Новеллы

— Кроме того, — вставила одна из дам, — откуда вы знаете, что солнце горячее?

— Вы спрашиваете это, находясь в Африке! — ехидно сказал мистер Крокер. — Я чувствую, как опо меня жжет, — вот откуда я знаю.

— Вы чувствуете и то, как жжет вас перец, — не менее ехидно парировала дама, — однако спичка от перца не загорится.

— Вы чувствуете, что нота, находящаяся в правом конце клавиатуры рояля, выше той, что находится в левом конце, — хотя и та и другая расположены в одной плоскости, — подхватила другая дама.

— Вы чувствуете, что оперение попугая ара кричаще, хотя на деле оно столь же безгласно, как оперенье воробья, — сказала третья дама.

— Отвечать на подобные каламбуры — значит ронять свое достоинство, — вступил в разговор господин с самоуверенной физиономией, — все они на уровне простейшего карточного фокуса. Я хирург и на основании личных наблюдений знаю, что диаметр сосудов, по которым кровь поступает в мозг женщины, значительно превышает норму, установленную для мозга мужчины. Неизбежный таким образом избыток крови с одной стороны усиливает работу воображении, с другой — запутывает его и способствует возникновению бредового состояния, при котором острота перца воспринимается ими как жар, визг сопрано — как высота, а яркость оперения — как шум.

— Ваш литературный слог, доктор, просто блестящ, — сказал первый господин, — но возражаете вы не по существу. Мысль моя такова: независимо от того, излучает ли солнце жар, подобный жару перца или пламени, и холодна ли луна, как лед или как поклон споба бедному родственнику, оба эти светила, по всей вероятности, обитаемы так же, как и земля.

— Самые холодные районы земли необитаемы, — возразил мистер Крокер.

— Зато самые жаркие вполне обитаемы, — сказал первый господин, — да и холодные, возможно, были бы заселены, не будь на земле достаточно мест с более приятным климатом. А потом, живут же королевские пингвины в Антарктике. Почему бы на солнце и не быть королевским саламандрам? Наши прабабки, которые верили, что грешникам суждено жариться в аду на сковородках, знали, что душа — так они именовали это нечто, покидающее тело в момент смерти и наличием которого обуславливается разница между жизнью и смертью, — может жить в огне вечно. И, по-моему, их взгляды на сей счет были куда более научными, чем взгляды моего друга Крокера.

— Человек, который верит в существование ада, способен поверить во что угодно, — сказал мистер Крокер, — даже в то, что привычки передаются но наследству.

— А мне казалось, что вы верите в эволюцию, Крокер, — сказал господин, исполнявший обязанности главного естествоиспытателя экспедиции.

— Я действительно верю в эволюцию, — запальчиво сказал мистер Крокер. — Или вы принимаете меня за фундаменталиста?[51]

— Если вы верите в эволюцию, — сказал естествоиспытатель, — вы должны знать, что все наши привычки являются одновременно и благоприобретенными и врожденными. Но во всех вас все еще прочно сидят идеалистические представления. Страшно смотреть, как вы набираетесь новых идей, не потрудившись выкинуть из головы старые. Это же делает вас социально опасными! Все вы — фундаменталисты с научным гарниром. Поэтому вы самая глупая разновидность консерваторов и реакционеров в политике и самая нетерпимая разновидность обскурантов в науке. Когда заходит речь о прогрессе, все вы единодушно требуете: «Прекратить! Засечь! Повесить! Стереть с лица земли! Подавить!»

— Единодушно! — воскликнула первая дама. — Да разве они хоть раз пришли к согласию по какому-нибудь вопросу?

— В данный момент все они согласно смотрят в одном направлении, — сказала ехидная дама.

— В каком? — спросила первая дама.

— Вон в том, — ответила ехидная дама, указывая на чернокожую девушку.

— Ты еще здесь? — воскликнула первая дама. — Тебе же было сказано уходить. Убирайся!

Чернокожая девушка ничего не сказала. Она серьезно посмотрела на даму, поигрывая своей дубинкой. Затем перевела взгляд на даму-математика и спросила:

— А где он растет?

— Что где растет? — спросила дама-математик.

— Корень, о котором вы говорили. Квадратный корень Минина секса.

