Испытание

- Возможно, - еще один шаг ближе, - возможно. Нет! Точно. Так и есть. Не справедливость. И ЧТО?

Уткнулась взглядом в его черные угли глаз.

- Что молчишь? И ЧТО? ЧТО С ЭТОГО?

Тяжело сглотнул. Короткий вдох. Отвернулся.

- Не зли меня, не зли, девка.

- Я тебя не боюсь. БОЛЬШЕ не боюсь. Понял?

Вдруг резкое, молниеносное движение – Асканио сорвался с кресла.

Я не сразу разобрал, что произошло…

Вдруг Виттория пала на пол… Замертво рухнула на мраморную плитку, неестественно разбросив в стороны свои тоненькие ручки…

Я инстинктивно дернулся навстречу, на помощь, но мою попытку тут же пресекли Палачи.

Но успел, успел отдернуть ее скрученное тельце.

Кедровый кол запестрел у нее в груди, и тут же разрываясь в ужас… в моем сознании. Ужас, радость и дикую ярость.

Жива… но в оцепенении…

- Унесите в темницу, - гневно прорычал Аско и нехотя ткнул пальцем на девушку. – Есть еще кто… радикально настроенный? Есть еще кто… возомнивший из себя Божество?

Я едва сдерживался, чтобы не набросится на Асканио и не разорвать ему глотку.

- Ты за это заплатишь!

Насмешливо фыркнул.

- Ба, кто отозвался. Неужто щенок умеет еще и лаять?

- И КУСАТЬСЯ.

- Рассмешил, право, рассмешил ты меня, Матуа. Правда, всё равно это тебя не спасет. Прости… ЧЕТВЕРТОВАТЬ и спалить к чертовой матери!

- Только троньте его, и тут же все рассыплетесь в прах! – гневно зазвенел, подобно упавшему на каменный пол колоколу, голос Виттории.

Я невольно обернулся.

Как живая… стояла в шаге от меня.

(душа, ее душа отделилась от тела)

- Братец, за то столетие, подаренное тобой, под землей, я не только обрела Искью, но и обуздала свои способности. Лишив меня тела – не лишил сил. Мой ДУХ силен! Глупец!

Ликующая, едкая улыбка.

- Неужто? – рассмеялся Асканио.

Вдруг… из тела (видимой, призрачной дымки духа) огромными, багровыми реками стала сочиться… из десятка страшных, рваных ран кровь.

- Продолжим, милая, или все же пожалеем тельце?

- Рви, кусай, грызи мое тело. Хоть ПОДАВИСЬ! – и вдруг на последнем слове в долю секунды взорвались стекла. Разлетелись окна. Стеклянный купол, что был над нами, рассыпался в дребезг. Сотней, тысячей мелких осколков, хрустальными слезинками посыпался вниз.

В миг погасли свечи.

- Я разорву тебя на куски. И в душе ничего не дрогнет, - прорычала Виттория. – Я! Я – ИСКЬЯ! Я – ТВОЕ БОЖЕСТВО! МОЛИСЬ, НА МЕНЯ, КУТЕНОК! МОЛИСЬ! – в миг подлетела к Асканио и жадно вцепилась руками за горло

(остальные же братья смиренно замерли).

– Я ЗАБЕРУ ТВОЮ ЖИЗНЬ, ЗАБЕРУ ТВОЮ ДУШУ,… ЕСЛИ НЕ БУДЕТ ПО-МОЕМУ!

Глава Сорок Третья

***

(Мария)

Короткие, быстрые шаги по ступенькам вверх – попытка не отставать от Амели.

Еще немного, еще чуть-чуть…

и я наконец-то встречусь с Клариссой Марией Брадау Висконсе.

***

Небольшая, скромно убранная комната с невысокими потолками. В центре – большой письменный стол, усланный бархатной зеленой скатертью; большие, мягкие кресла. Вдоль стен – стеллажи с книгами. Обитель смиренного, хотя и убрано небедно.

- Что же, слушаю Вас, Мария. С чем пожаловали? – отозвалась женщина (преклонного возраста, так же убрана в серое одеяние, как и все здешние монахини), едва Амели закрыла за собой дверь… с другой стороны.

Я смущенно замялась, перебирая про себя слова, ища правильные. Испуганно дернулась, неловкие, глупые движения.

Достала из внутреннего кармана пиджака печатку Матуа.

Несмело протянула вперед.

- Вот.

- Что это? – Бросив мимолетный, небрежный взгляд на протянутое, снова уставилась мне в глаза.

- Я… я – жена Поверенного Искьи. Луи-Батиста Матуа. Я,… он, мы… просим приютить меня и мое дитя… не рожденное еще. Наше дитя. И вот, эта печатка в доказательство… - несмело покрутила в руках кольцо и, нелепо улыбнувшись, снова протянула его Настоятельнице.

- Подойди, пожалуйста, ближе, - неожиданно тон ее голоса сменился с официального на добрый, родной, понимающий.

Торопливо исполнила просьбу. Подошла вплотную к столу. И снова нелепо протянула печатку.

Взяла, взяла та в свои руки…

- Печать настоящая. Что же. Говоришь, ждешь от Луи ребенка? Полукровку?

Тяжело сглотнула.

- Да.

- И, значит, Искья уже отказалась от вас?

- Он… не знаю. Наверно…

- Ясно. В принципе, это и так понятно. Чего спрашивать было. Ладно, милочка. Слушай. Порядки у нас просты: смирение, доверие, открытость Богу. В обиду своих не даем. Чужих – предубежденно уважаем. Однажды принятый в Орден, уходит из него только вместе с тленом. То есть – посмертно. Готова ты нести ношу под названием обет Ордена Эйзема?

- Д-да… наверно.

Улыбнулась.

- Да не бойся ты так. Луи я люблю как сына (хотя он и старше меня на сотню лет). Так что для меня ты как родная. И дитя твое в обиду не дадим. Поможем, защитим. Вот тебе договор. Скрепи его своей кровью – и можешь отправляться к себе в комнату, обживать новый ДОМ.

- С-спасибо, - мило, нервозно улыбнулась.

Женщина открыла ящик своего стола и достала какой-то сверток.

Быстро пробежала взглядом по строчкам, а затем протянула бумагу мне.

- Перечитай… и внизу запечатли свое согласие.

Вдруг чей-то кашель, более манерный, чем естественный, заставил меня содрогнуться и испуганно отпрянуть от стола.

Резкий разворот.

В комнате стояла та самая молоденькая девушка, которую я видела на Искье.

- Виттория? Какая неожиданность, – и снова перемены в голосе Настоятельницы (не нравятся они мне). Холодный, мерный тон.

- Я так и думала, что Матуа не поспеет вовремя, - мило улыбнулась «гостья», - простите, что без спроса… и предварительной записи.

- Да как же Искья и по записи? – ехидно улыбнулась женщина.

- Да все мы… - люди. Были когда-то, - рассмеялась девушка. – Так… чего я пришла?

- Да, чего? – язвительно перекривила Настоятельница. - Да еще Дух, без тела… Что-то произошло… страшное? Важное?

- Я спешила оградить новую мою послушницу от неверных действий.

Удивленно дрогнула бровь.

(а я молчу, молчу, едва дыша! Молчу, ожидая приговора)