Сказки и истории

— Пусть войдет, — сказал король.

— Доброе утро, ваше величество, — сказал Флоризель, кланяясь с присущей всем принцам природной грацией.

— Доброе утро, молодой человек, — ответил король. — Итак, насчет лифта. Меня интересует самый лучший.

— Разумеется, сир. Могу я спросить, в пределах какой суммы ваше величество…

— О цене не беспокойтесь, — прервал его король. — В крайнем случае введу соответствующий налог.

— Тогда я осмелюсь предложить вашему вниманию Класс А — модель «Аргентинелла» — с атласными подушками и внутренней отделкой из слоновой кости с жемчугом, опалами и серебром.

— Золотом, — коротко бросил король.

— Так не годится, — твердо сказал Флоризель, отличавшийся безукоризненным вкусом. — Золото не гармонирует с жемчугом и слоновой костью. Но у нас есть специальная золотая модель — с сапфирами, изумрудами и черными алмазами.

— Я выбираю золотую модель, — сказал король. — Но я хочу также установить небольшой лифт в апартаментах принцессы. Думаю, ей понравится эта «Аргентинелла» — «изящный и тонкий дизайн», как, я вижу, написано в вашем рекламном проспекте.

Флоризель без проволочек оформил заказ и очень скоро в королевском дворце был установлен золотой с сапфирами и изумрудами лифт, который чрезвычайно полюбился придворным — с той поры они большую часть служебного времени проводили в разъездах вверх-вниз, так что уже через неделю пришлось заменить стершиеся до дыр голубые атласные подушечки на сиденьях.

После этого принц лично взялся руководить установкой индивидуального лифта модели «Аргентинелла» для принцессы Кандиды, которая в свою очередь выразила желание посмотреть на то, как идут работы, и они с Флоризелем встретились. Встретились их глаза, встретились их руки — ибо Флоризель успел вовремя схватить и оттащить принцессу из-под опускавшейся стальной платформы, которая неминуемо раздавила бы ее любопытное высочество в лепешку.

— Ну и дела, вы спасли мою жизнь, — сказала принцесса, опомнившись от испуга.

Но Флоризель не смог ничего ей ответить. Сердце его билось быстро-быстро и как будто поднялось к самому горлу, оставив положенное ему место под левым нагрудным карманом пиджака.

— Кто вы? — спросила принцесса.

— Я инженер, — выдавил из себя принц.

— Надо же! — удивилась принцесса. — А я было подумала, что вы принц. По крайней мере вы больше похожи на принца, чем кто-либо из настоящих принцев, которых я повидала достаточно.

— Хотел бы я быть принцем, — сказал принц. — Хотя еще три минуты назад мне больше нравилось быть инженером.

Принцесса улыбнулась, потом нахмурилась, потом повернулась кругом и пошла прочь.

Флоризель возвратился в контору своей фирмы, где за огромным письменным столом сидел, перебирая бумаги и чертежи, его отец, мистер Рекс Блумсбери. Оставшуюся часть утра он провел в конторе, а после обеда работал в мастерской.

— Папа, — сказал он наконец, когда дело уже шло к вечеру, — со мной творится что-то неладное. Я вдруг захотел стать принцем!

Надо заметить, что король и королева Богемии никогда не говорили сыну о своем прошлом и он не знал, что является законным принцем, — какой от этого прок, если у тебя все равно нет королевства?

И сейчас король, то есть мистер Р.Блумсбери, взглянул на Флоризеля поверх очков и спросил:

— Почему?

— Потому что я ни с того, ни с сего по уши влюбился в принцессу Кандиду.

Папаша Блумсбери задумчиво почесал нос обратным концом авторучки.

— Ха! — сказал он. — Ничего себе выбор!

— Выбор! — вскричал принц, теряя присутствие духа. — О каком выборе может идти речь? Просто она на меня посмотрела, и я пропал! До этого у меня и в мыслях не было влюбляться — что у меня, дел других нет? Но так получилось, и теперь я в отчаянии. Как мне быть, папа?

Папа думал мучительно долго и наконец сказал:

— Терпеть. Со временем, может, пройдет само собой.

— Но я не могу терпеть — вот в чем беда! Я должен видеть ее каждый день, иначе сойду с ума.

— Этого еще не хватало, — забеспокоился мистер Блумсбери. — И так уже почти сошел.

— Может быть, мне стоит притвориться принцем, чтобы хоть немного ей понравиться.

