Страница 129 из 181
— Именем Господа, мессир.
— Тяжело мне, батюшка, — Сиверцев сидел перед отцом Августином, облокотившись на колени и опустив голову. — Собрался было вообще из Ордена уходить. Дурак, конечно. Кто я без Ордена? Вопрос ведь не в том, где мне будет лучше. Вопрос в том, где я буду самим собой. Если я не тамплиер, значит я никто. Но я не могу. После Индии еле в себя пришёл. Но там были ещё цветочки — относительно нормальный, правильный бой. А сейчас столкнулись с каким-то уж совсем запредельным инферналом. Дело даже не в том, что девочек резать пришлось, хотя и это, конечно, ужасно. Но куда ужаснее прикасаться душой к этой мерзости. Мне кажется, ещё одного раза я не выдержу. Тупик во мне.
— Это хорошо, Андрюшенька, что тупик. И больше того скажу: ни аз многогрешный, ни командор Князев, и никто в Ордене ничем не сможет тебе помочь. И утешить мне тебя нечем — рад бы сказать тебе какое-нибудь мудрое целительное слово, а нет его у меня. Могу изречь только что-нибудь очень банальное и фальшивое, но фальшь не люблю, да и тебе не понравится. Да, Андрюшенька, это так — ни один человек на свете не может тебе помочь. И это хорошо. Ведь только в таких тупиковых, безвыходных и безнадёжных ситуациях человек начинает по-настоящему понимать, что у него есть только одна надежда — на Бога. Пока наша жизнь идёт по накатанной колее, мы больше надеемся на себя и на других. А когда упрёмся головой в стену поднимаем глаза к Богу. Потому что больше некуда. Это очень полезно для укрепления нашей веры.
— Но я даже не знаю, что мне просить у Бога.
— Прошение у нас всегда одно и тоже: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
— Всё так, батюшка, всё так. Мы с вами должны были про сатанизм поговорить, а мне теперь кажется — я не могу. Такое отвращение — боюсь, вытошнит. А раньше даже интересно было покопаться во всех этих «глубинах сатанинских». Не понимал, к чему прикасаюсь.
— Значит, ты созрел для разговора о сатанизме. К нему нельзя прикасаться «с интересом» — это плохой знак. Я, знаешь, иногда встречал таких «борцов с развратом», которые любили детально и подробно поговорить о блудных грехах, то есть, конечно же, о том, как эти грехи отвратительны. Но если бы они, действительно, испытывали отвращение к блуду — старались бы вовсе об этом не говорить, или только в случае крайней необходимости, для чьей-то пользы, как можно реже и короче. Так же иные «борцы с сатанизмом» — уж очень любят посмаковать детали сатанинских практик. Нездоровый это интерес, не полезны для души такие разговоры. А если ты не хочешь говорить о сатанизме, значит с тобой можно о нём говорить. Вытошнит — не переживай. Подотрём.
— С чем мы столкнулись? Что это за Лилит? Она и её лилин, кажется, не считали себя сатанистами?
— Не считали, но являлись таковыми. Тут надо начинать с начала и понять главное: сатанизм есть далеко не только то, что называет себя сатанизмом. Сам по себе термин появился весьма недавно. В 1966 году венгерский еврей Антон ЛаВей объявил себя создателем «Церкви Сатаны». Он составил две книги: «Сатанинская библия» и «Сатанинский ритуал». Эти книги легли в основу вновь созданного вероучения. Только с этих пор и говорят про сатанизм, как таковой. Но это очень наивно и примитивно. Ведь нетрудно догадаться, что реальный сатанизм под другими названиями существует ровно столько, сколько времени прошло с момента падения Люцифера и обращения его в Сатану. Этот деятель не любит называться собственным именем, но он всегда под разными именами создавал или поддерживал религиозные культы, которые по сути своей являются сатанинскими.
— Кто-то даже сказал, что любая языческая религия — в той или иной степени завуалированный сатанизм.
