Ночные костры

Он оставил ассассинский перстень лежать поверх золотых монет и браслетов, на свитой кольцами серебряной цепочке с жемчугом. Королева Элеанора достала из шкатулки маленький талисман, надела его себе на палец и захлопнула крышку.

— Поставьте ее туда, — велела она, показав на низкий столик под окном.

Чтобы это сделать, Раймону надо было повернуться спиной к королеве и двум ее охранникам. Он взглянул на тонкую морщинистую кисть Элеаноры и на грубый перстень, который теперь ее украшал. Длинные пальцы королевы были расслаблены — ни малейшего признака того, что она сейчас вскинет руку и даст знак страже напасть на него с кинжалами.

Он поднял шкатулку.

— Алиса не имеет понятия об этом перстне, ваше величество. Если ее мать и знала что-то, то она умерла, оставив дочь в неведении. Клянусь честью, ваше величество… и моей надеждой на спасение.

— Женившись, вы стали серьезнее, Раймон де Базен. Задумались о душе, не так ли? Интересно, как Алиса Мирбо этого добилась? Нежностью или суровостью?

Голос старухи был низким и бесстрастным, но в ее темных глазах горел властный огонь. Раймон осторожно ответил на невысказанный вопрос королевы:

— Женатый мужчина должен думать не только о своем будущем, но и о будущем своей жены и еще нерожденных детей. Он становится серьезнее, так как понимает, что благополучие его семьи и земель напрямую зависит от того, насколько благоразумны его слова и поступки. Женатый мужчина, ваше величество, уже не может позволить себе… неосторожные речи. Я и раньше был не болтлив, а теперь стал неболтливым вдвойне.

Черные глаза Элеаноры сузились.

— Я вижу, вы преданы дочери Изабеллы. Печетесь о ее будущем и рассуждаете о благоразумии. Помнится, в прошлом году вы были не так осторожны в речах. Хьюберт Уолтер сказал, что вы уехали из Палестины в мрачном расположении духа, не сказав ни одного похвального слова в адрес своего короля.

— Я выказал ему уважение и преданность.

— И, говорят, рискнули ради него жизнью, остановив кинжал убийцы в Акре. Ваши деяния безупречны, Раймон де Базен, но вашим речам не хватало благоразумия. Во всяком случае, так было до сих пор. Вы боитесь, что ваша жена может каким-то образом пострадать?

Он понизил голос до шепота:

— Она уже пострадала, ваше величество, — ради вас. Всю жизнь она провела в мучениях, охраняя вашу шкатулку. Если бы этот… талисман нашли и узнали, ее могли бы обвинить в ереси или сжечь на костре как ведьму.

Королева не дрогнула. В ее гордом лице не было сожаления.

— Лучше пусть это случилось бы с дочерью Изабеллы Мирбо, чем с одним из моих детей. Вам неприятно это слышать, Раймон? Любая искренняя женщина скажет вам то же самое, если она будет в плену, а ее дети в опасности.

Раймон так сильно сдавил в руках шкатулку, что гнилое дерево затрещало. Он разжал пальцы.

Королева Элеанора услышала этот звук.

— Будь у вас сыновья, вы бы меня поняли. Я сделала то, что должна была сделать.

— Неужели не нашлось другого места, чтобы спрятать ваш талисман?

Брови Элеаноры, по-прежнему изящные, удивленно приподнялись.

— Это что, допрос? — И опять ее щеки тронул легкий румянец. — Я была в плену, де Базен, и за мной неусыпно следили. Я не жалею о своей осторожности. — Она слегка взмахнула длинной белой рукой. — Изабелла и ее дочь жили так далеко, что можно было почти не волноваться за их безопасность. Я и мои сыновья рисковали гораздо больше. Если бы Генрих нашел у меня этот перстень, нам бы не поздоровилось.

— И все-таки вы увезли его с собой из Палестины, когда ваш первый муж выгнал вас из антиохийской крепости вашего дяди. Зачем же вы берегли эту опасную вещь, если не собирались ею воспользоваться?

Королева побагровела, глаза ее гневно сверкнули.

