Страница 24 из 36
– Хочешь сказать, я для тебя – дикий вепрь, а ты на меня охотишься? – удивился Трафик.
– Не совсем так. Тут забава наизнанку, охота наоборот. Я играю в поддавки. А ты попадаешься, клюешь. – Лорик покровительственно потрепал Шокеру кудри. – В конце концов, согласись, Тур, ведь я же не просил тебя меня убивать. Объективно говоря, это было твое решение, твой поступок. А за свои действия вменяемый взрослый человек по всем законам обязан нести ответственность.
– Твои речи напоминают басню про волка и овечку. Там серый разбойник, не найдя реальных оправданий для своего живодерства, признается в конце бедной жертве: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
– Замечательный пример, – одобрил инопланетянин. – Ты тоже виноват. И отвечать придется по всей строгости, несмотря на уловки.
– Каким образом?
– Твой товарец – барахло ходовое – я реквизирую в качестве компенсации за материальный и моральный ущерб.
– А меня в расход? – уныло поинтересовался Турбошокер.
– Люди – ужасно приземленные существа. До вас никак не доходит высокий смысл, заложенный в Акте Возмездия. Это же не какое-то там примитивное злобное бесцельное убийство.
– А что же это по-твоему?
– Взгляд в будущее; эффективная воспитательная акция; поучительный пример; предостережение буйному бесбашенному подрастающему поколению.
– Надо же. Мудреный постулат. Вытекающие из него следствия – лично для меня?
– Ты вот сидишь сейчас передо мной увязанный, как личинка, обездвиженный, бедненький, несчастненький. У меня вот-вот слеза накатится от чувства сострадания! Ну какая тут вендетта?
– Действительно, – посочувствовал чужому Шокер. – Глупая профанация идеи.
– Полная профанация, – поддержал потусторонщик. – Для усиления воспитательного эффекта ты должен быть счастливым и беззаботным. Представь, – мечтательно проворковал зазеркальщик. – У тебя красавица жена, прекрасные, подающие надежды детишки. Ты любимый и любящий папочка и муж. На работе тебя уважают и ценят. Правда, здорово?
– Ага, – прогудел Трафик.
– Изюминка в том, что тебе должно быть, что терять! Вот тогда я тебя и кокну – в назидание грядущим поколениям.
– О, Боже! Как все сложно! – скривился Турбошокер. – А если я приму обет безбрачия, тогда что?
– Свои счастливые моменты есть и у монахов-отшельников. Нужно только постараться понять их, постигнуть их печали и радости, сблизиться с ними духовно.
– Чтобы потом прибить из-за угла… Лорик, ты, оказывается, страшный зануда.
– Я просто вдумчивый рассудительный зазеркальщик.
– Не проще ли в таком случае отсрочить нашу встречу еще на двенадцать лет, чтоб у меня было время поразмыслить о вечном – в воспитательных целях?
– Ты намекаешь на повторное мое физическое устранение?
– Ну я бы назвал это философской паузой…
– Нет, Шокер. Это вариант тупиковый – не подходит ни мне, ни тебе. И ты об этом отлично знаешь.
– Предполагаю… Какая же перспектива ожидает меня в ближайшем будущем?
– Тут неподалеку, на одной невзрачной планетке базируется производство по обогащению радиоактивных руд. У хозяев предприятия периодически возникает напряженка с трудовыми ресурсами. Мы, зазеркальщики, иногда по старой дружбе подкидываем им работников. Сдам тебя за определенную плату в аренду на пару лет.
– В рабство?
– Почему сразу рабство? Рабы пашут бесплатно – за похлебку. А тебе будет начисляться довольно приличная заработная плата. Другой вопрос, что получать ее буду я, дабы не обременять тебя ненужными проблемами. Да и условиями там не самые ужасные. В тюрьмах на Земле бывает похуже.
– Какие вы, зазеркальщики, все-таки алчные, – поразился Трафик. – Жадность – самый дурной порок.
– Тебе ли, о смертный человек, не знать о бесценности жизни! Ты задолжал мне за нее слишком много – все, что у тебя есть! К тому же, дорогой Тур, не забывай о воспитательной составляющей. Размышления в трудах в поте лица своего позволят тебе вскрыть самые глубинные мотивы всех своих стратегических ошибок, дабы не допустить их в будущем.
