Остров Эскадо

На Колдунишку Шприц плюнул. И забыл. А про тринадцать золотых жадностей помнил. Руками не трогал, в карман не клал. Держал в маленьком железном сундучке.

Когда дикие пираты закапывали на открытом острове Эскадо свои клады, Шприц железный сундучок зарыл в самом укромном месте, отдельно от всех и так глубоко, что ни знакомые знакомых, ни жители острова в поисках полезных ископаемых его не нашли. Не докопались.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Что взяла пальма? От чего удирают бессовестные? Кто растет в банках?

Теперь то самое укромное место оказалось посреди главной улицы острова Эскадо, но это Шприца и Плинтуса не смутило.

Они вообще были люди не стеснительные. Попугая оставили сторожить корабль. Ночью выскочили на остров. Во время утренней уборки спрятались в колючих кустах. Потом отцепились от кустов, вышли на главную улицу. Дорылись до сундучка. Схватили его. Испачкали землей милицейскую фуражку. Удрали от ответственности. Прорыли из ямы подземный ход до самого Робинзона, снизу забрались в его медную пустоту.

А потом отогнали от памятника бабушку, которая думала, что Робинзон говорит сам с собой и, возможно, сейчас пригласит ее на танец.

— Знала я этого Робинзона в молодости, — жаловалась белокурая бабушка черной таксе. — Он всегда был немножко не в себе. И снаружи сам с собой разговаривал.

Такса не отвечала. Думала о другом. Смотрела, не окажется ли поблизости какой-нибудь столбик.

Засевшие в памятнике пираты собрались отомстить жителям острова. Позаражать их жадностью всех до одного. А букашка Наташка, хоть и спешила изо всех сил, еще только подходила к коленке Президента.

— Ну, давай заражать! — бухыкнул в Робинзоновой пустоте Шприц.

— Давай! — брякнул Плинтус и в темноте треснулся изнутри головой о живот Робинзона.

Робинзон тоже брякнул, загудел, как большой, усталый пароход, а капитану Плинтусу робко заглянула в голову одна сомнительная мысль. Капитан засомневался:

— Зачем жадностью заражать? Им же лучше станет! От жадности больше денег загребут! Только разбогатеют. Какая получится месть?

— Хорошая! — высморкался в темноте Шприц. — Ты уж поверь старому пирату. Не богатеют от жадности. Наоборот. Совсем как нищие станут. Жадного от нищего не отличишь. У нищего ни копейки нет, жадный ни копейки тратить не хочет. Одинаковые. И толкается жадность здорово.

— Как толкается?

— Изо всех сил. На стыдные дела толкает… Даже мы, пираты, краснеем.

Адмирал с капитаном ловко выползли из-под памятника, огляделись. Прямо напротив Робинзона стояло скромное и стройное здание с большими буквами на крыше: «Главный банк Эскадо».

— Туда-то нам и надо, — радостно чихнул Шприц. — Сейчас быстренько наши монеточки приумножим. Чтоб на каждого жителя по две жадности пришлось. Мы в этот банк тринадцать монеток внесем, а оттуда целый мешок точно таких же вынесем.

— Ограбим? — обрадовался Плинтус.

— Деревня! — презрительно закашлялся Шприц. — Кто же теперь банки грабит! Наоборот. Туда деньги вносят. Вкладывают. И там растят. Знаешь, как вклады в банках вырастают?

— Знаю, — сказал Плинтус. — У меня тоже один раз пальма в кадке выросла. А потом взяла и засохла.

На самом деле Плинтус умел только грабить банки, а почему и как там деньги растут, не знал. Но подумал: «Зря я всю жизнь вклады в сундуках зарывал. Надо было в банках».

Пираты надеялись вместе со своим вкладом беспрепятственно проникнуть в банк. Но оказалось — стройное здание со всех сторон окружено высоким узорчатым забором. Перелезть через него не удалось. Пять раз адмирал с капитаном добирались почти до самого верха и пять раз падали. Вниз.

— Плюнь! Пошли ворота искать! — посоветовал Плинтус.

— Какой забористый банк! — с уважением плюнул Шприц, шестой раз падая с забора.

В широких воротах стоял, заложив руки за спину, знакомый милицейский в почищенной фуражке. Охранял банк.

— Узнает! — хлюпнул носом Шприц, высовываясь из-за забора.

