Друзья

Еще один разорванный пакет, еще…

Кашель.

Сухой, лающий, с жадной одышкой, кашель вдруг разразился, раздался, испуганно врывался из твоей груди.

(Бог мой.

Господи…

неужели, неужели всё это — не сон?)

— Родная моя. Патти. Ты меня слышишь? Патти?

(несмело коснулся рукой ее лица)

— Патти…

— … я задыхаюсь…

(едва слышно, на грани мыслей прошептала ты)

— Сейчас, сейчас, родная…

(вскрываю очередной пакет и пытаюсь залить всё в рот)

— Пей, пей… Станет легче. Пей, родная…

(вдруг резко распахнулись твои веки, уткнулась в меня взглядом)

— Марат?

— Пей, маленькая моя. Пей и тебе станет лучше.

— Марат, это — действительно ты?

— Я.

(замер, замер, испуганно вглядываюсь в глаза, выжидаю приговора)

(но молчишь,

молчишь…. нервно перебираешь тяжелые мысли)

— Выпей, прошу. Тебе нужно.

(вдруг снова дернулся я, перебарывая свое волнение и страх)

— Что это? — попытка отдернуться, рассмотреть упаковку.

— Пей. Тебе это нужно.

(нервно, отчасти грубо и дерзко, прижал я рваный край к твоим губам)

Верь мне.

(поддалась…

несмело, испуганно, но поддалась…)

— Оно сладкое, — нервно скривилась, отстранилась.

— Да, да, Патти. Сладкое. Пей… прошу.

(и снова робкие глотки)

…

— Что это было?

— Сок. Гранатовый сок.

— Он же кислый… обычно.

(нервно скривился, изобразил глупую улыбку)

— Значит, как всегда… концентрат с сахаром.

(невольно рассмеялась)

— Наверно. Вязкий только… сильно.

— Может, это был кисель…. не знаю.

— Марат…

— А?

(черт, вот, вот ты сейчас спросишь у меня, что я здесь делаю, что… хочу от тебя…

… и вообще, удивительно, что еще не кричишь, не психу…)

— Почему ты так долго не появлялся? Я тебя… день у день ждала. Каждую ночь звала… а ты…

(молчал; молчал, шокированный, растерявшийся я)

— Ты думал, что я тебя ненавижу?

(несмело кивнул)

— А я тебе письма… писала…

— Я не получал.

— Знаю, я их сразу рвала.

— Почему?

— Боялась, что не простишь.

…

— Патти…

— Марат. Я люблю тебя, и всегда буду любить.

— Патти!

— Молчи, прошу… Ничего не говори. Прошу. Пусть даже не простишь.

Но не сейчас, молю… не сейчас.

(жадно бросилась, обвилась вокруг моей шеи, прижалась всем телом)

— Молю, только не сейчас. Дай, дай… я последний раз тобой наслажусь.

— Патти…

— Марат, я знаю, что умираю… Знаю, и если сейчас и не сон, то… какой-то очередной… мой галлюциногенный бред. Дай я… запомню твой запах, твое тепло… образ… я хочу унести их с собой… туда.

— Патти…

— А можно я кое-что попрошу? Можно?

Ах. Ну да…

Знаю, настоящий ты всё равно никогда не услышишь меня, не узнаешь эти слова… Но я не могу не попросить.

Пожалуйста, проследи за моим… нашим сыном. Маленьким Маратиком. Прошу…

проследи, что… если и отдаст моя мать его в другую семью, то хорошую, добрую, достойную…

— Мы его вместе воспитаем…

— Глупенький, — вдруг на губах твоих расплылась нежная, ласковая улыбка… но с крапинками печали. — Глупенький, я же умираю…

(нервно сглотнул я, молчу)

(вдруг помрачнела, отвела взгляд в сторону)

— Я вот не знаю точно…. был ли это сон, или…

Но, кажется, что-то там случилось с малышом. Я не знаю, но сможешь сейчас же, как только я уйду, сходить к нему, убедиться, что всё в порядке, что…

— Патти. Ты жива, и я жив. Это всё — на самом деле!

— Жив. Конечно же жив. Ты жив, а я — …

— Патти — ты вампир.

(нервно расхохоталась)

— Нет, я даже и не мечтаю о таком. Не мечтаю даже о короткой встречи с тобой, тобой настоящим, не говоря уже о целой вечности.

— Патти…

(несмело коснулся кончиками пальцев лица, еще движение — и прилип, прилип поцелуем к твоим губам)

Несмело оторвалась, облизалась…

— Сладкий…

— Как и ты…

(робко провел по волосам и заправил локон за ухо, взгляд в глаза)

— Ты знаешь…. я бы сам хотел уверовать в то, что вокруг….. кроме нас двоих, троих, больше ничего и никого не существует. Что мира нет — мы наконец-то обрели… свою сказку.

Но увы, это значит — соврать. А я понял. Понял: неважно что, но скрывать больше от тебя никогда не стану.

Тяжело вздохнул. Нехотя отстранился (невольно вырываясь из твоих робких объятий), отодвинулся назад.

— Патти…

Ты действительно умирала. Твое сердце вновь остановилось… и Оливии пришлось тебя обратить. Теперь ты — вампир.

— Нет… — несмело улыбнулась.

— Да, Патти. Вампир.

А я — убил Фернандо…

… за то, что он похитил ребенка. За то, что он… как я, как все… думают, убил… тебя.

Прости, Патти…. но для окружающего мира — тебя… больше нет.

(нервно сглотнула)

— А для тебя?

— А для меня… ты всегда была и будешь.

…

— Где сейчас малыш?

(вопросы стали более напористыми, а дурманная ухмылка спала с твоих уст;

ты еще не верила, но уже стала допускать подобную мысль)

— В больнице. С ним каждый день сидит твоя мать.

— И что теперь? Я…

— Как только окрепнет, заберу его под свою… опеку и мы уедем.

— А мама? Эльза…?