— Такие обобщения мне как раз не очень нравятся. Ну да: «в той или иной степени». Но очень важно — в какой именно степени. Дико и абсурдно полагать, что до Авраама все религии были языческими, а любое язычество — сатанизм. Если так, то что получается: на протяжении многих тысяч лет все народы служили Сатане, и никто на Земле не знал истинного Бога? Грех даже думать такое.
— А как на самом деле?
— На самом деле Адам вынес из рая традицию поклонения Богу истинному, то есть чистый монотеизм. Эта традиция никогда, вплоть до Христа, полностью не исчезала. Искажалась, но не исчезала. Мы очень мало знаем о религиозных традициях древности, однако можем утверждать, что иные из них являли собой отнюдь не язычество, а искажённый монотеизм, и то — в разной степени искажённый. Есть, например, серьёзные исследования, доказывающие, что религия древних абхазов была не языческой, а монотеистической. И древнегреческая, и древнеегипетская религии несут в себе явные черты поклонения Богу-Творцу, культ которого едва различим, но всё же различим под позднейшими напластованиями, превратившими эти традиции в политеистические. Но эти искажения шли очень по-разному и, собственно, эти традиции в разной степени удалены от Бога, а значит — в разной степени приближены к Сатане.
— А чем принципиально отличается древнегреческое язычество от древнеегипетского?
— Тем, что древние греки не создали культа злого бога, то есть бога — покровителя зла. А египтяне создали такой культ. Это культ бога Сета. Сет изначально был богом пустыни, богом войны, и в конечном итоге стал богом зла. Этот фрагмент древнеегипетской религии — поклонение Сету — фактически чистый сатанизм. В древнегреческой религии тоже было много мерзости, что весьма далеко уводило от Бога истинного, но богу зла, разрушения и смерти греки не поклонялись никогда, то есть их нельзя считать сатанистами. И у египтян всё же сохранялись элементы подлинного Богопочитания в культе других богов, например, Амона-Ра. Фараон Эхнатон к культе бога Атона очень близко подошёл к чистому монотеизму. У египтян религиозные традиции Света боролись с традициями Тьмы, а были в древности религии, полностью основанные на поклонении Тьме, то есть фактически — Сатане. Например, финикийский культ бога Ваала — настоящий, неприкрытый сатанизм. Финикийская религия основана на человеческих, причём — детских жертвоприношениях. Финикийцы регулярно приносили своих детей в жертву Ваалу. На раскопках в Карфагене археологи обнаружили огромное количество детских скелетиков.
— Значит, Катон был прав: «Карфаген должен быть разрушен»?
— Да, у римлян были основания испытывать отвращение к Карфагену, причём, по религиозным мотивам. Разумеется, древнегреческое язычество не надо считать религией Света, и всё-таки это относительно респектабельное язычество. Достаточно вспомнить, какие добродетели выше всего почитались в Риме: верность долгу, готовность к самопожертвованию, целомудрие, любовь к дисциплине и порядку. Такие нравственные качества могут иметь источником только истинное Богопочитание, которое со временем фактически исчезло, но люди ещё оставались такими, какими их сделало поклонение Истине и Свету. Неудивительно, что римляне испытывали отвращение к откровенно сатанинской религии финикийцев.
— А культ Лилит?
— Так же один из древних ближневосточных культов, основанный на детских жертвоприношениях — фактический сатанизм. Такая беспредельная ненависть к детству и к детям может иметь источником только Сатану. Не имеет значения то, что культ Лилит гораздо древнее христианства и не полемизирует с нами. Важно лишь то, что культ Лилит основан на ценностях, диаметральных христианству. Дети духовно чище взрослых, и потому ближе к Богу, а задача любого христианина — приближение к Богу, поэтому дети так ненавистны сатанистам, и древним, и современным. Здесь, в Израиле, есть сатанинские, в собственном смысле, секты, которые во время своих чёрных месс приносят в жертву младенцев. Появился даже свой способ поставки младенцев на чёрные мессы — сатанистка заводит ребёнка от адепта своей секты, вынашивает его и отдаёт на растерзание жрецам.
— Нелюди. Неужели эта практика существует до сих пор?
— Если Ордену стал известен конкретный факт подобного рода, то считай, что это уже не факт, а тенденция.