Страница 42 из 79
– Мрачновато здесь, – раздавил тишину прапорщик Леонидов. – И никого не видно. Вымерли они тут все что ли?
– В детстве, когда нас возили в Светлоярск, – поделился воспоминаниями прапорщик Буткевич, – у нас ходила история про здешних призраков, обитающих в заброшенных галереях и казематах.
– И я про них слышал, – вполне серьёзно сказал Леонидов. – Эти истории, похоже, передаются из поколения в поколение.
Масканин с подозрением посмотрел на молодого прапора, но промолчал. Леонидов был младше Буткевича лет на семнадцать, и его лицо в этот момент выражало крайнюю серьёзность. Зато Торгаев не промолчал, он громко хохотнул и хлопнул своего прапора по плечу. Одновременные улыбки озарили всех четверых, только у Леонидова она была растерянно-смущённой.
– Нет здесь заброшенных галерей и казематов, – уже без улыбки заявил Торгаев. – Призраки давно в старых казармах живут. Им там привычнее.
– Я тоже так думаю, – серьёзным тоном сказал Буткевич. – Оно им надо где ни попадя шастать?
Рот Леонидова приоткрылся, а глаза заскакали по лицам товарищей. Вся троица хранила суровое молчание.
– Говорят, они безобидные, – поделился познаниями Масканин.
– Только не зимой, – не согласился Торгаев. – Зимой их тянет поближе к живым.
– Наверное, им тоже холодно, – рассудил Буткевич.
– Вряд ли. Они скорее от скуки к людям лезут.
Леонидов захлопал глазами и махнул рукой.
– Да идите вы! – и отвернулся, отчего не увидел улыбок.
Не заметил он и того, как к ним подошёл Семёнов, звук шагов которого гасил гуляющий по вершине ветер. Он жестом пресёк попытку Торгаева подать команду и пожал всем руки.
Леонидов обернулся на шуршание за спиной и чуть не дёрнулся от неожиданного появления полковника.
– Что это с вами? – вопросил Кочевник, протягивая руку. – Смотрите так, будто я сквозь стену прошёл…
Троица сдержано засмеялась. Их смешки полковник воспринял по-своему и тоже улыбнулся. А Леонидов, пожимая руку, одарил всех таким взглядом, словно про себя поклялся добыть в качестве "языка" первое попавшееся привидение.
– Ну что, господа, – показал направление Кочевник, – вперёд! Во мрак подземелий!
Толстые стальные двери, парные посты охраны, широкие бетонные ступени, просторные туннели с аркообразным сводом, – Кочевник вёл их не менее трети часа, каждый раз задерживаясь для проверки у очередного поста. Впервые сюда попавшим "охотникам" казалось, что они не в столице, а где-нибудь в укрепрайоне, близь передовой и вот-вот прозвучит серена и галереи заполонят подразделения гарнизона.
Наконец, полковник вывел их к комнате с простоватой бронедверью без кремальер и приглашающим жестом показал вовнутрь.
Помещение сильно смахивало на обыкновенный рабочий кабинет. Длинный овальный стол, расставленные через одинаковые промежутки стулья, телефонные аппараты у примкнутого к столу бюро, шкафы и шкафчики вдоль стен, стеклянная люстра с несколькими лампочками, и даже кадка с каким-то пышным растением в углу. Опознать растение никто из вошедших не мог, выглядело оно завораживающе-странно: ярко-красные прожилки на сине-зелёных листиках и мелкие сморщенные бутоны, словно кем-то нашлёпанные как попало вдоль стеблей, что выглядело совершенно необычно для любого любителя ботаники. Кроме Кочевника, только Масканин удостоил растение мимолётного взгляда, остальные таращились на него во все глаза. А Максима больше заинтересовала бирка на кадке с надписью: "Чудесная хрень". У хозяина сего "чуда" своеобразное чувство юмора, а само "чудо", несомненно, привезено из Пустошей.
– Занимайте места, – распорядился Семёнов и уселся поближе к бюро, стул под ним громко скрипнул.
– Кого ждём, Дмитрий Антонович? – поинтересовался у него Торгаев.
– Кого-то очень секретного, – зевая и рассматривая потолок, сказал Масканин.