— И не пустит! — согласился Плинтус. — Давай потом, ночью придем.

Но рядом с воротами пираты увидели аккуратное объявление:

Вклады от честного населения принимаем с УТРА до ВЕЧЕРА.

От разбойников, пиратов, жуликов даже НОЧЬЮ не берем.

— А мы как раз пираты, — огорчился капитан.

— Ничего, — встряхнул железный сундучок Шприц. — Тринадцати жадностей тоже хватит.

Острову Эскадо, конечно, крупно повезло, что его Главный банк оказался таким забористым. Если бы пиратам удалось забраться в банк, приумножить свои монеты, ничто, бы не спасло жителей острова от жадности. Пропали бы все до одного.

А так надежда еще оставалась. Наташка бежала уже гораздо выше коленки.

Но пираты тоже не мешкали. Начали заражать.

ПЯТАЯ ГЛАВА

Как будет лучше? Кто ошпарил покупателей? Чем гордятся предприниматели и о чем тихо грустят воспитатели детей?

Первую монету подсунули Брюку — владельцу магазина Очень Нужных Вещей. Купили игрушечную саблю, которая стоила ровно один эскадо.

Брюк опустил монету в карман, не заметил, что ему подсунули фальшивку, и сразу почувствовал в душе мелкое щекотание. Он оглядел полки с Очень Нужными Вещами. На вещах были прилеплены бумажки с ценами. Брюк уставился на эти цены, моргнул:

— Какой же я наивный! Зачем так дешево вещи продаю? Надо удвоить цену в два раза. Нет, — тут же поправил себя Брюк, — не в два. В десять раз.

Брюк схватил карандаш, побежал по магазину. Возле каждой вещи на секунду задерживался, приписывал к цене один нолик.

— Как все просто, — веселился Брюк. — Пишу один маленький нолик, и сразу вещь стоит не один эскадо, а десять. В десять раз дороже. А вещь моя. Значит, я стал в десять раз богаче.

Как только Брюк закончил приписывать нолики, в магазин пришли покупатели. Маляр Ваня Гогов и хозяин чайной Чань Дзынь. Они договорились, что Ваня за двадцать эскадо покрасит чайную новой краской, а то старая совсем облупилась, и решили это дело обмыть: выпить на двоих маленькую бутылочку свекольного сока. На острове Эскадо был такой обычай: кто с кем о чем-то договорился — пьют вместе свекольный сок.

— Здравствуй, — сказали покупатели, пожимая Брюку руку. — Какой у тебя замечательный магазин, полным-полно Очень Нужных Вещей. Сейчас мы у тебя купим бутылочку свекольного сока.

— И правильно сделаете! — обрадовался Брюк. — Только подождите, я еще нолик припишу. Вот! Пожалуйста. Эта бутылочка сока стоит триста эскадо.

— Как триста? — оторопели покупатели. — Еще вчера вечером она стоила три.

— Ничего не поделаешь, цены растут, — сказал Брюк и хихикнул. — Как грибы.

— Тогда мы лучше не будем покупать такой дорогой сок, — переглянулись покупатели и выскочили из магазина как угорелые.

— Жадины! Говядины! — крикнул им вслед Брюк. — Ну и не надо. Другие купят. Еще спасибо скажут!

В душе у Брюка щекотало все сильней. Там вовсю кипела, бурлила жадность.

«Нет, ноликов маловато», — прикинул Брюк и стал приписывать к ценам новые нолики. Один за другим. Теперь чайная ложечка в его магазине стоила сто тысяч эскадо. А телевизор — двадцать миллионов.

Покупатели, заглянувшие в магазин, выскакивали оттуда как ошпаренные. Держась за карманы, мчались по улицам кто куда.

Заразившийся жадностью Брюк напрасно думал, что его вещи стоят так дорого. На самом деле они не стоили ничего — никто не собирался их за такие деньги покупать. Брюк чувствовал, что ужасно богат, а был уже почти нищий.

У маляра Вани и Чань Дзыня не было в карманах золотых жадностей, но они пожали Брюку руку, ту самую, которой он клал зубную монету в карман, поэтому Ваня и Чань Дзынь тоже немножко заразились.

— Ванечка, — сладко улыбаясь, сказал Чань Дзынь, — за покраску чайной я заплачу тебе не двадцать эскадо, а в два раза меньше. Десять. Так будет лучше.