Испытание

Лишь пару раз за последнюю неделю тихий, мирный… без сновидений.

Идеальный вариант. Полное забытье… Полное…

Как всегда покатилась по аллейке, в самый край – поворот за здание, и в углу, где уже не дует, как раз под яблоней,… я и куняю, мерзну, по пару часов каждый день.

Укромное местечко. Спряталась ото всех, от чужих взглядов, от людей,… но они… передо мной, как на ладони… рассмотреть всех: те, кто приходит проведать хворых в больнице, гуляющие у входа пациенты, снующие бессмысленно туда-сюда. Медсестры, врачи в «курилке».

Мимо проплывающая жизнь…

Целый мир… возле,

но меня там… нет.

Одна…

Тяжелое одиночество.

Прошло уже два месяца, как я здесь. Как мой мир остановился… Пропали, исчезлииз него все декорации. Я… одна… в пустом зале. Ни зрителя, ни актера. Один лишь режиссер с плохим сценарием. Никто не хочетиграть в мою пьесу. Никто…

Обрывки чужих разговоров, чужих жизней, чужих судеб…

Вот и вся забава. Вот и вся музыка в этом, глухом, пустоммире…

Я узнала ее. Недалеко от меня, в «курилке», собралось несколько медсестер, а с ними и девица, хворая, судя по больничному халату, выглядывающему из-под куртки… Та самая Виктория, с которой я постоянно воевала еще в школе. Она была на год меня старше,… и даже не припомню сейчас, за что завязалась наша «война», неприязнь, ненависть…

Но постоянные состязания, стычки, ссоры, уколы и палки в колеса…

Моя гордыня, упертость, ох как вы тогда ярко зажигались, как взрывались, порождая гневное возмездие и неприступные, холодные атаки равнодушием.

Увидела. Конечно, конечно, узнала. Обернулись и медсестры на меня. Захихикали.

Что же, смейся. Смейся над моим горем. Победила? Победила ты?

Мечтай.

Не ты победила.

Я сама сдалась…

И снова короткие, косые взгляды, глупое хихиканье.

- Какой ужас.

- Да она такой дурой была…

Я насильно натянула маску равнодушия. Отвернулась.

Эй, стоп, Мария! Не сдавайся. Не сдавайся хоть в этом!

Резкий разворот головы – и гневный, презрительный, упертый взгляд на… врагов?

Заметили, пристыдились, резко, как от кипятка, отпрянули взглядом, отвернулись.

Смех стих.

СУКИ. Смешно? СМЕЙТЕСЬ. Чужая боль – всегда смешно. Неправда ли? Или смех попытка скрыть страх, страх перед тем, что такое может случиться и c вами?Что же, тогда смейтесь, уроды, СМЕЙТЕСЬ!

- Мария, у тебя куртка расстегнута. Хочешь заболеть?

Обернулась. Увидав милую улыбку девушки, чуть не подавилась своей злостью.

- Привет, Лили, - едва слышно прошептала я.

- Привет.

- Можешь, увезти меня отсюда?

- Без проблем, - улыбнулась и, как по команде, тут же схватилась за ручки кресла. – Чего хоть вечно прячешься сюда в угол?

- А чего на виду торчать? Памятник, что ли…

- Подожди, - нервно схватила ее за руку, тут же осекая, останавливая ход.

- Что?

Я не могла оторваться взглядом. Мой Луи-Батист. Короткие шаги от автостоянки к дверям.

В руках сжатая детская игрушка и цветы.

- Ох, заметила нашего Красавчика?

Словно гвоздем в черепушку.

- Чего?

- Матуа. Ах, какая он – прелесть... Согласна?

- Ты его знаешь?

- А кто его теперь не знает?… Все наши девочки сходят по нему с ума. Такой лапочка, душка, настоящая пуся, - пробила словами у меня мозгу болезненный ритм. Немного дернула коляску и продолжила путь, ведь мой «ужас» уже давно затерялся с виду. – Помнишь, нашу затею на Рождество? С детьми и чтением им сказок?

- Да.

- Так вот в тот вечер Мелисента на этого Красавца наткнулась. Да все со своими помутнениями насчет «волшебства в Рождество». Бедный, воспитанный, он не смог, видать, найти достойные оправдания, не смог этой навязчивой наглой курице отказать. Или просто такой добрый… не знаю… Так, в общем, так наш Матуа и познакомился с Мигелем. Мальчиком, из 207 палаты, в онкоотделении. И теперь почти каждый день к нему приезжает. Подарки, цветы, сказки на ночь... Все в шоке… Приятном шоке.

- Так может, это - его родственник?

- Нет, нет. Они не были знакомыми. Мать ребенка сначала даже скандал устроила, шокирована, сбита с толку, обескуражена такими поступками, такому вниманию чужого человека к больному ребенку, тем более, что осталось-то всего… ничего, лишний раз расстраивать, делать больно маленькому… - затихла. Нервно сглотнула. Глубокий вдох и вновь продолжила, - А потом, видя, что это хоть как-то отвлекает, успокаивает мальчика, приняла как есть.

- А отец?

- У Мигеля нет отца.

- Откуда хоть ты все это знаешь?

- Ух, девочки были так поражены всем этим. Такой красивый, статный, богатый, и такой заботливый… к чужому ребенку…

- Может, и не такой чужой…

- Да нет же, говорю! Девки все пронюхали. Наш Луи неженат, и детей нет. И с этой женщиной не был знаком! Представляешь? Джес и его адрес пробила. Сумасшедший дом! Вот так вот. Теперь у нас новая болезнь завелась. Матуанизмназывается. Гиппократ в шоке.

Матуанизм. О да… видимо, воздушно-капельным передается…

… Почти каждый день, а ко мне так и ни разу не зашел. Хотя видел, видел. Узнал…

Глава Шестнадцатая

Колесики устало брюзжат по холодному кафелю…

Поворот, разворот, попытки перескочить финишную прямую лифта…

Шаг за шагом… чужой шаг за чужим шагом…

Оборот колеса за оборотом, мои обороты…

Я до последнего вздоха, до последнего движения,… дрожащей рукой толкая дверь, верила, надеялась, что увижу еготам…

Но нет.

Не пришел.

Ни сейчас,

… ни через час,

……. ни на следующий день.

Чегоя жду? На что надеюсь?

Идиотка. Глупая, недалекая идиотка. Которая сейчасзнает, что делает, трезворассуждает, искренне понимает безысходность своего положения, но в следующий момент снова срывается в пляс романтика, снова сердце колотиться быстрее, чем обычно, жадно погоняя кровь, толкая набегами к мозгу, взбудораживая его, наполняя образами и мечтами сознание…

К чему? Зачем?

Ведь все равно… пусто…….

Ничего не изменить…

И снова колесиками брюзжу по холодному кафелю…

Разворот, поворот, пытки в лифте,… на выходе...

И снова гнетущее одиночество под яблонькой.

Одна. Изгой. Добровольный или вынужденный?

Сложно ответить, кто прогнал кого: общество меня, или я - его…

Да и, по большому счету, неважно,… уже НЕВАЖНО.

Все равно один результат – П У С Т О Т А.

- Мария, тебе на массаж пора.

- Лили, может, не сегодня? Да и зачем… Все равно… все равно НЕ помогает…

- Нет. Ты поедешь…

Сложно опустить опущенные руки.

Сложно верить в то, чего нет. И чего не будет больше никогда…

Смириться. ОКОНЧАТЕЛЬНОсмириться, а не просто на словах, в мыслях. СМИРИТЬСЯ и жить дальше.

Так?

Нет?

Посмотрим, посмотрим.