Время невиноватых

— Насколько я знаю, официальная наука и действующее законодательство отрицательно относятся к применению полиграфа, а тем более психотропных препаратов. Чем объяснить, что в ваших книгах используются столь экзотические приемы?

— Надо сказать, что отечественная уголовно-процессуальная наука последовательно отвергала все научно-технические средства в расследовании преступлений: фотосъемку, звукозапись, киносъемку, видеосъемку и т. д. Аргументировалось это очень гуманными соображениями: заботой о правах подозреваемого и обвиняемого, защитой его от возможных фальсификаций со стороны следствия. Но каждому ясно, что вовсе не фотоаппаратами «шили» липовые дела органы НКВД, загоняя в лагеря и «Могилевскую губернию» миллионы безвинных сограждан, и не видеосъемка виновата в карательной психиатрии для диссидентов семидесятых годов. Совершенно очевидно, что лучшая защита граждан от произвола властей — это демократические институты государства, правоохранительные традиции, честность и независимость служителей закона. И мощное научно-техническое обеспечение следствия и судопроизводства.

Сейчас все то, что решительно отрицалось, стало рутинно-привычным: редкое уголовное дело обходится без фотографий и приложенных видео— и аудиокассет. С трудом пробивает себе дорогу запись телефонных разговоров. Но прогресс не стоит на месте, и у ворот уже стучится полиграф. А необходимость его применения сейчас гораздо острее, чем несколько лет назад.

— Вот как! А почему?

— Да потому, что изменилась качественная характеристика преступности. В былые времена расстреливали за хищение десяти тысяч рублей — тогда столько стоила отечественная «Волга». Я как-то расследовал дело о взятках. Обвиняемый получил двенадцать лет с конфискацией имущества за тысячу рублей и две норковые шкурки на воротник! Разве можно было предположить нынешний размах хищений и коррупции? А теперь вопрос на сообразительность: реально ли отдать под суд человека, личное состояние которого превышает бюджет правоохранительного ведомства?

— Сомнительно.

— Вот, он и не убегает, не прячется, чувствует себя хозяином положения. Ведь коррумпированная система опирается на силовой фундамент вооруженной организованной преступности, поэтому желающих идти в свидетели нет. Да им особо и не верят — принцип презумпции невиновности доведен до абсурда! В таких условиях самый верный свидетель обвинения — сам преступник!

Только его надо хорошо спросить… Не для того, чтобы записать глумливый ответ, а для того, чтобы узнать правду. Вот тут и может пригодиться полиграф! Правильно составленная программа допроса позволяет не только установить: виновен — невиновен, но и получить производные доказательства. Адреса, места сокрытия орудий преступления, счета в банках. Кстати, это позволит полностью ликвидировать так называемые «заказные убийства».

— Каким образом?

— Очень простым. В таких преступлениях всегда прослеживается заинтересованное лицо, которому выгодна эта смерть. Сейчас у него ничего и не спрашивают — ищут киллера. А если посадить предполагаемого заказчика под полиграф и спросить? При положительных результатах с соблюдением гарантий прав и свобод личности, то есть с санкции прокурора или суда, ввести подозреваемому «сыворотку правды»? Также с соблюдением гарантий защиты здоровья — при участии квалифицированных врачей. Один-единственный прецедент, и никто не рискнет размещать «заказ» на убийство!

Конечно, это предложение вызовет бешеную волну противодействия с самыми убедительными доводами, сводящимися опять же к защите прав и свобод законопослушного гражданина. Но законопослушному-то чего бояться? Подобное противодействие вольно или невольно направлено на защиту тех, других.

— А кто это будет делать? Сажать под полиграф, расшифровывать записи, давать санкции на «сыворотку правды», фиксировать показания? Те же клерки с копеечной зарплатой? Которых можно запугивать, подкупать?

— Конечно, это утопия. Компенсационный механизм, попытка достигнуть справедливости хотя бы на страницах книг. К детектору лжи и «сыворотке правды» нужны в придачу роботы-полицейские или марсиане. Или сильная и честная власть, которая искренне хочет навести порядок. Но тогда можно управиться и традиционными методами. Хотя и полиграф, и сыворотку я бы не списывал со счетов. Пусть хранятся в арсенале. На особый случай…

— Значит, в основе ваших сюжетов все же чистый вымысел?

