Заказ

– Ну вот, присосался, – потянула его за руку Аня, – Давай хоть к окошку отойдём. Затопчут же!..

Затоптать не затоптать, но сбить с ног могли запросто. Мимо судейской на боевое поле – главную арену, засыпанную специально отобранным и Бог знает откуда привезённым песком, – носили препятствия: шестиметровые жерди, тумбы, стойки, откосы… Шестеро пацанов тащили якобы кирпичную «стенку». Кирпичи были нарисованными, а сама «стенка» – фанерной, но получить такой по ноге – мало не покажется. Тут же толпились участники завтрашних состязаний. Слышался смех, бодрые возгласы на всех мыслимых языках, кого-то гулко хлопали по спине… старые соперники встречались далеко не впервые и искренне радовались друг другу. Тут же кто-то из оргкомитета отчитывал недостаточно расторопного подчинённого… В общем, всё как всегда: шум, веселье, приправленное нервным ожиданием первого старта…

Аня с Сергеем отошли к сплошной стеклянной стене, отделявшей помещения спортивного комплекса от внутреннего двора, где на время соревнований разместилась конюшня, построенная из складных боксов.

– Ага, а вот и наш швед как раз разгружается… Серёжа оторвался от очередного буклета. Стеклянная стена располагалась много выше крыш боксов, так что всё происходившее внизу было видно как на ладони. В том числе и серебристый прицеп-коневоз, стоявший с опущенным трапом посередине прохода.

Первой оттуда вывели огромную рыжую лошадь, покрытую лёгкой летней попоной. Ноги, самое ценное её достояние, почти до самого живота были укутаны этакими бахилами – толстыми, мягкими транспортными ногавками, предохраняющими от травм, ушибов и растяжений. И даже хвост был заботливо упакован в специальный кожаный футляр, прикреплённый к попоне. Выйдя из коневоза, лошадь на секунду замерла, с живым интересом оглядываясь по сторонам. Потом шумно фыркнула и заливисто подала голос, отзываясь на запах нескольких десятков незнакомых коней. Высокий, крепко сложенный русоволосый парень похлопал кобылу по шее и повёл её на длинном поводу в заранее приготовленный бокс. Рыжую красавицу явно переполняла энергия. Она бежала рядом с ведущим её человеком коротенькой рысью, опустив голову, изящно изогнув шею и время от времени вскидывая высоко вверх передние ноги, – ни дать ни взять пыталась стряхнуть пыль копытом со своих собственных ушей!

– Ты посмотри, какая машина, – восхитилась Аня. – Тут есть чему прыгать! Под сто восемьдесят росточком будет…

– А тебе буржуи на соревнования, где пятьдесят тыщ баксов выиграть можно, калечь всякую повезут?.. – Информацию о призовом фонде Сергей только что почерпнул в одном из буклетов. – Я думаю, тут у каждого зуб горит… – Он принялся листать красочный каталог участников соревнований: – Так, вот мы где… Бенгт Йоханссон, Швеция. Кобылу зовут Слипонз Фари, рост сто семьдесят восемь, датская теплокровная… второй – гнедой жеребец по кличке «Сирокко»… Сто шестьдесят семь в холке, чистокровный…[12]

– Ну-ка, – присмотрелась Аня, – ну-ка… Из прицепа появился мужчина лет сорока в блес-кучих золотых очках и футболке с короткими рукавами, а за ним по трапу как-то вяло сошёл крупный гнедой конь. Ребятам даже показалось, будто его самую малость пошатывало. Он был без попоны и без ногавок. Выйдя из коневоза, он тоже на секунду остановился, вбирая незнакомые запахи. Но ржать не стал, лишь безучастно опустил голову и поплёлся туда, куда тянул его повод…

– «Уши врозь, дугою ноги и как будто стоя спит», – разочарованно прокомментировала Аня. – А тощий-то до чего! Хворый, что ли?

– А чёрт его, – пожал плечами Сергей. – В дороге оно, знаешь, по-разному… Да ты ж их возила, кому я рассказываю. Может, просто укачало беднягу.

– Хорошо, не насмерть, – кивнула Аня. – Я читала, бывает… Редко, конечно…

– Ты знаешь, – вдруг медленно произнёс Сергей, и взгляд его сделался пристальным, – а ведь он, гнеденький этот… ну копия Кузи. Заказа то есть… который на фотках… Хотя чему тут… порода-то одна…

– Чего-чего? – Аня всё ещё держала в руках фотографии и теперь ткнула их Сергею под нос. – На Заказа? Вот на этого?.. Уж мне-то не вкручивай.