– Ага, – кивнул Буткевич, глядя на своего непосредственного командира, – сейчас нас приобщат к очень страшным тайнам.
– Всегда мечтал стать переносчиком страшных тайн, – ухмыльнулся Масканин.
– Я тоже, – вторил командиру прапорщик. – Порой это трудно лечится.
Леонидов старательно водил пальцем по столу, а Торгаев, глядя на него, начал делать то же самое, но с ещё более сосредоточенным выражением.
Кочевник наблюдал всё это, давя усмешку. Больше всего его развеселило дуракаваляние Торгаева и Леонидова, усиленно изображавших салаг, "которые тут ни причём". Семёнову вспомнились далёкие молодые годы, когда он командовал ротой. Тогда, бывало, кто-нибудь в строю старался сделаться как можно более незаметным, за что тут же попадал в разряд "добровольцев" на не очень приятное времяпрепровождение.
Когда дверь открылась, он встал и подал команду: "Господа офицеры!"
Загрюкали стулья. "Охотники" вытянулись в струнку.
– Вольно, – скомандовал вошедший полковник и быстро прошагал вдоль стола к бюро. – Садитесь, господа.
Полковник Безусов ощущал лёгкую неловкость, что теперь, пусть и временно, стал начальником Семёнова – своего учителя, к которому питал уважение и которого считал гораздо опытней себя. Но всё повернулось так, а не иначе, и с каменным лицом он уселся на свой стул.
– Я полковник Безусов, – представился он. – Начальник светлоярского УК и командир столичного "охотничьего" отряда. С этого момента ваши группы подчинены мне на время проведения операции. Цель и детали операции я изложу чуть позже. А пока что ознакомьтесь вот с этим.
Полковник наклонился и вставил ключ в сейф. Несколько поворотов и щёлчков, и в руках у него появилась средней толщины папка. Безусов дёрнул завязки и вытащил четыре одинаковые стопки прошитых и пронумерованных листов. Потом встал и, обходя стол, собственноручно раздал "охотникам" документы. Кочевнику бумаг не требовалось, в курс дела он успел вникнуть истёкшей ночью.
– Читайте, не торопитесь, – произнёс Безусов. – После начнём заниматься конкретикой.
Масканин перелистывал свежеотпечатанные на машинке листы, подперев голову кулаком. Мало-помалу у него начала складываться соответствующая его допуску картинка. В столице орудовала агентурная сеть и вместе с ней наличествовали "стиратели", действовавшие, судя по отчётом местных "охотников", автономно. В группах они работали крайне редко, делая упор на одиночные действия. Судя по собранным данным, приказы они получали через координатора и не имели между собой связи.
Масканин перевернул последний лист и задумчиво огляделся. Из прочитанного вытекало, что в Светлоярске сложилась довольно напряжённая обстановка, а значит можно пока выкинуть из головы мысли про мирный тыл. Ребята ещё не дочитали. Полковники всем своим видом являли терпеливое ожидание.
– Разрешите вопрос? – обратился Масканин.
– Разрешаю, – ожил Безусов.
– "Рарог" решено задействовать вам в усиление?
– Не совсем. Но и это тоже. Мой отряд понёс потери. К счастью, обратимые. Ваши группы я намерен включить в операцию, как сложившиеся боевые единицы.
– Не исключены и самостоятельные действия, – добавил Семёнов.
Безусов согласно кивнул и сказал:
– Вижу, все закончили. Итак, перейдём к конкретике…
Масканин навострил уши. Он был доволен, что его группу не раздёргают. Безусов тем временем перешёл к постановке задач.
Доктор Эльбер Викс стояла у окна своего кабинета. Долгие мгновения она рассматривала внутренний двор госпиталя, наблюдая как гуляют по дорожкам выздоравливающие раненые.
Острецов остался на ногах. Как и всякий воспитанный человек, он не мог себе позволить сидеть, когда дама стоит. Генерал-лейтенант молчал, предпочитая не торопить с ответом уставшую после нескольких операций подряд Эльбер.
– Уэсс быстро поправляется, – сказала доктор и повернулась к гостю. – У него отменное здоровье. Да и молодость берёт своё.
"А улыбка у неё красивая, – подумал Острецов. – Жаль, что она так редко улыбается".