— Подобного рода притворство нам сейчас не по карману.

— Тогда я притворюсь лифтером, — сказал Флоризель.

Так он и сделал. Его отец не стал вмешиваться, поскольку считал, что молодым людям нужно давать возможность самим разобраться в своих сердечных делах.

И вот, когда лифт был установлен и отрегулирован, принцесса подошла к нему в сопровождении своих фрейлин, чтобы совершить пробный подъем, и увидела у дверцы Флоризеля в бриджах из белого атласа и элегантном камзоле с перламутровыми пуговицами. На туфлях его были серебряные пряжки, а на груди — большая булавка с опалом, какими на свадьбах прикалывают к одежде цветы.

Едва заметив его, принцесса сказала своим фрейлинам:

— Этот лифт предназначен только для меня. Вы, если хотите, поднимайтесь на общем лифте или ходите, как прежде, по лестнице.

Затем она вошла в кабину, серебряные дверцы захлопнулись и лифт пошел наверх, унося ее и Флоризеля.

На принцессе было белое платье, хорошо сочетавшееся по цвету с отделкой нового лифта, туфельки с серебряными застежками, жемчужное ожерелье на шее и серебряная цепочка с опалами в волосах; кроме того, она держала в руке букетик цветов жасмина. Когда лифт исчез из виду, младшая фрейлина прошептала:

— Какая прелестная пара! Они словно созданы друг для друга! И что за милашка этот лифтер, он выглядит ну прямо как настоящий принц.

— Попридержи язык, дурочка! — прикрикнула на нее старшая фрейлина и для пущей убедительности дала ей крепкий шлепок.

Все утро принцесса каталась вверх-вниз на лифте и покинула его только тогда, когда обеденный колокол во дворце ударил в третий раз и жареный павлин на королевском столе уже начал остывать. Встречая выходившую из кабины принцессу, наблюдательная старшая фрейлина обратила внимание на цветок жасмина, приколотый к груди Флоризеля опаловой булавкой.

С того дня старшая фрейлина стала внимательно следить за принцессой, но та больше не давала ей повода для подозрений — она пользовалась лифтом только когда это было действительно необходимо, и всякий раз с ней вместе ездила младшая фрейлина. А то, что у лифтера в петличке камзола всегда был свежий цветок, в сущности, ничего не значило — цветок вполне мог быть подарком его матушки.

— Похоже, я становлюсь чересчур подозрительной, — упрекнула себя старшая фрейлина. — Возможно, лифтер сначала показался ей занимательным, но потом это быстро прошло. Разве может принцесса всерьез заинтересоваться каким-то слугой, пусть даже лифтером?

Увы, при всей своей бдительности старшая фрейлина плохо разбиралась в людях. Ведь, как известно, влюбленный человек, стремящийся узнать, отвечают ли ему взаимностью, готов ради этого пойти на любой риск. Но когда влюбленные уже полностью уверены друг в друге, они становятся осторожными.

В тот первый день после семидесяти пяти спусков и подъемов принцесса окончательно убедилась в том, что лифтер ее любит. Нет, он не сказал ни слова на сей счет, но принцесса видела, как он поднял намеренно оброненный ею цветок жасмина и поцеловал его в тот момент, когда она притворилась, что смотрит в другую сторону, а он притворился, будто не догадывается, что там, куда она смотрит, на стене кабины висит большое зеркало. Разумеется, принцесса была влюблена в него с первой минуты знакомства, и вовсе не потому, что он спас ее жизнь, как бы она ни пыталась себя в этом уверить.

Итак, убедившись в ответной любви своего избранника, принцесса стала осторожной.

— Если он и вправду меня любит, он найдет способ сказать мне об этом, — думала она. — Пусть ищет, теперь дело за ним.

Что касается Флоризеля, то он был вполне счастлив. Ежедневно он видел принцессу, и ежедневно, приходя утром на свой пост, находил свежий цветок жасмина, лежавший на атласной подушечке в кабине лифта. Он вставлял цветок в петлицу камзола и всякий раз вспоминал тот случай, когда он поцеловал поднятый им с пола цветок и украдкой заметил в зеркале лицо принцессы. И все же ему хотелось узнать наверняка, кто каждое утро приносил в его лифт этот дар. В конце концов, таинственным дарителем могла оказаться и младшая фрейлина, хотя принцу это казалось маловероятным.