– Поучать других – любимое занятие крохоборов и дармоедов.
– Не скрою, Тур, там немного вредные условия производства. Но ты же крепкий парень весельчак-космолетчик. Тебе все нипочем. Полагаю, годик-другой в обществе бритых арестантов пойдет тебе исключительно на пользу. Воспитательный эффект увеличится, как минимум, вдвое.
«Шутки шутками, но месть у зазеркальщиков и впрямь обставлена с размахом, – нахмурился Турбошокер. – Благо, хоть сам Акт Возмездия откладывается на неопределенный срок. Как-нибудь вывернусь, не впервой…»
– Послушай, чужой, давно хотел спросить, – обратился к Лорику Тур. – Так, ради интереса. А ты помнишь свои ощущения между жизнью и смертью, когда душа отходит на небеса? Там, говорят, всех ожидает таинственный тоннель с ярким светом; музыка дивная звучит… Это правда?
– Воспоминания есть, но очень смутные, будто подернутые пеленой. Сначала безбрежная радость, светлый тоннель. Но потом непередаваемый ужас – огромное давление, ты как бы пробираешься узкими-узкими ходами ползком, без воздуха под какими-то тяжеленными глыбами, толщами «чугунной» породы. В первый раз очень страшно! Но выход обязательно будет, чудесная музыка тоже, я это знаю совершенно точно. Поэтому воспринимаю неудобства смерти весьма спокойно, как на приеме у дантиста. Сначала больно. Зато потом все будет в полном порядке – обязательно! Вообще, эти ощущения, ощущения потусторонья в большей мере от нас закрыты так же, как и от вас, землян. Бог не желает, чтоб мы путали одно воплощение с другим. Но иногда, особенно после бокала-другого хорошего забористого Бальзама Озарения, мне кажется, я слышу ту дивную мелодию; мне вновь хочется туда, – разоткровенничался КериБари.
«Ах вот почему потусторонщик под действием Бальзама подвержен суициду. Оказывается, напиток пробуждает в нем самые приятные воспоминанья Зазеркалья, – с удовлетворением отметил про себя Трофим. – Интересно, как там продвигаются дела у Астры; узнала она рецепт инопланетного вина или нет?..»
Чужой встал, выдержал молчаливую паузу, демонстративно посмотрел на циферблат старинных настенных часов, показывая, что аудиенция окончена, и покатил антиперегрузочный кокон, в который был упакован Турбошокер, к выходу. Конструкция кокона предусматривала специальные выдвижные колесики снизу, чем сильно облегчила жизнь зазеркальщику. Потусторонщик с ликующим видом подталкивал перед собой здоровенное кресло с человеком, словно сундук с сокровищем.
– Люблю я тебя, Шокер, – елейным голоском произнес Лорик. – Ничего не могу с собой поделать. Хороший ты парень. От тебя в хозяйстве всегда польза есть.
«В хозяйстве? – мысленно передразнил мстителя Трофим. – Точно от домашнего скота…»
По правде сказать, первый раунд Турбошокер продул вчистую, как последний лопух. Опростоволосился! Чужой взял его тепленьким. Пилот, ясно дело, после аварийки соображал с трудом – дуб дубом. Все домашние заготовки выскочили из головы. Таким тугодумом, как сейчас, Шокер еще ни разу сам себя не ощущал.
Напоследок парень решил хоть немного приколоть инопланетянина, чтоб тот слишком уж не задирал нос.
– Слушай, КериБари, объясни мне, пожалуйста, по старой дружбе одну вещь.
– Всегда пожалуйста…
– Скажи, вот как можно ходить с таким дурацким черепом, заостренным кверху под веретено? Ты бы хоть шляпу купил широкополую, что ли… Или денег нет? Совсем пообносился, бедняга?.. Я бы, наверно, точно застрелился с такой башкой со стыда…
– Ха! – ЧумбариЛари даже остановил на минуту торжественный вынос тела. – Это вы, земляне – уродцы неестественно зализанные. Яйцеголовые! А мы – самые правильные, мы – живой эталон вселенской гармонии. Наша красота – первая красота в галактике!
– Ой, Лорик, не смеши, – человек затрясся всем телом (насколько позволял пластиковый скотч). – Сейчас Богу душу отдам от коликов. Тебе, несчастному, и мстить некому будет.