— Ну почему же? В романе «Пешка в большой игре» описано частное охранно-сыскное агентство «Инсек». Знающие люди без труда узнают в нем московскую фирму «Инэкс». А хорошо знающие определят в директоре — отставном подполковнике милиции Аркадии Александровиче Лейтине — моего давнего товарища и земляка Александра Аркадьевича Мейтина, с которым мы почти одновременно начинали следственную службу в Кировском районе Ростова-на-Дону. Конечно, он послужил только прототипом — в реальной жизни Александр Аркадьевич примерный семьянин. Но работа агентства описана, думаю, достаточно правдоподобно. Рассказано и об Академии «Инэкс», а за кадром осталось производство полиграфов на уровне мировых стандартов и подготовка операторов для их использования. Я думаю, что настанет время, когда эта работа будет развернута более широко: рано или поздно полиграфы будут востребованы следствием и судом. Потому что обществу необходимо лекарство против лжи.

Не расстрел, а решительная борьба с бандитизмом[5]

Трудно представить, что братва из славного города Грязи оплатила материал, подобно богатому, но не слишком взыскательному заказчику, неимоверно скучной рубрики «Бизнес-пресс». Но «заказуха» видна во всем: в терминологии, в акцентах, в явно выраженной симпатии к «зверски убитым безвинным», в демонстративном противопоставлении своей позиции прямо противоположному мнению сотен читателей, которые даже из совершенно тенденциозной статьи сделали правильные выводы.

Ведь невозможно исказить истину: четверо бандитов из терроризирующей райцентр организованной преступной группировки средь бела дня напали на девушек с целью их изнасилования. Несущий службу сотрудник милиции не побоялся выполнить свой служебный и моральный долг и пресек преступление.

Негодяи плевать хотели и на закон, и на милицию! На прапорщика посыпались тяжкие оскорбления, угрозы, члены ОПГ напали и на него с целью убийства и завладения табельным оружием. Тогда Мол очков применил это самое оружие, которое именно для того ему и выдано, чтобы бандиты не могли цинично бесчинствовать на улицах.

В нормальной стране (либо при наличии квалифицированного адвоката) безукоризненно характеризующийся милиционер был бы оправдан, как действующий в состоянии необходимой обороны либо аффекта. В крайнем случае, получил бы минимальное наказание за превышение пределов самообороны, либо за действия, совершенные в состоянии сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями со стороны потерпевших. Именно так «наказали» бы бандитов, если бы они убили Молочкова. Да и если бы кто-то из них убил четырех милиционеров — тоже нашли бы смягчающие обстоятельства, психическое расстройство, или не хватило бы доказательств, или сам подозреваемый бесследно бы исчез.

У профессионалов есть правило: не выносить суждения об уголовном деле, не читая самого дела. Я это правило нарушил и предложил свою трактовку происшествия. Могут сказать: мент заступается за мента. Но ведь так и должно быть: бандиты-то друг за друга горой стоят! И нескольких адвокатов наймут, и со свидетелями «поработают», и с судьей. А тут влупили на полную катушку — и все вроде по закону. Только если знающие местные реалии жители Грязей, да и читатели, не слишком любящие милицию, отстаивают правоту Молочкова, значит, приговор не отвечает принципу справедливости! А следовательно, и законности.

Несколько лет назад в поезде «Новороссийск — Томск» ехавшие в командировку сержанты милиции подверглись нападению сотрудников вагона-ресторана. Одному из них были причинены опасные для жизни тяжкие телесные повреждения, его напарник Т. открыл огонь. В результате шеф-повар М. был убит, кухонный рабочий Л. тяжело ранен. На свою беду сержанты, как и их противники, были нетрезвыми. Их мгновенно уволили из органов, водворили в камеры, стрелявший просидел под стражей больше года. Жена в другом городе, денег на адвоката нет, отцы-командиры, обвешанные взысканиями, про источник своих неприятностей мгновенно забыли. А Т. не складывал руки, боролся: писал жалобы, ходатайства, додумался до служебно-уставной экспертизы — вещи редкой и в уголовных делах практически не встречающейся.

5

Ответ на публикацию в «Комсомольской правде» очерка, осуждающего прапорщика милиции Молочкова, расстрелявшего четырех бандитов. Газета опубликовала лишь несколько строк из этой статьи и к делу Молочкова не вернулась. Попытка автора отыскать Молочкова в спецколониях успехом не увенчалась.