Страница 5 из 87
— Не поверите, — сказал Верховный, промокнув салфеткой губы и позвонив в колокольчик, давая сигнал на подачу десерта, — я ведь, Пётр Викторович, в детские годы зачитывался фантастическими рассказиками о том как мы вновь выйдем в космос, покорим звёзды и встретим остальное человечество. Мечтал в юности конструктором стать, обитаемые ракеты проектировать, как в тех рассказах. Но увы, не смог противиться воле батюшки, избравшего для меня сию стезю служения по экономическому департаменту.
Последняя фраза настолько совпала с мыслями Краснова, что услыхав её, он ещё крепче утвердился во мнении, что Ольшанский на посту Верховного правителя скорее фигура случайная, ставшая во главе государства по воле судьбы. Точнее по воле Тайного Совета, нашедшего в нём компромиссную фигуру. Возможно, нынешний правитель Новороссии был превосходным исполнителем и одарённым организатором, да так оно, видать, и было. Но этого мало. Не хватало Ольшанскому лидерских качеств, ой как не хватало. А без них на таком посту нельзя. При ином раскладе и при иной политической системе он бы не удержался на 'троне'.
— А обернулось-то оно во как… — продолжил Верховный. — Не мы к вам, а вы к нам… В столь тяжёлые для Новороссии времена.
— Увы, Аркадий Филиппович, времена не выбирают.
Времена для Новороссии действительно были суровы. Хуже, наверное, положение только в Хаконе, особенно для ХВБ и прорусского правительства, кстати, отнюдь не марионеточного. В Хаконе ведь вторая гражданская война идёт. Но Хакона Хаконой, а для осуществления задуманного была выбрана Новороссия, от чего и следует отталкиваться. К тому же, Краснов и компания питали к ней симпатию, она им и ближе, и родней, чем остальные темискирские страны. Впрочем, здесь не обошлось без исключения — Хельге, родившейся и выросшей на дойчеговорящей планете, ближе была как раз Хакона.
Положение в Новороссии и в самом деле нестабильное; стараниями Острецова и его начальства, Краснов в этом вопросе сильно поднаторел. Не только война была причиной. В стране отмечался разгул велгонской агентуры, включая действующих под этой маркой рунхов. Террор, саботажи и прочие 'прелести' тайной войны. Кроме того, страна находилась в нестабильном геополитическом положении. Давний и надёжный союзник — Аргивея потерпел военное поражение, часть экономически важных океанских коммуникаций блокирует флот Велгона, провокации на границе с Великим Герцогством. Арагонцы выжидают, пожалуй так можно охарактеризовать их внешнеполитическую линию. Партия войны давит на Великого герцога, сторонники мира, опасающиеся резкого усиления Велгона, своих позиций пока не сдают. Но кто скажет, какова будет их сила через месяц, через два? По большому счёту, партия мира, то есть та часть аристократии, что ратует за нейтралитет в идущей войне, опасается Велгона справедливо, видя потенциальную опасность его выхода к границам ВГА. В какой-то степени здесь работала до нельзя простая логика: раз уж велгонцы русских победят, то герцогская армия их тоже не остановит. Рано или поздно велгонская народная армия двинет свои ударные группировки на юг. Великий герцог своего мнения не высказывал, он искал истину, сталкивая лбами обе партии. Это ещё Краснову не было известно, что дипломатической разведкой Новороссии были отслежены переговоры велгонского посла с главами Кантонов о найме от трёх до пяти армейских корпусов. За золото кантонские наёмники издавна воевали по обе стороны океана. Зато знал Пётр Викторович о постепенном и неуклонном отставании Новороссии и остального мира от Велгона. Отставании в технологиях, прежде всего в военных. Подборки материалов, сделанные для него Острецовым, вызывали серьёзные опасения. Взять, к примеру, авиацию. Во всех странах сохранялся приблизительно одинаковый уровень развития поршневых самолётов, достигший в последнее десятилетие своего потолка. Разработки реактивных летательных аппаратов велись везде, однако реактивные эскадрильи в боевом составе воздушных флотов имели всего четыре державы: Велгон, Новороссия, Островной Союз и Северная Ракония. У этой четвёрки стран реактивная авиация насчитывала всего-то по несколько десятков единиц, что в принципе слишком мало, чтобы всерьёз делать на неё ставку. Но в Велгоне велись испытания, в том числе в условиях фронта, истребителей следующего поколения. С вертолётами ситуация была примерно та же, но здесь Велгон обогнал всех в численности. Штурмовых вертолётов у него имелось не более одной сотни, разбросанной по всем фронтам. Но вот транспортных — смело можно сказать: неисчислимо. Это конечно большое преувеличение, но на общем фоне их количество выглядело именно так. По данным разведки, их число приближалось к тысяче двумстам единицам.
