Королевская кровь

Ульвиан, которого одолевали ярость и страх, торопливо направился ко входу в ближайший туннель. Когда он ступил внутрь, на него обрушился порыв ветра, отбросив его назад в круглый зал. Сопротивляться ветру было невозможно, на скользком, поднимающемся полу туннеля не за что было зацепиться. Ветер поднял с пола клубы мусора, и скоро Ульвиан снова оказался у очага. Ветер внезапно стих.

То же повторилось, когда он попытался сбежать через два других туннеля. Дру не собирался его никуда отпускать с коробочкой. Отлично, решил про себя принц. Если понадобится, он лучше сам уничтожит амулет, чем позволит магу завладеть им. Головка эфеса гномьего меча была сделана из твердого медного сплава; она отлично послужит в качестве молота.

Факелы ярко пылали в своих гнездах. Ульвиан опустился у запачканного сажей края очага, крепко сжимая меч в одной руке, а золотую коробочку – в другой. Холод гор пронизывал его до костей. Он свернулся калачиком у угасающего костра, горевшего на камнях, и попытался отогнать сон прочь.

Двадцать воинов со своими командирами пробрались в холодное ущелье, стиснутое с трех сторон отвесными каменными стенами. Некоторые залюбовались открывавшимися безбрежными просторами, завороженно глядя на столкновения и взрывы в небе. Другие крепче ухватились за древки копий: напряженное ожидание надвигавшейся битвы давило на сердце, словно камень.

– Мне не нравится это… это чудо, – прошептал Кемиан. – Тебе не кажется, что это дело рук колдуна, Величайший?

Кит-Канан окинул взглядом звездный вихрь и покачал головой.

– Ни одному смертному не под силу вызвать такое явление, – ответил он. – Это больше похоже на одно из тех знамений, что мы видели в последние недели.

Пророк не смог бы сказать почему, но он почувствовал подъем и энергию, глядя, как кометы неистово мечутся и рассыпаются искрами у них над головами. Это зрелище выглядело почти праздничным. Он снова обратил внимание на черный пик, возвышавшийся прямо перед ними. Сейчас Дру и Ульвиан уже должны быть внутри. И все же воины не могут просто ворваться в крепость. Никто не знает, что ждет их внутри.

Хотя Пророк не участвовал в захвате Друлетена, он слышал рассказ генерала Парнигара о битве. По словам эльфа, виверн Друлетена уничтожил многих добрых воинов, попытавшихся сразиться с ним в узких туннелях. Но, в конце концов, Парнигар и знаменитый гном-боец Тульден Вилобородый, от молота которого невозможно было спастись, захватили монстра врасплох и снесли ему голову.

– Мы сделаем вот что, – прошептал Пророк. Молодые воины, позабыв о кометах, внимательно прислушались. – Вы разделитесь на пять групп по четверо, и каждая группа войдет в один из туннелей. Я думаю, что все они сходятся в центральном зале, но будьте осторожны! Старайтесь соблюдать тишину и, если найдете принца Ульвиана, хватайте его и вытаскивайте наружу.

– А что, если мы встретим чародея? – спросил один из воинов.

– Если сможете, берите его живым, но, если он окажет сопротивление, убейте.

Двадцать голов согласно закивали.

– Государь, – удивился Кемиан, – а мы с тобой?

– Мы войдем через главный вход, – объявил Кит-Канан.

Воины оставили копья рядом со стреноженными лошадьми и образовали штурмовые группы, с кинжалами наготове. Кит-Канан поднял руку, и эльфы, которым предстояло войти через дальнюю пещеру, двинулись вверх по тропе. Через мгновение отправилась вторая группа, и, когда она достигла основания Черной Скалы, Пророк и Кемиан Амбродель вытащили мечи и пошли вперед.

В холодном неподвижном воздухе ясно слышен был любой звук: стук шпор о камень, скрип доспехов, дыхание обоих эльфов. Пик словно давил на Кит-Канана. В мозгу его закружился вихрь воспоминаний – видения проносились, словно вспышки комет в ночном небе. Скандал, разразившийся, когда он обнажил оружие в Звездной Башне в Сильваносте. Подъем по башне дворца Квинари в ту ночь, когда он окончательно решил отправиться в изгнание. Аркубаллис, его благородный грифон, спутник его жизни в глуши. Ситас, брат-близнец, с которым он не виделся со времени раскола эльфийской нации. Герматия, с ее огненными волосами. Кит-Канан снова ощутил стыд, вспоминая, как сильно желал он эту красавицу, несмотря на то, что она была женой его брата. Его собственная жена, Сюзина, погибшая в бою. Макели, которого он считал братом, хоть связывали их не кровные узы, а узы сердца. И когда черная тень пика совершенно скрыла Кит-Канана, он вспомнил лицо Анайи, своей первой жены, которой он отдал всю свою любовь, темноволосой женщины-Кагонести, потерянной так давно в диком лесу Сильванести.