На одной из карточек сайский дербист был снят в момент своего удивительного парящего маха. На другой присутствовала лишь его морда: ушки локатором, в глазах огонь, из ноздрей чуть ли не дым… Ничего общего с то ли замученным, то ли впавшим в спячку животным, медленно удалявшимся по проходу.

– Абсолютно никакого сходства не вижу, – заявила Аня категорично. – Это… – она указала на фотографию летящего над скаковой дорожкой Заказа, – …Лошадь! С большой буквы!.. А тут…– Аня кивнула в направлении уходящего гнедого, – …корова какая-то. Которую на рынке старик продавал. Никто за корову цены не давал…

– Да нет. – Серёжка ностальгически покачал головой. – Похож… Очень похож… Я-то знаю…

Еще позавчера он ласкал красивую, породистую голову Заказа. Хлопал его по упругой взмыленной шее. И сейчас, глядя вслед гнедому коню, ощутил в глубине души некую непонятную грусть. Что-то подло заныло под ложечкой – так, словно вместе с этим чужим конём от него навсегда уходило нечто очень Родное. «Наверное, – подумал Сергей, – это оттого, что я не умею смотреть со стороны и быть просто зрителем…» Ему в самом деле до смерти хотелось оказаться там, между боксов. Привычно взять в руки повод, вдохнуть волнующий и знакомый аромат предстартовой лихорадки, замешанный на густом запахе конского пота… Как он завидовал сейчас незнакомому шведскому парню и всем, кто в эти минуты был там, внизу, с лошадьми… Только конник, наверное, и способен это понять!

– Извините, пожалуйста… – раздался рядом с ним стесняющийся девчоночий голосок. – Вы… спортсмен?

Сергей оглянулся. Перед ним, теребя нитяные рабочие перчатки, стояла девочка лет двенадцати в футболке юного волонтёра. Полноватая, в очках и с длинной косой. Начинающая лошадница из тех, которым никогда не стать чемпионами… Однако глаза её горели таким счастливым энтузиазмом, что Сергей невольно улыбнулся в ответ:

– Ну… спортсмен.

– А в соревнованиях участвовать будете? Он успел решить, что её интересует автограф, и развёл руками:

– Да нет. Я тут вроде как гость… Девочка смотрела на него очень серьёзно:

– А можно вам задать теоретический вопрос?..

– Конечно. Я, правда, не по прыжкам…

В нескольких шагах у неё за спиной Сергей увидел мужчину. Тот стоял у стены, оперев наземь половинку огромной серебристой подковы – будущего препятствия. Мужчина был невысокий, жилистый, с самой что ни есть обычной, незапоминающейся внешностью. Разве вот короткий серебряный ёжик, плохо соответствовавший довольно молодому лицу… Чёрные джинсы, лёгкая клетчатая рубашка. Он оценивающе глядел на жокея, и Сергей понял, что перед ним был взрослый спутник девчушки.

– Скажите, пожалуйста, – продолжала та. – Вот у Филлиса[13] сказано, что лошади всё равно, кто ездит или ухаживает… она вроде даже людей вообще не особенно узнаёт… А у нас на конюшне у девочки конь, так она как придёт, он и ржёт, и вьётся, и ластится… а на других – зверем! Никого в денник не пускает… Только эту девочку и ещё тренера… Аня заинтересовалась:

– А ты у кого занимаешься?

– У Рогожина. Романа Романовича…

– Ага, – кивнула Аня. – А конь небось вороной такой, огромный, Меченосцем зовут? Знаем-знаем. Наслышаны…

– Кони, они… разные бывают, – поразмыслив, ответил Сергей. – Есть, которым действительно всё равно. Или жизнь так сложилась, что он из рук в руки… Всадник за всадником, и каждому угоди… А есть однолюбы. И если он найдёт СВОЕГО человека, вот тут-то и пошли чудеса…

– О которых потом в книжках пишут, – усмехнулась Аня.

– Я, – сказал Серёжа, – вообще-то жокей. Обычно мы с конём встретились, проскакали – и до свидания. Хотя исключения, конечно, тоже бывают… Спортсмены, которые здесь будут прыгать, – у них с лошадью совсем другое партнёрство. Про Ханса Винклера слышала?

12

То есть относящийся к породе чистокровная верховая.

13

Джеймс Филлис – выдающийся английский наездник, работавший в 1898-1910 гг. в Санкт-Петербурге. Его перу принадлежит классическая книга «Основы выездки и езды».