— Он растет в уме, — сказала дама, — это число. Ты умеешь считать от одного?

— Один, два, три, четыре, пять — так, что ли? — спросила чернокожая девушка, загибая пальцы.

— Вот именно! — сказала дама. — А теперь считай назад от одного.

— Один, одним меньше, двумя меньше, тремя меньше, четырьмя…

Дамы захлопали в ладоши.

— Прелестно! — воскликнула одна.

— Ньютон! — сказала другая.

— Лейбниц! — подхватила третья.

— Эйнштейн! — вскричала четвертая.

И затем хором:

— Замечательно! Замечательно!

— Я всегда говорю, — сказала дама, главный этнолог экспедиции, — что следующую великую цивилизацию дадут миру черные. Белый человек уже выдохся. Он сам сознает это и быстрыми шагами идет к самоуничтожению.

— Почему вас удивил такой пустяк? — спросила чернокожая девушка. — Почему вы, белые, даже став взрослыми, не умеете быть серьезными, как мы, черные? Когда я первый раз увидела стеклянные бусы, они показались мне замечательными, но я скоро привыкла к ним. Вы же кричите «замечательно!» каждый раз, как кто-то из вас скажет глупость. Самое замечательное, что у вас есть, — это ружье. Наверное, проще бога найти, чем додуматься, как делать ружья. Но вам до бога дела нет, вам ни до чего нет дела, кроме ружей. При помощи ружей вы превратили нас в своих рабов. А затем — потому что вам самим лень стрелять — вы вложили ружья нам в руки и заставляете стрелять за вас. И делать ружья вы нас скоро обучите, потому что вам станет лень делать их самим. Вы изобрели способ изготовления крепких напитков, от которых человек забывает бога; они усыпляют его совесть и заставляют находить наслаждение в убийстве. Вы продаете нам эти напитки и учите нас делать их. А тем временем вы отнимаете у нас землю и морите нас голодом и потому мы стали ненавидеть вас, как ненавидим змей. К чему все это приведет? Вы станете убивать друг друга с такой быстротой, что вас останется слишком мало к тому времени, как наши воины обопьются ваших дьявольских напитков и пойдут убивать вас из ваших же собственных ружей. А потом наши воины перебьют друг друга так же, как это делаете вы, если только бог их не остановит. О, если бы только знать, как найти его! Неужели никто из вас не поможет мне в этом? Неужели никому из вас до этого нет никакого дела?

— Наши ружья защитили вас от львов-людоедов и от слонов, несущих вам разорение. Разве это не так? — сказал напыщенный господин, который до этого не принимал участия в разговоре, находя его чересчур заумным.

— Но только для того, чтобы передать нас в руки надсмотрщиков-мироедов и господам, несущим нам разорение, — сказала чернокожая девушка. — Со львами и слонами мы делили землю. Поедая и растаптывая наши тела, они не трогали наших душ. А насытившись, не требовали новых жертв. Но вашу алчность не насытишь. Поколение за поколением сводили вы нас в могилу, заставляя заниматься непосильным трудом, пока каждый из вас накопил больше, чем сто наших могут съесть или истратить за всю жизнь; и все же вы принуждаете нас работать все больше и больше, все напряженнее и напряженнее, и даете нам за это все меньше и меньше еды и одежды. Вы не понимаете, что значит «хватит», когда речь идет о вас, и что значит «не хватает», когда речь идет о нас. Вы постоянно жалуетесь, что у нас нет денег и мы не можем покупать ваши товары, и ничего лучше не придумали, как платить нам меньше денег. Все это, наверное, от того, что вы поклоняетесь ложным богам. Вы язычники и дикари. И сами жить не умеете, и другим не даете. Вот постойте, найду и бога — и у меня достанет ума уничтожить всех вас и научить своих соплеменников не губить себя.

— Полюбуйтесь! — воскликнула первая дама. — Она разлагающе действует на носильщиков. Я же предупреждала вас. Они слушают развесив уши подстрекательский вздор, который она мелет. Вы посмотрите, какие у них глаза. Они становятся опасными. Я пристрелю ее, если никто из вас, господа, этого не сделает.

51

Фундаментализм — движение в американской протестантской церкви, цель которого — возрождение веры в библейские чудеса.