Страница 44 из 96
— Вот-те на, — прошептал мужик, — не то эльфки, не то Янголы. Врёте вы, не ваши то жены. Вы колдуны? Как повиноваться заставили?
— Колдуны? — нахмурил брови Винар. — Не-е-ет, этой бесовской силе не служим. Свободные воины мы. На службу наниматься идём.
— С девками?! — не выдержал кто-то другой за спиной мужика.
— Ну, объяснили ж уже, — пожал плечом Анри, — не жены, сдобыч они наша. Норовистые, как молодые кобылки. А тем интересней, — неожиданно лукаво и широко улыбнулся он. Воины понимающе заулыбались в ответ. Но всё это было какое-то настороженное, напускное. А может, они просто волновались?
— Ну, коли так, — неожиданно протянул мужик. — Милости просим в наш стан. Я в нынешних местах людей собираю. Хватайте девок ваших и торбы, да за мною идите. Я вас определю. А лошадей мои люди приведут.
Нельзя было сказать, что ребята обрадовались вежливому приглашению, но и отказываться тоже было нельзя. Если можно избежать драки, нужно действовать миром. Возможно, немного позже выпадет возможность уйти. Знать бы ещё, куда детвора запропастилась. Мужик и четыре человека шли немного впереди. За ними следовали девчонки, а позади них ребята. В самом конце шло ещё два воина, но как-то лениво и степенно, тихо переговариваясь. Ребята шли спокойно, но осторожно, держа в руках оружие. Мало ли…
Пройдя метров пятьдесят, главный мужик что-то громко крикнул и… Мира с Милой живо обернулись, хватаясь за ножи. Что-то резко взметнулось вверх, и девчонки, застыв, увидали своих ребят, бьющихся в сетке. Это была подвесная ловушка.
"Прямо, сериал джунглей какой-то", — округлила глаза Мира. Неожиданно.
— Мужик, сетку опусти! Ты чего? — прокричал Анри. Ребята были немного обескуражены происшедшим, вися в весьма неудобных позах, тесно прижавшись друг к другу. Мира всё также с широко открытыми глазами обернулась к мужику, что говорил с ребятами. Тот тепло улыбнулся.
— А не бойтесь, девчушки. Мы эту погань, что руки к вам тянула, враз усмирим. Больше не будут мешаться. Это они с беззащитными такие резвые, — знаете, вроде и напали на друзей, а на сердце от этих слов тепло-тепло сделалось. Ведь, это был первый человек, который попытался оберечь слабых. Мира улыбнулась в ответ, делая знак Миле, чтобы та ничего не говорила. Подругу от возмущения аж распирало, а сверху кричали ребята. Они могли выбраться оттуда, но больше хотелось, чтобы стоящие внизу люди одумались.
— Спасибо на добром слове, — медленно проговорила Мира. — Вы первый, кто так тепло отнёсся к женскому полу. — "Потерпите немного, не шалите!", послала она сигнал Аслану. Тот утихомирил друзей, хотя и сам был взбешен, как он не догадался прочесть мысли? Мужик, тем временем, серьёзно глядел на Миру. — Но их нужно спустить обратно.
— Как можно?! — округлил глаза стоящий рядом воин. Остальные согласно загомонели.
— Это друзья наши. Верим мы им, — почти смущённо проговорила Мира, немного округляя глаза, видя, как из-за деревьев выводят малышню. К горлу каждого был приставлен меч. У Нислава на щеке был большой кровоподтёк. "О-го-го…".
— Не ведаешь ты, что говоришь, девица. Околдовали они тебя, что ли? А не спустим мы их. Не место мрази, что слабых обижает!
— Правы вы, только я и сама обидеть, кого хошь могу, — кивнула Мира. — Если докажем, что защитить себя можем, отпустите наших друзей и малышню? Не причиняли они нам вреда, — мужики немного удивились, когда Мира детвору "малышнёй" назвала. Сама выглядела и хрупче и беззащитнее, но согласились.
— По рукам. Убедишь, что постоять за себя можешь, а не околдовали змеёныши, отпущу.
