Беринг

Вершины окрестных гор колебались, чертя в небе широкие петли. Вниз, в долины, скатывались снежные глыбы, камни и целые скалы. Земля под ногами тряслась, как крышка чайника, в котором кипит вода. Штеллер взглянул на море. Море было неподвижно и гладко. Это поразило его. Он привык видеть море колеблющимся, а сушу спокойной.

Землетрясение продолжалось две-три минуты, но натворило множество чудес и бед. Вид окрестных холмов совсем изменился. Одни стали выше, другие ниже, третьи покосились набок. Снежные шапки, украшавшие их вершины, съехали набекрень. В долинах повсюду поверх снега валялись большие чёрные камни. Землянки моряков засыпало песком почти доверху. В них осталось много провизии, утвари, оружия и одежды. Хитров был очень взволнован исчезновением корабельного журнала, в котором была записана вся история путешествия. Плениснер жаловался, что у него погиб порох.

— Он, должно быть, смешался с песком, — жаловался бедный охотник. — Как же мы теперь будем стрелять зверей?

Даже лопаты были погребены на дне землянок, так что раскопки приходилось начинать голыми руками. К счастью, никто из людей не пострадал от этого обвала.

Но мало-помалу землянки были вырыты заново, и все вещи спасены. Корабельный журнал нашёлся, но порох пришлось очищать от песка по зёрнышку.

Через несколько дней после землетрясения в лагерь вбежал Овцын и закричал:

— К нам принесло мёртвого кита!

Все выбежали на берег.

Кит лежал возле самой воды, подняв к небу вздутое белесое брюхо. Огромная пасть, в которой свободно могла поместиться целая лошадь, была широко раскрыта. Это чудовище имело больше двадцати метров в длину и казалось горой, тяжело придавившей прибрежный песок. Кит умер недавно и был ещё совсем свежий. Под кожей у него находился толстый слой жира. Это было очень кстати, потому что тюлени за последнее время попадались редко и жиру не хватало.

Моряки обступили кита со всех сторон кто с ножом, кто с киркой, кто с лопатой. Они раскапывали его, как гору. Вырыв пещеру в несколько метров глубиной, они разводили там костёр. Жир таял и тёк крепко пахнущими потоками в заранее подставленные бочки.

Но не одним только людям пришёлся по вкусу этот неожиданный подарок океана. Небо над исполинским трупом колыхалось, как чёрная сеть, от галдящих кружащихся птичьих стай, привлечённых запахом мяса. Однако самыми серьёзными соперниками людей были, конечно, песцы. Их своры и днём и ночью копошились в мёртвом ките. Для охраны мяса от песцов люди приставили к киту стражу, которую сменяли каждые три часа. Впрочем, песцы были слишком проворны и многочисленны. Они не только наедались до отвала, но то, что не могли съесть, тащили к себе в норы в глубь острова и прятали про запас.

Тем не менее мяса и жира в ките было так много, что его хватило на всех — и на людей, и на зверей, и на птиц. До конца мая, в течение трёх месяцев, моряки не испытывали нужды в мясе. Кит сытно кормил их. Они называли его своим провиантским магазином. Но когда пригрело весеннее солнце, труп начал портиться, и его пришлось оставить.

20. НОВЫЙ «ПЁТР»

Наконец растаял снег, с гор хлынули мутные бурные потоки, долины зазеленели травой, появилось множество новых птиц.

«Как только сошёл снег и из земли показались зелёные растения, — пишет Ваксель, — мы стали собирать различные травы и варили из них чай. Большую услугу оказал нам при этом адъюнкт Штеллер, отличный ботаник, который собирал растения и указывал нам разнообразные травы; из них мы приготовляли чай, а некоторые травы употребляли в пищу, что приносило заметную пользу нашему здоровью. Могу с полной достоверностью засвидетельствовать, что ни один из нас не почувствовал себя вполне здоровым и не вошёл в полную силу, пока не стал получать в пищу зелень, травы и коренья».

О необычайных способностях Штеллера и о его преданности науке свидетельствует то, что он в труднейших условиях составил каталог растений острова Беринга, описав двести восемьдесят различных видов.

