Страница 33 из 36
В результате никто из следователей по “делу Лабианка” не пересек тех нескольких футов, чтобы рассказать следователям “дела Тейт", что они пытаются распутать нить, которая может соединять оба преступления. Никто не сообщил лейтенанту Хелдеру, ведшему следствие по “делу Тейт”, что они ездили в Индепенденс и говорили там с неким Чарльзом Мэнсоном, замешанном, по-видимому, в чрезвычайно схожем убийстве. Никто не поделился с Хелдером новостью, что одна из поклонниц этого Мэнсона — девушка, назвавшаяся именем Лесли Санкстон, — признала, что кто-то из “Семьи” может оказаться замешан в убийствах на Сиэло-драйв.
Следователи по “делу Лабианка” продолжали действовать самостоятельно.
Если бы Лесли Санкстон (н/и Лесли Ван Хоутен) поддалась внезапному желанию заговорить, она могла бы немало поведать следователям об убийствах на Сиэло-драйв, но еще больше — об убийстве четы Лабианка.
Но к этому времени Сьюзен Аткинс уже достаточно наговорила об обоих этих преступлениях.
Во вторник, 6 ноября, примерно в 16:45, Сьюзен подошла к кровати Виржинии Грэхем и присела на краешек. Они уже закончили работу, и на Сьюзен/Сэди нашла охота потрепаться. Она говорила о том, как и когда принимала ЛСД, о карме, хорошей и дурной ауре, об убийстве Хинмана. Виржиния предупредила Сьюзен, чтобы та не болтала почем зря; Виржиния слыхала о человеке, осужденном только потому, что тот разговорился с сокамерником.
Сьюзен отвечала: “О, я все понимаю. Я об этом больше ни с кем не говорила. Знаешь, стоит мне на тебя посмотреть, и я вижу в тебе что-то, и знаю, что могу рассказывать все, что захочу”. И потом, о полицейских вообще не стоило беспокоиться. По-настоящему умные люди не работают в полиции. “Знаешь, прямо сейчас они расследуют кое-что, но настолько сбились с курса, что даже не представляют, что происходит”.
“О чем это ты?” — переспросила Виржиния.
“Ну, про то, что случилось в каньоне Бенедикта”.
“В каньоне Бенедикта? Ты не про Шарон Тейт, случаем?”
“Ага. — Кажется, теперь Сьюзен по-настоящему распалилась. Слова так и полились из ее рта. — Знаешь, кто это сделал, а?”
“Нет”.
“Ну, догадайся. Ты на нее сейчас смотришь”.
“Шутишь!” — ахнула Виржиния.
Сьюзен просто улыбнулась и ответила: “Не-а…”[81]
Позже Виржиния Грэхем не сможет точно вспомнить, сколько длился разговор — по ее оценке, от тридцати пяти минут до часа; может, больше. Она также признает, что не помнит, обсуждались ли в тот вечер какие-то конкретные детали или же они всплыли потом, в ходе других разговоров, и в каком именно порядке всплывали.
Но общее содержание она запомнила точно. Сколько б ей ни жить, его она уже не забудет — так Виржиния скажет потом.
Первым делом она задала самый главный вопрос: “Зачем, Сэди, зачем?”
“Потому что, — ответила ей Сьюзен, — мы хотели совершить преступление, которое потрясет мир, после которого всему миру придется зашевелиться и задуматься”. Но почему именно этот дом, дом Тейт? Ответ Сьюзен потрясал простотой: “Он стоит поодаль от остальных”. Они выбирали наугад. Год тому назад они виделись с Терри Мельчером[82], сыном Дорис Дэй, но не представляли себе, кто живет там теперь, да это и не имело никакого значения; один человек, десять — неважно; они были готовы перерезать всех, кто там окажется.
“Другими словами, — переспросила Виржиния, — вы не знали Джея Себринга или кого-то из остальных?”
“Нет, не знали”, — ответила Сьюзен.
“Ничего, что я задаю вопросы? Ну, то есть, мне интересно”. Сьюзен не возражала. Она сказала Виржинии, что у той добрые карие глаза, а ведь если посмотришь в глаза человеку, то увидишь его душу.
Виржиния заявила Сьюзен, что желает знать во всех подробностях, как они это сделали. “Умираю от любопытства”, — пояснила она.
Сьюзен подчинилась. Перед выездом с ранчо Чарли объяснил, кому что делать. Они надели темную одежду. Они также прихватили в машину запасные вещи, чтобы потом переодеться. Подъехали к воротам, но затем вернулись к подножию холма, припарковали машину и наверх поднялись уже пешком.
“Значит, ты была не одна?” — перебила ее Виржиния.
“О нет, — сказала Сьюзен, — нас было четверо”. И тут же пояснила: еще две девушки и парень.
