Страница 53 из 156
— Но есть же серьёзные, объективные православные исследователи. Почему они не заступятся за Орден?
— О да, конечно же, таковые имеются. Вообще, интеллектуальный потенциал Православия сейчас очень высок. Но пока серьёзные православные исследователи не заинтересовались тамплиерами. Может быть, потому что наше имя слишком опорочено комплиментами врагов христианства. И, должно быть, православным не интересно заниматься реабилитацией католического Ордена. Но надо разобраться, в какой степени тамплиеры были католиками, а в какой — христианами.
— Это как?
— Иная католическая конгрегация может почти без искажений отражать идеалы ортодоксального христианства и при этом иметь мало общего со специфическими ватиканскими заблуждениями. В этом разобраться надо.
— А как относились средневековые тамплиеры к средневековым православным? Это ведь очень интересная тема.
— Чрезвычайно интересная, но неужели ты сегодня ещё не устал от умствований? Попозже, Андрюша, попозже. Пока озаботь себя двумя вещами: уборкой туалетов и изучением догматического богословия. И сакральные языки продолжай изучать. Это ты молодец, что начал.
Дни Андрея потекли так же просто, как и прежде: богослужения, работа, библиотека, а потом опять: храм, туалеты, книги. Этот жёсткий ритм он по-прежнему переносил очень тяжело: голова лишь изредка выныривала из тумана, ноги постоянно гудели, ощущение радости вспыхивало в душе лишь очень редкими искорками. Но мучительное состояние кошмара он теперь уже окончательно преодолел и не балансировал больше на грани полного отчаяния. Мысль о том, что сегодня у него будет часок, чтобы погрузиться в богословские книги, согревала его в течение всего дня. Как увлекли его семинарские учебники по догматическому богословию! Это была сфера чистого духа, а не какая-нибудь околоцерковная публицистика, переполненная страстями века сего. Да, прав был Августин, не с тех книжечек он начал.
Постепенно перед Андреем вырастало величественное здание вселенского православия, неотмирную красоту которого он ещё не мог в полной мере постичь, но было к чему стремиться. Его жизнь всё больше и больше наполнялась смыслом. Богослужения перестали быть пыткой, он всё глубже ощущал их мистичность, их способность уносить душу далеко от земных невзгод.
Немного времени прошло, и отец Августин велел ему остаться после богослужения:
— Ну что, чадо, тобой вполне довольны. Что у тебя в душе — ведомо только Богу, но внешне ведёшь себя безупречно.
— Во славу Божию, ваше преподобие.
— Не «преподобие», а «высокопреподобие». Недостойный Августин имеет сан архимандрита.
— Простите, батюшка.
— Постараюсь простить, хотя это будет нелегко, — Августин искрился доброжелательностью, — Награда тебе вышла, Андрюша. Увольнительная в город.
— Какая увольнительная? — Андрей испуганно вздрогнул, как будто мигом очутился в армейской казарме.
— Так в Лалибелу же, в Лалибелу. Ты ещё не забыл где находишься? Кажется мы, садисты, окончательно превратили тебя в подземного жителя. Ладно, пёрышки почисти и через 15 минут будь здесь.
Сначала они с Августином шли по узкому коридору Секретум Темпли, который, как и все орденские помещения, отличался сдержанным и элегантным евродизайном. Потом коридор преградила мощная, явно бронированная дверь, отливавшая белым металлом, похожим на титановый сплав. Поверхность двери была идеально чистой, без единого пятнышка, как будто по ней проходились бархоткой каждые полчаса. Августин непринуждённо разобрался с кнопочками на пульте, дверь совершенно бесшумно отошла в сторону. Они шагнули в кромешный мрак, батюшка сразу же включил фонарик. Дверь у них за спиной так же бесшумно закрылась, Августин обернулся и осветил её фонариком. С этой стороны дверь была покрыта ржавой сталью и выглядела так, как будто её со Средних веков ни разу не открывали.
Теперь они шли по узкому коридору, казалось, наспех прорубленному в скале и не имевшему никакой отделки, никаких светильников. Фонарик отца Августина давал очень мало света. Неожиданно коридор сузился до того, что вперёд они едва протиснулись боком. Сразу же стало чуть светлее, они куда-то повернули под прямым углом и продолжили свой путь по коридору, который отличался от предыдущего гораздо более ровными стенками, так же прорубленными в скале, и был чуть пошире. Они шли навстречу свету, впрочем весьма не яркому. Слегка тянуло свежим воздухом. Переступив через большой порог, они шагнули в некое непонятное пространство. Андрей сразу же инстинктивно посмотрел наверх. Над ним было чистое, ясное небо.
Отец Августин, глядя на ошалевшего Андрея, молча грустно улыбнулся. Сиверцев не мог вымолвить ни слова, продолжая смотреть на небо, ни о чём не думая и ничего не замечая. Он никогда не знал, что небо такое красивое. Потом он виновато посмотрел на священника:
— Простите, батюшка. Что-то я, немного не в себе, отвык. от всего.
— Ничего, ничего, Андрюшенька. Всё нормально. Сейчас у тебя всё в головушке наладится. Ты же целый год у нас пробыл. Целый год не видел неба, — губы отца Августина задрожали, казалось, он сейчас расплачется, даже Сиверцев не выглядел таким взволнованным, но голос священника прозвучал очень ровно, — Господь сурово спросит с тех, кто загнал нас под землю и вынудил стать пещерными жителями. Но ничего, ничего. Ему отмщение, и Он воздаст. А теперь, мой прекрасный друг, порадуйся, наконец, божьему чуду Лалибелы.
Андрей осмотрелся по сторонам. Они находились в необычной траншее, шириной метров десять и высотой примерно столько же, а может и побольше. Траншея была вырублена в красном вулканическом туфе, та стена, из которой они выскользнули через поземный ход, выглядела обычной каменной стеной, а вот вторая была стеной храма, впрочем из того же красного туфа, хотя сразу здесь было очень трудно понять, что чем является. Отец Августин увидел растерянность Андрея и начал объяснять:
— Мы сейчас находимся перед одним из 11-и храмов Лалибелы. Это самый большой храм.
— Бета Медане Алем — храм Спасителя. Если быть точным, его размеры — 33,5 на 23,5 метра, а в высоту, точнее, в глубину — 10 метров. Все церкви как бы выкопаны из толщи камня. Сначала вырубались по периметру квадрата громадные траншеи до 12-и метров глубиной, таким образом, внутри этого периметра возникала огромная, примерно кубическая «заготовка» будущего храма. Затем в этих кубах вырубались «внутренности», прорубались окна. Все храмы таким образом сделаны из единого куска камня. Крыши храмов получались вровень с поверхностью земли. А земная поверхность здесь — 2,5 километра над уровнем моря. Весь храмовый комплекс находится высоко в горах. Так что и наш Секретум Темпли с одной стороны — скрыт под землёй, а с другой стороны — парит в облаках.
Нигде в мире нет храмов, построенных по такой невероятной технологии. Идея создавать храмы из одного куска скалы, причём, внутри этой скалы, а не на поверхности, совершенно гениальна. А воплощение этой идеи было немыслимо трудоёмким. Храмовый комплекс Лалибелы — настоящее чудо света, но сравнению с которым египетские пирамиды — относительно заурядные постройки.
— Сюда, наверно, туристы со всего мира нескончаемым потоком текут?
— Ну да, как же. Про Лалибелу во всём мире и знают-то немногие, а добраться досюда — такой подвиг, на который решаются лишь единицы. От Аддис-Абебы до Лалибелы около 400-от миль, никакого регулярного транспортного сообщения между ними нет. Сюда можно добраться только на личной машине, но многие попавшие в Лалибелу таким образом, бывают сильно удивлены — здесь вообще не продаётся бензин. По всему городу ржавеют автомобили, брошенные лишь потому, что не удалось купить бензин на обратную дорогу. Сюда даже на вертолёте весьма затруднительно добраться из-за сильных горных ветров. А сам городок Лалибела — маленький и совершенно нищий. Если бы эти храмы находились в какой угодно другой стране, они были бы известны всему миру не хуже европейских готических соборов, а живущие рядом с ними люди стали бы весьма богаты за счёт туризма. Но Эфиопия — страна, подобных которой ни в Африке, нигде в мире нет. Эфиопия по самой своей природе очень замкнута, закрыта, недоступна. Она не любит в себя впускать и уж тем более допускать к своей душе. История Эфиопии по большей части неизвестна самим эфиопам, здесь не поощряется изучение прошлого страны. Но об этом — потом. Давай наконец зайдём внутрь великого храма Медане Алем. Между прочим, в эфиопские храмы можно заходить только босиком, так что скидывай ботинки.