— Старые сплетни продолжаются! Всего три года назад байки о моем сарацинском любовнике были еще свежи и повторялись солдатами Ричарда, отплывавшими из Сицилии в Палестину. Это жестоко, Фортебрас, — преследовать старую женщину подобными россказнями. У вдовствующей королевы моего возраста нет ничего, кроме доброго имени, чтобы сохранить преданность ее подданных. А сейчас, когда Ричард в беде, мне особенно нужна их преданность.

— Вы воспользуетесь этим кольцом, чтобы освободить Ричарда?

Она заколебалась.

— Если вам дорога жизнь Алисы Мирбо, вы не произнесете больше ни слова.

Охранники не двигались. Они стояли в дальнем конце зала и не могли слышать шепота королевы. Но если они пойдут к Раймону, чтобы заколоть его своими кинжалами, он услышит их шаги и успеет высказать свою последнюю просьбу.

— Моя жена не знает ничего, что могло бы причинить вам вред. Отправьте ее к моему отцу в Базен. Вы у нее в долгу.

Элеанора сдвинула брови.

— Вы боитесь, что она не увидит от меня благодарности? Плохо. Человек, который служит королеве-матери, не должен оскорблять ее недоверием. Поставьте шкатулку на стол, де Базен.

Он сделал и сказал все, что мог. И теперь, что бы ни случилось — уйдет ли он из этой комнаты живым, или его вынесут с кинжалами в спине, — у Алисы есть возможность спастись. Если солдаты королевы найдут его жену в соседней гостинице, вдовствующая королева вспомнит его последнюю просьбу. Алиса будет жить. Его жена должна жить…

Он повернулся спиной к Элеаноре и ее охранникам и подошел к низкому столу под бойницей. За спиной раздался тихий хлопок. А вслед за ним — низкий смех старой королевы.

Алиса смотрела вслед мужу, который скакал на север, к Виндзорскому замку. Пылкая ночь любви не заставила Раймона изменить свое решение и взять жену с собой. Не сказав больше ни слова по этому поводу, он поцеловал ее на прощание и уехал один, оставив всех своих солдат в аббатстве вместе с Алисой и Уотом.

Странно, почему?

Много недель назад в Кернстоу Алиса и Раймон готовились к этому дню. От жадности или по старческой забывчивости королева Элеанора могла вообразить, что из шкатулки пропали какие-то драгоценности, и обвинить Алису в измене и воровстве. Если Алиса не приедет ко двору, это только укрепит ее подозрения. Раймон согласился, что Алиса должна вместе с ним явиться в королевский дворец.

Они откладывали визит в Виндзор, дожидаясь, когда братья Раймона приедут в Кентербери, чтобы защитить его в случае опасности. Монбэзон уже был в Виндзоре. Все готово, сказал Раймон.

Зачем же он привез ее в такую даль? Чтобы накануне вечером вдруг передумать и отправиться к королеве одному?

Он отрицал, что при дворе была женщина — или несколько женщин, которые ждали его возвращения и перед которыми он должен был отчитаться о своей женитьбе. Но что еще мог сказать муж жене, собравшись ей изменить? Да и стоило ли надеяться на верность мужа, попавшего в общество своих бывших любовниц?

Впервые Алиса задумалась над вопросом: а не пришлось ли Раймону отказаться от помолвки, чтобы на ней жениться? Он рассказывал, что, вернувшись со Святой земли, застал в Базене королевских гонцов. А может, у него была невеста в Базене или в Виндзоре, при дворе королевы Элеаноры, и она рыдала, узнав, что Раймон де Базен женился на другой?

Подбежал Уот:

— Милорд обещал показать мне сегодня дворец! Алис вымученно улыбнулась:

— Ты увидишь его завтра, Уот. Это большая башня над городом.

— Милорд сказал, что я увижу ее и снаружи, и внутри.

— У твоего господина изменились планы.

— Эрик отвезет меня туда.

— Нет. Мы останемся здесь, а потом поедем в деревню. Лорд Раймон просил, чтобы мы держались вместе.

— Ко мне это не относится. Меня он не просил остаться. А вчера, когда мы сюда приехали, милорд сказал Эрику и другим солдатам, что с вами должно быть четверо охранников, куда бы вы ни пошли. А остальные четверо могут спокойно развлекаться в борделях.

— Уот! Что за выражения?

— Так мне сказал Эрик, леди Алиса. А еще он сказал, что если я хочу посмотреть дворец, то он отвезет меня прямо сейчас, потому что вечером он пойдет вместе с остальными к…