Страница 70 из 156
Вечно витающий в облаках Гуго, не смотря на это обладал железной практической хваткой, и в Пейне он за год успел стать настоящим хозяином. Теперь ему не составляло труда отдавать короткие и конкретные распоряжения, имеющие целью обеспечить жене безопасность и довольство. За считанные дни Гуго провернул такую работу, на которую иному рыцарю потребовался бы год, причём с гораздо худшим результатом.
Пейн они покинули на рассвете. Гуго на походном коне, Жак на муле. Под уздцы его верный оруженосец вел боевого скакун, на которого были навьючены доспехи.
Гуго готовил себя к тому, что тяготы и лишения похода будут ужасны, но он и представить себе не мог, как это всё будет на самом деле. Они с Жаком по несколько недель к ряду ночевали под открытым небом, порою не ели по несколько дней. Рыцарь всегда может добыть провиант мечём, но Гуго скорее согласился бы умереть с голода, чем грабить бедняков. Так же и с ночлегом: он мог вломиться в любой дом, но не делал этого, если не пускали. А не пускали, потому что боялись. Порою перед ними запирали двери, не смотря на предложение щедрой оплаты. Через эти края прошло уже немало крестоносцев, и местные жители хорошо знали, как мало стоит обещание: «Рыцарь за всё заплатит». Гуго испытал нестерпимую душевную боль, осознав, что здесь слова «крестоносец» и «грабитель» стали синонимами. Он помнил, каких благочестивых и чистых помыслов были исполнены первые крестоносцы, собираясь в дорогу. Как могли те же самые люди, готовые отдать жизнь за ближних, нападать на этих самых ближних ради куска хлеба? Разве грех не страшнее голода? Теперь Гуго знал, что такое смертельный голод, но смертный грех по-прежнему был известен ему лишь с чужих слов.
Вскоре кончились деньги. Отправляясь в путь, Гуго думал, что взял с собой огромную сумму, которой будет достаточно не только на пропитание до Святой Земли, но и на щедрую милостыню, которую он намеревался раздать по дороге. Но они шли месяц за месяцем (порою, явно не самой короткой дорогой), а к Святой Земле, кажется, ещё и не приближались. Однажды случайные попутчики предложили ему подзаработать, напав вместе с ними на купеческий караван. Он едва удержался, чтобы не перебить их самих. А один раз поступило предложение куда интереснее. Группа явно не бедных паломников попросила охранять их в дороге в течение ближайшей недели, посулив щедрую оплату. Посомневавшись, Гуго согласился. Так он понял, что рыцарь может зарабатывать на жизнь мечём без ущерба для чести, продолжая служить своим благородным целям. В его родной Шампани такой опыт приобрести было невозможно. Там все рыцари жили либо за счёт крестьянского труда, либо за счёт грабежей. Потом ещё не раз их щедро кормили за предоставление охранных услуг. Конечно, Гуго с радостью охранял бы пилигримов совершенно бесплатно, но он был вечно голоден, а предоставляемый ему кусок хлеба — совершенно честен.
В рыцарских замках, изредка встречавшихся по дороге, их принимали, как правило, очень радушно: щедро кормили по несколько дней, давали возможность набраться сил и починить снаряжение. Однажды, один гостеприимный барон обратился к нашему страннику с предложением:
— Не хотите ли, благородный рыцарь де Пейн вместе со мной сразится за правое дело? В лесу, неподалёку от моего замка, обосновалась шайка грабителей. На меня они, конечно, не нападают, но охотно грабят паломников вроде вас. Поскольку это мои земли, то и ответственность за грабежи падает на меня. Я намерен разорить логово этих мерзавцев, а такой могучий воин как вы мог бы оказать мне в этом неоценимую помощь.
Они выступили сразу же после полуночи. В их отряде было три рыцаря (сам барон, один из его вассалов и Гуго), а так же полдюжины сержантов, включая Жака. Бандитского логова достигли в четвёртом часу по полуночи. Нестерпимо хотелось спать. «Как хорошо спится в предрассветные часы!» — подумал Гуго и тот час понял, почему многоопытный барон для нападения выбрал именно это время. Даже те кто ложится поздно, уже спят, даже те, кто встаёт рано, ещё спят.