Потолок пещеры низко нависал над ними, и эльфы вынуждены были пригнуть головы, чтобы войти. Кемиан хотел было пойти вперед, но монарх жестом отстранил его.

По сравнению с ослепительно ярким светом снаружи в туннеле стояла кромешная тьма. Кит-Канан ступал осторожно, вытянув вперед острие меча, стараясь, чтобы глаза привыкли к темноте. Вогнутый пол напоминал стекло, и подбитые железом сапоги легко скользили по камню. Кемиан, потеряв равновесие, с громким лязгом упал на спину. С пристыженным видом он перевернулся на руки и прошептал:

– Прости меня, Величайший!

Кит-Канан лишь махнул рукой и спросил:

– Ты в состоянии встать?

Молодой генерал медленно поднялся.

– Идем, – прошептал Пророк.

Впереди тускло замерцал желтый свет. От дыхания Кит-Канана на забрале шлема оседали льдинки. Слабый вначале, свет усилился, теперь стал виден тонкий слой льда на стенах туннеля. Неудивительно, что идти было так скользко! Кит-Канан вытянул руку, подавая Кемиану знак остановиться. Воин застыл на месте.

Пророк осторожно вложил меч в ножны. Сверху к ножнам был привязан маленький кожаный мешочек, затянутый шнурком. Кит-Канан вытащил его. В мешке была истолченная смола, которой воины, вооруженные мечами, пользовались для того, чтобы посыпать рукояти. Во время битвы рукоять меча становилась скользкой от крови и пота, и толстый слой сосновой смолы позволял воину крепче держать оружие.

Кемиан удивленно наблюдал, как Кит-Канан посыпает смолой подошвы своих подкованных железом сапог. Белый порошок прилипал ко всему, чего касался. Кит-Канан знаком приказал Кемиану сделать то же, и молодой эльф повиновался.

Они поступили правильно – через несколько шагов пол туннеля пошел вниз так резко, что без смолы они бы упали и покатились. Теперь эльфы различили запах горящих факелов – и кое-что еще. Послышалось странное бормотание – но это был не разговор, это мужской голос пел песню.

Пророк резко остановился и присел на корточки, опираясь на меч. Далеко впереди, в центре огромного зала, скрючилась одинокая фигурка под рваным коричневым плащом, она раскачивалась взад-вперед и мурлыкала.

– Это принц! – выдохнул Кемиан.

Друлетена не было ни слышно, ни видно, и это сильно встревожило Кит-Канана, хотя он почувствовал облегчение, увидев сына живым.

– Не показывайся, генерал. Я подойду к сыну.

– Нет, государь! – Кемиан схватил Пророка за руку. – Может быть, это ловушка, чтобы выманить тебя!

– Это мой сын. – Карие глаза Пророка впились в голубые глаза Кемиана.

Генерал отвел взгляд и выпустил руку командира.

– Остальные воины уже должны занять позиции, – ободряюще заметил Кит-Канан.

Он ступил вниз, в зал, по-прежнему не вынимая из ножен меч. Кемиан уперся руками в стены и ждал в невыносимом напряжении, с тревогой представляя себе, как что-то сейчас выпрыгнет из темноты и нападет на Пророка.

Кит-Канан оказался в центральной комнате. Многочисленные черепа, остатки убранства Друлетена, не привлекли его внимания. Он негромко позвал:

– Ульвиан?

Принц резко вскинул голову и, обернувшись, оказался лицом к лицу с отцом. Его щеки, заросшие щетиной, покрывали ссадины и синяки. Глаза Ульвиана сузились.

– О, неплохо, – невнятным, писклявым голосом произнес он. – Принять облик моего отца, а? Ну что ж, это тебе не поможет!

Он взмахнул рукой, и в воздухе просвистел древний короткий меч.