Странница

– Владыка, – обеспокоенно начал посол, – получается, что против тебя стоит какой-то великий маг… Но я не слышал, чтобы среди эльфов Сайбии был маг такой силы…

– Среди эльфов Сайбии нет мага сильнее меня, – кивнул Владыка. Лишний раз подчеркнул, что он честный подданный короны. – Я знаю это точно. Здешние эльфы признали меня Владыкой, посол. Никто не заставлял их. Владыкой можно либо быть… либо не быть. Всякий эльф это знает.

– Владыка не вождь и не король, – поддержал Милит, – Владыка – отец. Даже больше. И эльфы… ну, мы видим, Владыка ли это. Если видим – то и разговоров нет. Этот эльф не здешний, посол.

– Он сильнее Владыки?

– Вряд ли, – усмехнулся Лиасс. – Иначе он не действовал бы исподтишка. Ничего. Впредь буду умнее, стану держать наготове заклинания…

– И носить кольчугу, – твердо закончил посол. – От имени короля требую, чтобы ты соблюдал меры безопасности, Владыка Лиасс.

– Я исполню твое требование, – согласился Лиасс, – и буду носить кольчугу. Ты хочешь доложить об этом королю?

– Не уверен, что смогу это сделать так, чтобы нас не услышали… те, кто не должен слышать, – покачал головой посол. – Потом. Когда король нанесет тебе визит. Как ты себя чувствуешь, Владыка?

– Хорошо. Несколько дней мне придется провести в постели… как решит Ариана. Она лучше разбирается в этом.

– Как себя чувствуешь ты, Кайл?

– Не особенно, – улыбнулся Кайл, – но это быстро пройдет. Что? Это действительно я? Я устроил покушение на Владыку?

– Нет, – утешил его Кавен, – ты был только посредником. Полагаю, между Маркусом и тем магом.

– Я не сказал?

– Нет. Чтобы ты сказал, нужен глубокий допрос.

– Нет, – выпалила Лена. – Только попробуйте – и точно никогда больше меня не увидите. Обещаю.

– Никто и не собирается пробовать, Аиллена, – удивился Лиасс. – Что изменится от того, что мы получим подтверждение: да, это тот самый маг или другой? Поверь, Кайлу ничего не грозит. И тем более глубокий допрос. Даже если он будет его требовать. Кстати, Кайл, я запрещаю тебе даже думать об этом. Ты меня понял?

М-да… это был Владыка. И Кайл опустился на колено, прижал к груди раскрытую ладонь и понуро повторил:

– Я понял тебя. Владыка.

И чуть не свалился. Милит успел его подхватить и водрузить обратно на стул, потом повернулся к Лене.

– Не уходи. Поверь в мое чутье. Тебе нельзя уходить от нас. Беда грозит не нам, а тебе.

Гарвин вытаращил глаза. Преувеличенно. Лиасс тоже – почти. Милит не то чтоб смутился, но выглядел не так уверенно, как обычно. Как там шут? Конечно, как все заявляют, она чувствует то же, что и он, однако не всегда.

– Объяснись, Милит, – потребовал Лиасс в конце концов. Милит вскинул голову, но получилось забавно: он был и так выше всех, потому принял прежнюю позу и тихо, но убежденно сказал:

– Ты всегда верил в мое чутье, Владыка. Поверь и сейчас. Я чувствую, что ей грозит опасность.

– Знаешь, Милит, – деликатно начал Кавен, – опасность, которая грозит Светлой, – это как-то очень уж чересчур. Даже сумасшедший не причинит умышленного вреда Светлой, а мы имеем дело не с сумасшедшим. И даже не с человеком. Прости, посол, но эльфы чуть больше знают толк в магии и силе проклятий. Обидеть Светлую – навлечь на свою кровь проклятие, Милит.

– Я знаю, – пробурчал Милит, – а чутье солдата куда девать?

Гарвин еле слышно уточнил, куда. Ну конечно, у них для всего одно место. Наверняка голливудятину всякую смотрел. Чтобы исчерпать вопрос, Лена успокоила:

– Я пока никуда и не собираюсь. Мне и здесь хорошо. Тем более если вы не намерены устраивать еще одну пытку для Кайла. И для шута с Маркусом.

– Да ничего с ними не случится, – удивился Гарвин. – Переживут. Мужчины они или нет?

