Страница 122 из 156
И как могли верные тамплиеры не услышать этот горький плач своего духовного отца? Тамплиеры тем и отличались от других, что не только слушали и соглашались, но и действовали, не останавливаясь ни перед чем. Их не пугала ни сила традиций, ни инертность человеческой природы, ни зависть окружающих, ни плохо скрываемая враждебность всего «христианского мира», которому они были живым обличением, ни гигантские материальные расходы. Храмовники были настоящими революционерами, если учесть, что «революция» означает «возвращение» — действие по определению консервативное. Следуя призыву своего святого вдохновителя, они совершили настоящую социальную революцию — возвращение к евангельским идеалам служения ближнему.
Устав гласит: «Где бы магистр не находился в великий четверг, он должен омыть ноги тринадцати нищим и должен дать каждому из них рубашку и штаны, два хлеба, два денье и пару башмаков».
Конечно, 13 нищих — капля в море бедности, которое покрывало тогда весь мир. Но психологически это было действие чрезвычайно важное, потому что переламывало основные психологические установки того мира. Властители и за людей-то бедняков не считали, бросая им порой милостыню с бо льшим пренебрежением, чем собаке бросали кость. А тут один из самых могущественных властителей христианского мира смиренно омывал ноги нищим, чем брал пример не с высокомерных царей земных, а со смиренного Царя Небесного. Разве не сказал Господь: «Кто из вас хочет быть первым, да будет всем слуга». Только как трудно было воплотить этот призыв. А тамплиеры привыкли не боятся никаких трудностей.
Это касалось не только великого магистра. Во всех командорствах Ордена в великий четверг капелланы готовили 13 нищих, которым братья омывали ноги тёплой водой. И прежде чем приступить к омовению, следовало поцеловать эти ноги. Затем командор давал каждому нищему два хлеба, две медных монеты и пару башмаков. Если учесть, что командорств по миру были тысячи, значит, десятки тысяч людей в тот день были обласканы, накормлены, обуты.
Впрочем, это разовое и скорее символическое действо, возвышенное и прекрасное, но не способное изменить социальную структуру общества. Нищих меньше не становилось. Это ещё не социальная революция, скорее — революция в сознании самих тамплиеров. Благородные рыцари, представители аристократической элиты, омывая ноги нищим, омывали собственные души от скверны гордыни и тщеславия. Может, они, и правда, так дорожили своей принадлежностью к Ордену, потому что чувствовали свою принадлежность к касте избранных, но они понимали, что избраны на то, чтобы служить народу, а не паразитировать на нём. И принадлежность к элите не даёт права попирать бедняков ногами, а связана с обязанностью омывать натруженные ноги бедняков.
Устав гласит: «Все одежды и постельное бельё, которое магистр больше не использует, следует отдавать прокажённым во имя любви Господней, либо туда, куда он сочтёт наилучшим». Это действо тоже преимущественно символическое и так же очень важное психологически. Всеми отверженный прокажённый, укрываясь одеялом, которым до него укрывался великий повелитель, не на словах, а на деле чувствовал, что перед Богом все люди равны, и тамплиеры живут именно с этим убеждением.
Никто, конечно, не думает, что милостыню изобрели тамплиеры. И до них, и при них было немало христолюбивых рыцарей, которые воплощали своё милосердие и сострадательность в конкретных делах. Тамплиеры вообще не много что изобрели, но то, что делали до них, они возводили в прекрасно разработанную систему, при этом отличаясь редкостной последовательностью и большим упорством при воплощении этой системы.
Согласно уставу, тамплиеры отдавали беднякам десятую часть всего провианта, какой имели. Эта десятая часть поступала в распоряжение брата, ведавшего раздачей милостыни. Практика уже далеко не символическая — системная помощь нуждающимся устойчиво уменьшала количество голодных в этом мире, а если учесть, что продовольственные ресурсы Ордена были весьма значительны, их десятая часть так же являла собой величину немалую. Впрочем, и здесь была своя символика. Орден, как церковная организация, собирал десятину и эту же десятину раздавал. Получалась гениальная схема: Орден Христа и Храма играл роль социального регулятора, механизма перераспределения материальных ресурсов. Взимая десятину с людей состоятельных, тамплиеры передавали эти средства нищим. Это было наглядной и убедительной демонстрацией природы Ордена: мы берём только для того, чтобы отдавать.
По совокупности Орден раздавал беднякам гораздо более десятой части своих ресурсов. Тамплиеры любили придумывать красивые и нравоучительные способы милостыни, так чтобы была не только польза для брюха, но и для души, как нищих, так и самих рыцарей. Когда кто-либо из братьев-храмовников погибал в бою, в память о нём они 40 дней «кормили нищего мясом и вином, как если бы это был живой брат». Так повелевал Устав. Заметьте, нищего кормили не просто хлебом, что было бы достаточным, для того, чтобы его насытить. Нищий получал ту еду, которую получал бы погибший рыцарь. А ведь боевые потери Ордена были порою огромны, значит и это кормление было огромным. И каждый нищий знал, что его кормят вместо погибшего рыцаря или сержанта — он, 40 дней вкушая мясо и вино, мог размышлять о судьбе погибшего, отдавшего жизнь за него, мог молиться за ушедшего из жизни героя. И, должно быть, многие из этих бедняков решали вступить в Орден, чтобы своей жизнью восполнить оборвавшуюся жизнь храмовника. Тамплиеры не просто кормили, они пробуждали в душах бедняков возвышенно-трагические мысли, помогали задуматься о спасении своей души.
Но и это было ещё далеко не всё. Каждое командорство трижды в неделю предоставляло гостеприимство всем беднякам, которые приходили к тамплиерам, а в XIII веке Орден имел тысячи командорств. Скольких промокших и продрогших они постоянно привечали, порою спасая им жизнь, но самое главное — поселяя в душах бездомных тёплое убеждение в том, что есть всё же в этом мире правда. Они же вот так спасали не только тела, но и души от страшного греха отчаянья.
Все остатки от тамплиерских трапез так же раздавали беднякам, так что они творили милостыню далеко не десятой частью своего состояния, раздачи могли доходить до четверти их совокупных продовольственных ресурсов.
Впрочем, милостыню можно творить по-разному. Бросая кусок хлеба в грязь под ноги нищему, иные «христолюбцы» скорее тешили свою гордыню, наслаждаясь чувством собственного превосходства над униженным человеком. А тамплиеры обладали удивительной душевной чуткостью, они не только кормили нищих, но и оберегали их человеческое достоинство, стараясь, чтобы их милостыня не унижала. Остатки еды полагалось оставлять «насколько возможно красивыми и целыми», поскольку они предназначались бедным. Вы задумайтесь: «Красивыми!». Неэстетичный вид объедков мог поранить душу бедняка. Сверхэлита, обладающая высочайшим чувством собственного достоинства, берегла и щадила человеческое достоинство нищих. Такова и должна быть настоящая элита. Те, кто пробился наверх и использует своё высокое положение для того, чтобы унижать других — это не элита. Это плебеи. Если низменные душонки упаковать в золотую парчу — элиты не получится. Наличие в душе подлинного достоинства проявляется в уважении к достоинству других людей.
Кроме столь разнопланового и системного социального служения и сам по себе Орден был способом решения социальных проблем. Численный состав Ордена Храма доходил до 30 тысяч человек. Основная часть из них — вчерашние бедняки, которые, украсив себя тамплиерским крестом, навсегда были гарантированны от голода и нищеты. Орден создал разноплановую и отточенную систему корпоративного соцобеспечения, давая всем членам такой высокий уровень социальных гарантий, на какой не всегда могут рассчитывать граждане современных правовых государств. Устав гласил: «Мы повелеваем с Божьим советом, чтобы стареющие и слабые братья получали почести и заботу по их слабости и, властью устава, им давали всё, что нужно для телесного благоденствия и ничем их не огорчали».