Заказ

– Нет…

– Он на Олимпийских играх травму получил и совсем почти не мог лошадью управлять. Только морду ей к препятствию поворачивать, и всё. Так его Халла, кобыла тракенская, сама всё отпрыгала… На золотую медаль! Стала бы она из шкуры лезть, если бы своего всадника не любила? Ну а твоя девочка, видимо, просто себе друга купила. На всю жизнь…

Аня смотрела на юную Серёжину собеседницу и невольно вспоминала себя в её возрасте. О, конечно, она была совсем не такой. Но радостное возбуждение «дня приезда» настраивало на неожиданные поступки и Аня, желая сделать приятное не столько девчонке, сколько Сергею, предложила:

– Ты своему папе скажи, пусть как-нибудь тебя ко мне на конюшню привозит. Ехать так: сначала по Петергофскому…

Девочка покраснела и обернулась к мужчине:

– Дядя Лёша…

Тот внимательно выслушал Аню и кивнул, ничего не записывая.

– Спасибо большое!.. – Девочка, видимо, рада была бы задать ещё сорок вопросов. Но не тогда же, когда простаивает работа!.. Она повернулась идти…

– Подожди! – окликнул Сергей. – Вот. Возьми-ка! И протянул будущей наезднице пакет с многокрасочной печатной макулатурой, из которой успел отобрать две-три профессионально интересные книжицы. Девочка опять залилась краской, быстро оглянулась на «дядю Лёшу» и, задохнувшись от счастья, двумя руками прижала к груди пластиковый мешочек с сокровищами:

– Спасибо большое…

Мужчина через её голову посмотрел на Сергея и спокойно кивнул. У него были светлые глаза, неопределённо-серые, как зола. Они с девочкой взяли половинку исполинской подковы и понесли её дальше.

Сергей же снова посмотрел вниз, на боксы и коневозы… и настроение необъяснимо начало портиться. С тяжелым вздохом он взял Аню под руку и повел её в кафе – развеивать горе…

Остаток «дня приезда» пролетел незаметно. Поздно вечером, дома, Анна хлопотала по хозяйству, а Серёжа, как положено главе семьи, засел перед телевизором. Показывали сногсшибательный боевик, но вникнуть в его немудрёный сюжет почему-то упорно не удавалось.

Какое-то время Сергей тупо смотрел на экран «ящика», где крутые мэны палили друг в дружку из всех калибров, били морды и зрелищно подрывали большие американские автомобили… потом, сделав усилие, отвернулся от «Панасоника» и решительно подтащил к себе телефон. Восьмёрка, четырёхзначный код номер… Занято. Экранный герой тыкал кому-то пистолет в брюхо и грозил проделать дыру в кишках – то есть ежу ясно, что так и не выстрелит. Снова восьмёрка… На шестой попытке в трубке щёлкнуло, и густой мужской голос устало ответил:

– Слушаю! Цыбуля…

– Василь Никифорыч, добрый вечер! – Слышно было плоховато, и Сергей, торопливо приглушив звук телевизора, завопил на всю квартиру, так, что из кухни отозвалось недовольное бормотание Кошмара. – Путятин беспокоит! Вы извините, я вам из Сайска звонил, но вас…

– А сейчас где, обормот?..

– В Питере, Василь Никифорыч, – слегка смутился Сергей. – Ну… помните, договаривались? Если выиграю?… Вы телеграммку-то мою получили?

– Шалопаем был, шалопаем и остался, – пророкотало из трубки. – Что тебе там, в Питере, мёдом что-то намазано? Сорвался, понимаешь…

– Василь Никифорыч, тут такие соревнования намечаются, – заторопился Сергей. – Ну… Малая Европа! Команд восемнадцать… Одних российских четыре-пять, остальные всё западные… Кони у них, я вам скажу…

– Ладно уж… Уговор дороже денег… Обратно-то когда? – снова построжал голос Деда Цыбули. – Ты учти, длинный отпуск я тебе не обещал. Так, недельку!.. Не застревай там смотри… А за Дерби спасибо. Порадовал старика… Как Заказ-то тебе? В чем там дело у них было? Не ладил почему?

– Заказ молодчина, Василь Никифорыч!.. – И Сергей, заводясь на ходу, стал азартно пересказывать подробности скачки. Судя по довольному покряхтыванию из трубки, его слова проливались бальзамом на Дедову душу.