Весна принесла морякам невыносимую тоску, они чувствовали, что не в состоянии больше томиться в этой просторной скалистой тюрьме, и тысячи планов освобождения появлялись в их головах.

Штеллер снова взобрался на гору и на этот раз, вернувшись, рассказывал, что видел на западе очертания каких-то берегов.

— Это Камчатка! — убеждённо уверял он. — Мы не можем быть далеко от Камчатки!

Надежды разгорались всё жарче. Пошли разговоры о постройке огромного плота с парусом, на котором вся команда могла бы доплыть до желанной Камчатки.

Но ведь плот движется медленно, и даже при попутном ветре нам придётся плыть, может быть, несколько месяцев, — сомневались недоверчивые.

— Не беда! — возражали сторонники плота. — Пусть хоть несколько месяцев. Мы возьмём с собой много провизии и к осени доплывём.

— Из чего же строить такой огромный плот?

— Из остатков «Петра» и из наносного леса.

Но скоро появился другой план, гораздо более выполнимый и перетянувший на свою сторону большинство. Овцын предложил построить большую лодку, на которой несколько человек могли бы добраться до Камчатки и оттуда прислать судно для спасения остальных.

— В Петропавловске наши посланцы встретят Чирикова, который, верно, давно уже там, и он придёт за нами на своём «Павле».

Этот проект казался простым и выполнимым. Но всех начал волновать вопрос: кто будут те счастливцы, которые уплывут с Берингова острова в лодке и которым не придётся дожидаться помощи? Ведь помощь, верно, придёт только будущим летом! Каждому хотелось уплыть поскорее, никто не желал оставаться. Матросы и казаки боялись, что в лодке уплывут офицеры и оставят их на произвол судьбы. Начались споры, подозрения, лагерь тайно волновался.

Чтобы всех успокоить и до всего договориться, Хитров и Ваксель 5 мая созвали на совет всех обитателей лагеря. На этом совете они оба выдвинули новый план, более трудный, чем предыдущие, но зато более верный и никого не обижающий.

— Друзья! — сказал Хитров. — Никто не может нам поручиться, что земля, которую Штеллер видел с горы, действительно Камчатка. Это, может быть, такой же пустынный остров, как тот, на котором мы находимся. В таком случае никакая лодка нам не поможет. А о плоте нечего и думать. Нам нужно построить корабль.

— Корабль! — раздались голоса. — Это невозможно!

— Это вполне возможно. У нас есть отличный материал — остов «Петра». Мы построим небольшой кораблик. Он будет тесен и неудобен, но ведь нам он нужен только для одного рейса. Днище мы законопатим сухим мхом и вместо смолы вымажем китовым жиром. К июлю наш корабль будет готов, и мы уйдём, никого не оставив на острове.

Предложение было принято, но возник вопрос: кто достаточно сведущ в корабельном деле, чтобы руководить постройкой судна? На «Петре» было три отличных плотника, но все они умерли от цинги. Чертежи мог вычертить Хитров. Однако без плотников ничего нельзя было сделать.

Нужен был хотя бы один человек, который мог бы показать остальным, как взяться за работу.

Тут вышел вперёд Савва Стародубцев и сказал, что он родом из Красноярска, а красноярцы все прирождённые плотники.

— Берёшься построить корабль? — спросил его Хитров.

— Если мне всё вычислят и дадут чертежи — берусь.

Штеллер вызвался помочь Хитрову делать чертежи. К работе было решено приступить завтра же. Все с надеждой говорили о предстоящей постройке корабля. Но Хитров опасался, что впоследствии, когда работа окажется трудной и будет не ладиться, моряки станут обвинять его и Вакселя в том, что они втравили их в это предприятие. Чтобы избежать будущих нареканий, он взял лист бумаги, написал на нём решение совета и предложил всем присутствующим расписаться. Грамотные расписывались, а неграмотные — их было большинство — поставили кресты.

На следующий день все пошли разбирать остов «Петра». Бедный корабль имел жалкий вид. Подводные камни превратили его дно в решето, мачты были сломаны, обшивка сорвана. Но брёвна его скелета были плотны и крепки.