Помимо этого, по просьбе начальника разведупра, 'Реликт' сделал снимки строительства 'интересного' объекта на севере Велгона, почти на самой границе с пустошами. Про назначение строящегося объекта, имеющего явно военное значение, сказать что-либо определённое пока было сложно. Но. Некоторые особенности налаживаемой инфраструктуры наводили на мысль о будущем космодроме. Пусть примитивном, но всё же. Не хило они разгулялись, подумал тогда Краснов, обсуждая снимки с Кочевником и офицерами разведуправления. Этак через год-два, а может и раньше, начнут спутники запускать. Сперва примитивные, как на заре космической эры человечества, потом геостационарные. Кто знает, может сразу с последних начнут? Так глядишь и боевые платформы на орбиту выведут или ещё какой 'сюрпризец'.
— Как устроились, Пётр Викторович? — между тем спросил Верховный, наливая в фужер яблочный сок, которым он вознамерился запивать поданные на десерт пирожные с шоколадным кремом. — Нет ли у вас претензий?
— Какие претензии, Аркадий Филиппович, помилуйте, — отозвался Краснов. Себе на десерт он предпочёл песочное пирожное с ореховой крошкой и брусничный морс. — Стараниями генерала Хромова, устроились мы… да хорошо мы устроились. В домиках на территории учебного центра нас разместили. К жилью мы не притязательны, поэтому даже как бы в восторге.
— Вот и славно. Через недельку, как пообвыкнитесь, войдёте в курс надлежащих дел, решим вопрос о вашей легализации.
'Пообвыкнуться и войти в курс мы и раньше можем', — подумал Краснов, но озвучивать мысль не стал.
Исключая добровольного затворника Еронцева, бессменно нёсшего вахту на 'Реликте', Краснов вместе с группой каждый день проводил по распорядку учебного центра разведуправления. Ежедневно шли напряжённые занятия: изучалось стрелковое оружие и спецсредства ближнего боя, велись стрельбы из многих видов вооружения (пару раз даже из танка стрельнуть разрешили), плюс физо, вождение автотранспорта и бронетехники. Одновременно проводились занятия по спецпредметам, группа перенимала специфику и отработанные методики работы 'приютившего' их разведупра и конечно в нагрузку шло углублённое изучение реалий этого мира. Как в шутку сказал однажды генерал-майор Острецов, как будто диверсантов для заброски готовили из них, но для заброски на свою же территорию. На физо Краснову приходилось хуже всех, выматывался он быстрей, сказывался возраст. Но ни он и никто из ребят не спорили с таким диковатым, на их взгляд, методом приобщения к разведуправлению генерального штаба. В чужой монастырь, как правильно подметили древние, со своим уставом не ходят.
— Я вас позвал, Пётр Викторович, затем, собственно, — перешёл к главному Верховный, отставив опустевшее блюдце, — чтобы обсудить два вопроса. Конечно, пригласить вас следовало бы раньше, когда я только ознакомился с докладной запиской Хромова. Но, к сожалению, всё не досуг было.
Краснов кивнул. Что могло быть изложено в докладной начальника разведупра генерала Хромова, он примерно представлял, так как успел и даже не раз успел с ним многое обсудить.
— Первый вопрос, — продолжил Верховный, — касается ваших дальнейших планов по поиску выхода из проклятого локуса, в котором очутился наш мир. Как видите, наши с вами интересы совпадают, вы стремитесь отыскать путь домой, чем в случае успеха, окажете неоценимую услугу нам. Второй вопрос — это, собственно, ваш статус у нас. С чего бы хотели начать?