Когда дошли до ворот, продолжала Сьюзен, “он” перерезал телефонные провода. Виржиния вновь перебила ее, спросив, как же “он” не побоялся, что перерубит электрический шнур, ведь тогда погас бы свет и все в доме наверняка поняли бы: что-то не так. Сьюзен ответила: “Нет, он отлично знал, что делает”. У Виржинии появилось ощущение, основанное не столько на самих словах Сьюзен, сколько на выражении, с которым они были произнесены, что этот “парень” уже бывал на Сиэло ранее.
Сьюзен не пояснила, как им удалось пройти в ворота. Она сказала, что первым они убили мальчишку. Когда Виржиния поинтересовалась, почему они это сделали, Сьюзен ответила, что он их заметил. “И нам пришлось пристрелить его. Четырьмя пулями”.
В этой точке рассказа Виржиния несколько растерялась. Позже она покажет: “Я думаю, она сказала мне… я не уверена… что этот Чарльз застрелил его”. Ранее Виржиния поняла, что Чарли, хоть и объяснил, что кому делать, не поехал вместе со всеми, остался на ранчо. А теперь получалось, что он все-таки поехал.
Чего не могла знать Виржиния, так это того, что в “Семье” было двое мужчин по имени Чарльз: Чарльз Мэнсон и Чарльз “Текс” Уотсон. Это простое непонимание позднее вызовет массу осложнений.
Войдя в дом (и вновь Сьюзен не уточнила, как им это удалось), они увидели мужчину, сидящего на диване в гостиной, и девушку, которую Сьюзен назвала Энн Фольгер, — та сидела в кресле, читая книгу. Она не подняла головы.
Виржиния спросила, откуда им были известны имена этих людей. “А мы их и не знали, — ответила Сьюзен, — мы их услышали только назавтра”.
В какой-то момент группа убийц, очевидно, разделилась; Сьюзен направилась в спальню, пока все прочие оставались в гостиной.
“Шарон сидела в постели. Джей сидел с краю и разговаривал с ней".
“Ой, правда? — переспросила Виржиния. — А что на ней было?”
“Бикини; трусики и лифчик, больше ничего”.
“Шутишь. И она была беременна?”
“Ага. Они обернулись и здорово удивились!”
“Ух ты! И они стали сопротивляться?”
“Нет, они были слишком удивлены, а потом уж поняли, что мы настроены серьезно”.
Сьюзен пропустила большой кусок истории — словно под воздействием наркотика, заставлявшего ее резко перескакивать с одного предмета на другой. Внезапно действие вновь перенеслось в гостиную, и Шарон с Джеем оказались связаны, на их шеях было затянуто по петле — чтобы они задушили друг друга, если попытались бы бежать. Виржиния поинтересовалась, зачем было надевать колпак-капюшон на голову Себринга. “Нет, колпаков мы не надевали”, — поправила ее Сьюзен. “Так писали газеты, Сэди”. — “Ну и что, не было там никакого колпака”, — повторяла Сьюзен с растущей настойчивостью.
Затем другой мужчина [Фрайковски] вырвался и побежал к двери. “Кровищи в нем было, я тебе скажу, — заявила Сьюзен и сказала, что три или четыре раза ударила его ножом. — Истекая кровью, он выбежал в переднюю часть дома, на крыльцо и затем — на газон. Поверишь? Он бегал там с воплями “На помощь! На помощь! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!”, и никто не явился!”
Без объяснений: “Потом мы его прикончили”.
Виржиния уже не задавала вопросов. То, что начиналось, как сказочка, как выдумка маленькой девочки, успело превратиться в ночной кошмар, до отказа заполненный ужасами.
Сьюзен не упомянула, что сталось с Абигайль Фольгер или Джеем Себрингом, только сказала: “Шарон умерла последней”. Произнеся это, она рассмеялась.
Сьюзен заявила, что удерживала руки Шарон Тейт за ее спиной и что Шарон оглядывалась на нее, плача и упрашивая: “Пожалуйста, не убивай. Пожалуйста, не убивайте меня. Я не хочу умирать. Я хочу жить. Я хочу родить ребенка. Хочу родить ребенка”.
81
Разговоры Аткинс — Грэхем — Ховард приводятся по архивным записям бесед с Виржинией Грэхем и Ронни Ховард, сделанным ДПЛА, по моим беседам с обеими, по их показаниям на процессе и по моей беседе со Сьюзен Аткинс. Существуют, разумеется, мелкие расхождения в точных формулировках. Значительные различия будут помечены особо. (Прим. авт.)
82
Виржиния Грэхем видела по телевизору интервью владельца дома, Руди Альтобелли, и, хотя не помнила его имени, пребывала в уверенности, что это не Терри Мельчер. То была одна из причин, по которым вначале она не поверила рассказу Сьюзен Аткинс. Впрочем, Сьюзен уверяла, что именно Мельчер был владельцем, поскольку, вероятно, свято в это верила. (Прим. авт.)