Они разделились на три отряда и ворвались в бандитский лагерь с трёх сторон. Нападение было совершенно внезапным. Рыцари и сержанты врывались в бандитские палатки и резали всех подряд. Это был не бой, а кровавая мясорубка. Лишь немногие бандиты успели оказать сопротивление. Через час всё было кончено.
Рассвело. Сержанты сволакивали на поляну окровавленные трупы. Их оказалось 37. Свести к нулю такое количество головорезов для отряда из девяти хорошо подготовленных воинов, включая трёх рыцарей, оказалось задачей на удивление не сложной. Никто из них даже не был ранен. «А если бы бандиты ожидали нападения?» — спросил себя Гуго и тут же ответил: «В их отряде, наверное, были бы раненые, возможно, убитые, но эти 37 трупов точно так же лежали бы сейчас на траве».
В голове у Гуго, как в идеально отлаженном механизме, щёлкали цифры боевых расчётов и прикидок, а на душе было на редкость гадко и омерзительно. «Мы резали безоружных, мы резали спящих, мы отвратительные мясники, можем ли мы теперь называть себя рыцарями?».
Гуго давно уже отметил про себя, что барон, их предводитель — человек исключительного благородства, но вместе с тем он был совершенно лишён иллюзий относительно человеческой природы и видел эту природу, казалось, насквозь. Сейчас барон, безошибочно определив состояние души Гуго, иронично обронил:
— Вы, добрый юноша, должно быть, полагаете, что нам надлежало устроить на этой поляне турнир по всем рыцарским правилам, и по знаку герольда сойтись в поединках с этими господами, трупы которых вы сейчас лицезреете?
— Мы могли напасть днём.
— Боюсь, что в этом случае мы не всех хозяев застали бы дома, и гнездо разбойников продолжало бы существовать.
— Но и ночью мы могли бы протрубить в рожок перед нападением.
— Тогда у нас были бы потери. Рядом с этими дохлыми псами сейчас, возможно, лежал бы ваш Жак, в состоянии столь же бездыханном.
— Где, барон, вы научились так красиво изъясняться?
— В монастыре к чтению приохотился. Из книг и научился. Я был третьим сыном в семье и меня с детства готовили к монастырю. Я уже был послушником, когда оба моих брата погибли. Покинул монастырь, наследовал отцу, а книги читать люблю по-прежнему.
— Вы необычный человек. У благородных сеньоров науки обычно не в чести.
— Да, ты прав, но сейчас, когда я чередую время между мечом и книгой, у меня нет сомнений: рыцарю надо много читать, чтобы стать настоящим рыцарем. Из книг, Гуго, ты мог бы подчерпнуть, например, очень полезное представление о том, что каждая человеческая жизнь драгоценна.
— И отнятые нами жизни этих «дохлых псов»?
— Да, и этих тоже. Но мы не имеем права прощать зло, которое причиняют не нам, а другим. Бандиты резали не нас, а беззащитных пилигримов. Кто ещё будет защищать пилигримов, если не рыцари? Впрочем, в этом ты и без меня не сомневался. А вот ответь-ка мне, под чьей защитой жизни наших оруженосцев и сержантов? Мы великодушно протрубили бы в рожок перед нападением на бандитский лагерь, поступив очень красиво, но при этом ничем не рискуя. Что такое бандитские кинжалы против рыцарских доспехов? За наше великодушие расплатились бы жизнями наши сержанты.
— А я ведь совершенно об этом не думал.
— Не удивительно. Кто из рыцарей станет думать о жизни сержантов? Они для нас, как дрова, которые для того и существуют, чтобы сгореть в камине и тогда мы благородно пригласим погреться у огонька всех, кого защищаем. Подумай об этом, Гуго. И запомни: рыцарский бой можно вести только с рыцарем, во всяком случае — с воином. А разбойники, нападающие в темноте и на спящих, будут убиты так же во тьме и во сне.
Сержанты, между тем, собрали все ценности, какие обнаружили в бандитском лагере, сложив их на плащ, расстеленный на траве. Здесь были россыпи золота и серебра, в монетах, в украшениях. Был даже кинжал с золотой рукояткой, усыпанной рубинами. Барон быстро и небрежно разделил добычу: