и посадить в него Лену. Он-то, конечно, шутил, но эльфы приняли всерьез и даже взялись обсуждать, как Лене будет в этом сооружении удобнее сидеть: боком или спина к спине.

Лошадей решили не брать. Точнее, Лена решила. Странницам положено ходить ножками. Конечно, она не эльф, а не шибко молодая и уж точно вовсе не выносливая женщина с подзабытым, но все же артритом, да вот спешить им некуда, придется ходокам приноравливаться к ее шагу, а ежели утомит низкая скорость, то можно по примеру Гару побегать кругами.

Как и советовали, Лена для начала запутала следы. Буквально в километре от Тауларма она сделала Шаг, а там еще несколько подряд, у нее даже закружилась голова. Да что у нее, эльфы трясли своими локонами, но Лена остановилась, только когда прозаично шмякнулась на мягкое место. Мужчины немедленно впали в панику и засуетились, а Гару, жалобно повизгивая, начал лизать ей лицо.

* * *

Путешествие получалось замечательным. Им было попросту весело вместе. Никто не гонял шута по поручениям, никто не косился на некроманта Гарвина, а Милит с Маркусом оба были и вовсе неконфликтные. Мир, в который они попали, не был похож на Сайбию или даже те миры, в которых Лена побывала с Маркусом и шутом. Он был сказочный. Если уж полевые цветы, так затмевающие любые орхидеи. Если уж деревья, то такие, о которых любой ботанический сад может только мечтать. Если уж деревня, так полная Идиллия пополам с Аркадией и очаровательными пастушками и жизнерадостными пахарями. Правда, здесь не было эльфов. Здесь просто не знали, что это такое, и Милита с Гарвином считали такими же людьми, разве что очень красивыми. Странниц здесь тоже не знали, однако их компанию встречали более чем приветливо и не драли за еду и ночлег каких-то очень уж больших денег. Шута принимали за бродячего менестреля, потому что он, кроме лука и стрел, тащил с собой аллель, Лену – за его жену, а остальных – просто за бездельников-пилигримов, которые ищут алтарь местного бога вместо того, чтоб дома строить или хлеб сеять. Но так как бездельники исправно платили, никаких претензий к ним не предъявлялось. Более того, если шут развлекал почтенную (или не очень почтенную) публику в трактирах или просто на площадях, их щедро кормили и поили бесплатно и еще с собой давали. Шут искренне удивлялся своему успеху, ведь в Сайбии его просто освистали бы и забросали объедками, а здесь каждая баллада вызывала просто взрыв восторга. Лена не стала ему напоминать свои рассказы и безголосых певцах из ее мира, где шут запросто перепел бы любую эстрадную звезду, включая Колю Баскова.

Погода была отличная, так что ночевать они предпочитали на свежем воздухе. Мужчины даже палатки себе не ставили, заворачивались в одеяла и дрыхли у костра, зато Лене с шутом палатку ставили непременно, хотя и не боялись, что она замерзнет. В первую такую ночь шут самолично покрутил ее звукоподавляющее кольцо и вопросительно – и просительно – заглянул в глаза. А Лене было как-то неловко.

– О Милите думаешь, да? – грустно спросил шут. – То есть не о нем, а о том, что он сейчас думает? И как, теперь пять лет будем странствовать и спать врозь, да?

– Еще чего, – испугалась Лена, насмешив его. – Но привыкнуть-то я должна, правда?

– Вот и привыкай, – оживился он. – Лена, он знал, что будет, когда просился с тобой… Нет, если ты не хочешь, я не настаиваю…

– Почему ты никогда не настаиваешь? – спросила Лена. – Вообще никогда? Это, как мне кажется, вашему брату несвойственно. Один ты такой деликатный.

Шут улыбнулся.

– С тобой. Вообще я тоже был неделикатный и настаивал. Конечно, случалось, что и отказывали, но в такой вот ситуации уже редко. А с тобой не могу. Мне кажется, я просто знаю, когда тебе не хочется или ты себя плохо чувствуешь… Мне передается, понимаешь? И я понимаю, что будет как-то не так… не знаю. Сам не знаю. Может, дело в тебе, может, во мне, но я не могу от тебя требовать ничего. А это – требование. Или навязчивая просьба. – Он помолчал и честно добавил: – Но все равно хочу. Никогда никого так не хотел. Вот.

* * *

А Милит держал себя точно как Маркус или Гарвин. Как старый верный друг. Словно и не было полугодовой близости. Никаких намеков, никаких взглядов, никаких вздохов. Лена даже понадеялась: может, разлюбил? Это было бы здорово.

Назвать путешествием их прогулку было трудно. Туризм. Причем для Лены крайне комфортабельный. Как Странницы ходят в одиночку? Она ведь не имела других забот, кроме как переставлять ноги, да еще ее заботливо спрашивали, не устала ли. А она научилась идти по полдня без привалов, ведь они не спешили, возникал какой-то ритм, они весело шагали по дорогам или лесным тропам, кто-то из мужчин отходил «в магазин» и возвращался с подстреленной птицей или пойманным зайцем, Маркус собирал травы и корни, потом мужчины натаскивали хвороста, приносили воду (эльфы додумались до ведра, сделанного из пропитанной чем-то кожи, не то чтоб совсем непромокаемой, но вот принесли воды из отдаленного ручья было можно, а в сложенном виде оно занимало совсем немного места), разводили костер и готовили еду. Нет, в этом Лена тоже участвовала: помешивала в котелке и снимала пробу. А в общем, каждому какое-то дело находилось, но Лене меньше всех. Если вода была поблизости, ей разрешали помыть посуду, если она настаивала. А самой главной обязанностью было вытаскивание колючек из шерсти Гару и чесание его за ушами. Ну уж заодно вечерами Лена и всего его вычесывала, так что пес имел крайне ухоженный вид. Кусочки он выпрашивал больше проформы ради, потому что легко обеспечивал себя пропитанием сам. Он ловил и ел мышей, птиц, всякую мелкую живность типа кроликов или сусликов, а у них клянчил хлеб или пряники. Или хоть что-нибудь, лишь бы из рук.