– Они мужчины. А ты не будешь, если продолжишь меня доставать, – пообещала Лена, вызвав такой взрыв хохота, что растерялась. Удачно пошутила на эльфийский лад? А чего ж тогда посол слезы утирает? И Карис даже икать начал от смеха. Кайл обессиленно привалился к стене, чуть ли не всхлипывая. Хохотал Лиасс, невольно хватаясь за грудь, хохотал даже вечно суровый Кавен, что уж говорить о Милите. Гарвин смеялся тоже, но скорее потому, что не смеяться было нельзя, а взгляд у него был такой… озабоченный. Лена догадалась: ему очень не хочется, чтоб об этой незатейливой шутке узнали остальные. Наверное, все-таки это что-то особенное у них, иначе чего б так веселиться? Лена пожала плечами (они даже застонали) и отправилась к своим. Оба крепко спали, Маркус даже не похрапывал, а шут явно видел тревожные сны: лицо странно подергивалось. Ариана ободряюще улыбнулась.

– Ну что там с малышом? Тайное заклятие?

– Наверное. Я в этом не разбираюсь. Ты же не думала, что Кайл сознательно может причинить Владыке вред?

– Ни один из наших эльфов не сможет, – пожала плечами Ариана. – Королю мы дали истинную клятву вслух, а клятву Владыке каждый дал в своем сердце. Это вмешательство извне. Хотя я и правда не представляю себе, как эльф может стрелять во Владыку…

– А эльфа допросили?

– Конечно. Некромант. Не из этого мира. Даже допрос мага не понадобился, когда он узнал, что отец – Владыка. Был потрясен. Все рассказал – только проку нет. Он не знает, кто этот эльф. Сильнейший маг. Магия неясного ему уровня. Что-то необычное.

– Что с ним будет?

– Мужчины решат. Эльфы не убивают друг друга… но есть и иные способы наказания. Например, лишить магии. Совсем. Кольцу это по силам.

– Почему решают только мужчины?

– Потому что я не хочу решать, – удивилась Ариана. – А кроме меня в совете нет других женщин. Так уж получилось. Мы все равны и свободны и подчиняемся решениям совета только потому, что в совете достойнейшие. У нас не так, как у людей. Совсем не так. Ты волнуешься за полукровку? Почему?

– Плохие сны.

Ариана на минуту вышла и вернулась уже с Гарвином.

– Посмотри его сон, брат.

Лена не успела ничего сказать. Гарвин взял шута за руку. Тот дернулся, словно от боли, скривились губы – и тут же успокоился, даже дышать стал ровнее, расслабилось лицо…

– Воспоминания, похоже, – констатировал Гарвин. – Обычный плохой сон. Я недостаточно хорошо его усыпил. Он был особенно возбужден, я этого не учел. Вообще, у него удивительно яркие и логичные сны. Знаете, без этой неразберихи, которая обычно снится. Аиллена, все хорошо.

– Если даже ты сто раз повторишь «все хорошо», я в это не поверю, – проворчала Лена. – Вон как сердце неровно бьется.

Гарвин открыл было рот, но промолчал. Что ж такого особенного она сказала? Лена села на край кровати, взяла шута за руку. Пальцы были холодные. Гарвин примостился на стульчике рядом с туалетным столиком, взял успокоительный амулет и рассеянно его погладил.

– Крепко ты меня приложила. Спасибо хоть не при всех.

– Пожалуйста. Ты умеешь видеть чужие сны?

– Умею, – вздохнул Гарвин. – Я много что умею, Све… прости, Аиллена. Ты держишь его за руку – и у вас одна аура. Ты отойдешь, и у него появится своя. Очень сложная у него аура. Я не видел подобной, понимаешь? Обычно преобладает какой-то один цвет или пара близких. Голубой и серый. Цвет травы и цвет листьев. Не бывает, чтоб и алый, и чисто-белый, и черный. Одновременно. А у него – так. Да еще и переменчивая.

– И что это означает?

– Если б я знал… А твою я почти не вижу. Очень смутно. Только знаю, что она не светлая, как у всех Странниц, а яркая.

– Ты думаешь, я знаю, что значит светлая аура или яркая?

– Совсем? – удивился Гарвин. – Извини, не думал. Яркие краски – яркие чувства. Или яркая личность. У Владыки очень яркая аура. И у тебя. Владыка не страдает яркими чувствами, ты… прости, не яркая личность. Аура не неизменна, Аиллена.

– А у тебя какая?

– Не знаю. Вот свою видеть не дано даже Владыке. Ты неспокойна, Аиллена. Почему? Потому что они чувствуют себя не лучшим образом?

– Да. И они, и Кайл. Почему тебя это так удивляет?

Гарвин покачал головой, чуть склонив ее набок. Впервые, пожалуй, Лена видела, чтобы светло-голубые глаза… очень светло-голубые… не казались неприятными. Может, за счет этих непонятных эльфийских крапинок? Ведь у Кайла глаза действительно цвета речной воды: зеленовато-серовато-голубоватые и совершенно прозрачные, а крапинки – словно камешки на дне. Мультяшная красота.