— Мила, иди сюда, — кивком головы Мира пригласила подругу к дереву. Та вздохнула, но послушалась. Она остановилась у дерева в метрах двадцати и стала с готовностью ждать. Подруга же прошлась немного, порылась в седельной сумке и, вынув кусок мела, пометила ним несколько деревьев в самых разных местах. Закончив приготовления, Мира сняла плащ, и кое-кто из воинов присвистнул. То ли от начинки девушки ножами, то ли от чего другого. Мира повернула голову в его сторону, укоризненно покачала головой и, не разворачиваясь, в вполоборота кинула нож в сторону Милы. Лезвие рассекло воздух и встряло в дерево напротив головы с бледным застывшим лицом. Хорошо, что в Сикионе обучали всему. Такое выдержит не каждый. Не останавливаясь, Мира довершила дело, не обминув вниманием ни одну мишень. И застыла. Мужики замерли, не понимая, повезло ли девчонке, или ещё чего. И у Милы лопнуло терпение.
— Держитесь! — крикнула она ребятам, поднимая голову вверх. Она почти не целилась. Просто стрела из её лука, выпорхнула, как свободная птица и пересекла верёвку остро отточенным наконечником. Нагруженная сетка тяжело плюхнулась вниз. Девчонки подбежали, помогая друзьям подняться.
— А… ну… это… убедили, — наконец сдался мужик, обретя форму речи. — Прощения просим, значит.
*****************************************
Приятно согревал костёр, отталкивая вечернюю промозглую сырость. У костра собралось человек тридцать, среди них сидели и ребята, и отпущенная детвора. Чувствовали себя они спокойно и уверенно. Нислав прижимал к щеке намоченную в отваре тряпицу, но был весел. Девушки снова закутались в плащи. Дело было к вечеру. Прохладно. Парни растянулись у огня, слушая рассказы мужиков. А дело было вот в чём…
Человеческую историю всегда делят. По представлениям древних рас периодов цивилизации насчитывается от трёх-четырёх до семи. Первый этап — благой век. Последующие два-три можно охарактеризовать уменьшением справедливости, хотя религиозные каноны соблюдаются и люди продолжают радоваться жизни. В следующих эпохах начинает преобладать зло и жажда материального. Люди узнают, что означает порок. Последний период знаменует хаос. Добродетель в упадке, зло берёт верх. Это этап войн, преступности, насилия, злобы, лжи и предательства. По древним преданиям, равновесие тогда прерывается, и мир подлежит уничтожению. Следующее время — время Ничто. А затем мир возрождается заново. По рассказам воинов не сложно было догадаться, какой период угрожал Неогее.
Мор и болезни охватили голодными щупальцами земли. Распри и неизвестное войско преследовали всех и вся. Голодным холодом проносилась Нечисть, сметая на своём пути людей, посёлки, живность. Но самым страшным, пожалуй, была новая религия и вера. Люди отступились от высшей силы. Светоносные стали творить самый настоящий беспредел. И что самое важное, князья, принцы и бароны им в этом всячески потакали. Светоносные разжились храмами, ломая старые, безумными фанатиками, которые за слепой верой не видели кровавой резни и убийств. Они стали называть себя Мерность наша, верша от имени нового Хозяина всё больше убийств. Готовить теперь позволялось с первого часа до четырёх. Печи позволялось топить только с разрешения Объезжих, которых можно было сравнить с местной полицией. Это и были те самые рогачи, которых так невзлюбили ребята. Так вот, при плохой погоде с согласования Объезжих, печи разрешали топить для больных и родильниц один раз в неделю, остальным в четверг и воскресение в холодную, но не ветреную погоду. Среда считалась священным днём. Есть в среду возбранялось. Если кто от правил отступал, запаливал лучины ночью, готовил еду в срок не назначенный, казнили смертью. А попросту — очищали огнём. Если встречались исповедники других вер, казнили без суда и следствия, поговаривая: "Иношорстным не место на этой земле". А во всём колдуны, Дока виноваты. Не предупредили, не уберегли.
Слушали ребята, и диву давались. Мужики, которые со злобой, грустью и давящей тоской сейчас рассказывали ребятам обстановку, вынуждены были бежать из села, чтобы в живых остаться. Сначала Нечисть изрядно потрепала, болезнь подъела, потом и Светоносные заявились. Девушек и женщин почти всех сожгли, мужиков — вешали. А заступиться-то некому. Какой-то поистине сумасшедшей силой они наделены, не получается им перечить. Но, уж когда к остаткам селян рогачи пожаловали… Короче, сейчас селяне по лесу могли беспрепятственно ходить, потому как встречные посты Объезжих их за своих принимали. Шапки с рогами, что у последнего нашествия отобрали, были неудобные, но выручали. А поэтому небольшой отряд старался, насколько это было возможным, помочь своим землям от этой грязи отделаться.