– Я знал, Сергуня, что это должен быть суперконь, – проговорил наконец Цыбуля. – Поволновался я из-за него, злодея… А тебе, повторю, спасибо. По-Радовал, одно слово порадовал… Теперь бы от Крыма дождаться… Да, ты вот ещё что!.. Документики-то проездные в Питер и обратно прибереги. И найди где-нибудь бланочек командировочный; печатку какую в Питере тиснешь – прибыл-убыл. Я эту твою поездку командировкой оформлю – считай, премия. Договорились?

Премия была – то, что надо. Довольный Сергей сказал «спасибо большое» и уже собирался положить трубку, как вдруг вспомнил:

– Василий Никифорович, а как там Заказ? Благополучно доехал?

– Куда доехал? – удивлённо ответила трубка.

– Как куда? К нам в совхоз… Вы ж его в хозяйство забрали…

– Я?.. В какое хозяйство?.. Ты что, Сергуня, выпил там лишку? Как стоял в Сайске, так и стоит!

Нехорошее предчувствие холодом окатило Сергея…

– Ну… как же, – выговорил он запинаясь, – я когда уезжал, мне Пётр Иваныч сам сказал, дескать, отгрузили его… по вашему распоряжению… домой, то есть для племенной работы… Очень печалился по этому поводу, мечтал ещё на нём повыигрывать…

В трубке было так тихо, что Серёжа испуганно закричал:

– Алё!.. Василь Никифорыч? Алё! Вы меня слышите?.. Василь Никифорыч!

– Так, Сергей…– произнес наконец густой и жёсткий голос Деда. Только вместо привычной Серёже ласковой строгости в нём звучала незнакомая надрывная хрипотца. – А теперь спокойненько выкладывай всё по порядку…

Паффи вздохнул. Вечерний воздух был чист и прохладен…

И тут он ощутил, как десятки крошечных иголочек одна за другой начали впиваться в его кожу!.. Короткая, блестящая гладкая шёрстка – признак благородного происхождения – не могла защитить от укусов крошечных лесных вампиров, роившихся и звеневших вокруг. Конь сделал несколько широких шагов по поляне, словно пытаясь убежать от крылатых преследователей, о затем, найдя себе местечко с наиболее пушистым покровом, на ходу подогнул передние ноги и со стоном величайшего удовольствия растянулся в прохладной влажноватой траве.

Он долго валялся, перекатываясь с боку на бок, – возраст возрастом, а силы у него ещё были. Паффи то блаженно тёрся головой и шеей о мягкую зелень травы, то на мгновение замирал. Какое счастье!.. Потом он приподнял морду и, не торопясь вставать, снова задумался…

Минуло мгновение счастья, и мысли коня опять стали безрадостными. Он ощутил своё одиночество, точно стену, готовую сомкнуться и запереть его наедине со всеми страхами ночи…

Захотелось убежать. Конь прислушался… и резко поднялся на ноги.

Отряхнувшись – стоя на полусогнутых и этак по-собачьи, короткими движениями сбрасывая налипшие обрывки травинок, – конь словно скинул оцепенение и, решительно раздвинув грудью кусты, скоро вышел на чуть заметную тропку, ведущую к берегу озера.

…И тут запах дикого зверя заставил его замереть прямо посреди очередного шага! Сомнений не было – по этой тропинке проходил лось!

Старый конь пугливо осмотрелся в потёмках, напряжённо вбирая воздух и словно обшаривая окружающее пространство нервными движениями ушей. Настороженно понюхал россыпь катышков, оставленную лосем на земле, опять вскинул шею и замер. Затем шумно фыркнул, словно отпугивая невидимого обитателя леса, сделал короткий шажок вперёд… снова застыл…

След был оставлен дня два-три назад, но страх пробирал всё равно…

Паффи стоял и стоял, прислушиваясь. Очень долго он не делал ни единого шага, и лишь нервные подрагивания ушей да неожиданно резкие, короткие повороты головы выдавали внутреннее напряжение…

Нет, все спокойно…

Шёрстку, так славно умытую травой на поляне, снова промочил пот, и на запах быстро слетелись безжалостные кровососы. Их-то укусы в конце концов и побудили старого коня двинуться дальше. Робко, коротенькими шагами, постоянно оглядываясь и принюхиваясь…

Тропинка прямо перед ним исчезала в уплотнившейся темени кустов, а чуть дальше – он это видел – возникала опять, но уже в виде длинного, постепенно гаснущего розоватого блика на тихом зеркале воды. Озеро!..