Страница 56 из 80
— Нам нужно незамеченными добраться до юга Иранистана,— ответил Север.— Там мы свернем на запад.
— Но ведь тогда мы попадем в Джурдистан! — ахнул зингарец.— Там и не живет-то почти никто!
— Верно, в Джурдистан,— согласился Север.— Именно туда мы и едем.
— И что же вам понадобилось в этом проклятом Митрой месте?
— Ты слышал когда-нибудь об ущелье Духов?
— Так ведь там…— прошептал Мурзио побелевшими губами.— К ущелью и близко не подобраться,— сообщил зингарец, несколько придя в себя.— Ущелье окружает стена. Я ее видел. И люди там не такие, как здесь. К ним лучше не приближаться!
— Ну, сперва давай доберемся до стены, а там посмотрим.
Часть третья
Путешествие через Иранистан неожиданно затянулось, хотя и проходило именно так, как предсказывал Мурзио. Местность оказалась слишком открытой, дорог почти не было, так что путешественникам приходилось пробираться между деревьями и невысокими скалами, не забывая при этом, что место для ночной стоянки надо будет выбирать рядом с водой и зеленью.
Именно поэтому каждый день Вестница с утра отправлялась на поиски и возвращалась только после полудня. Пока ее не было, вороненок присматривал между скалами и рощами дороги в стороне от поселений. Быть может, от избытка неожиданно появившегося свободного времени или просто потому, что давно уже было пора, Соня дала наконец вороненку кличку — Шалло. Молодой вороне имя явно понравилось.
Волки постоянно шныряли вокруг, то обгоняя отряд, то отставая, заботясь не только о безопасности людей, но и о пропитании для всех.
Видя, как помогают людям звери и птицы, и понимая, что, не будь их, отряд двигался бы гораздо медленнее, митрианец только качал головой. В нем боролись противоречивые чувства. Он видел, сколько пользы приносят животные, но давняя неприязнь к зверопоклонникам мешала ему признать правоту Севера. Он все еще считал, что звери и птицы не должны думать, и не находил в себе сил избавиться от этого предрассудка.
Первые дни отряд пробирался майелиновыми рощами. Низкорослые деревья едва закрывали всадников, а кое-где, привстав на стременах, Север даже мог осматривать окрестности. Однако день шел за днем, а вокруг простирались все те же заросли. Казалось, что здесь растут только они, но Мурзио пояснил, что это не так. По его словам, на западе, у моря, и на востоке, в предгорьях, природа гораздо разнообразнее, а это фруктовое изобилие скоро кончится.
Так оно и случилось. На четвертый день путешествия по Иранистану рощи превратились в небольшие островки, разделенные все более протяженными участками голой каменистой равнины. Вскоре начали попадаться буксовые рощи. Вначале они перемежались с майелиновыми, но через три дня последняя роща фруктовых деревьев осталась позади.
К этому времени деревни почти перестали попадаться, но это уже не имело значения. Еще в самом начале путешествия Север заехал в первое же попавшееся селение и купил жрецу простую, но прочную обувь, без которой путешествие превратилось бы для Мурзио в пытку. Он и в следующие дни продолжал заглядывать в деревни, приобретая то овечий сыр, то плоские хлебцы, испеченные в виде небольших круглых лепешек. Ни то, ни другое не отличалось особым вкусом, но нельзя же было все время есть только мясо.
Еще через день пути майелины вообще перестали встречаться, а это значило, что путники достигли южной, почти ненаселенной части страны и теперь должны избегать встреч с людьми. Местность стала голой и каменистой, изобиловала выветренными скалами и узкими ущельями между ними, зачастую служившими единственным проходом. Теперь помощь разведчиков оказалась незаменимой. Тем не менее отряд начал передвигаться быстрее: здесь людей не было вовсе и прятаться было не от кого.
Путешествие подходило к концу. Тут, на юге Иранистана жара сделалась и вовсе непереносимой. Создавалось впечатление, что теперь, к концу осени, лето вновь заявило о своих правах. Желанную тень давали только встречавшиеся все реже деревья да скалы. Ручьи, частенько попадавшиеся в майелиновых рощах, почти исчезли, и теперь отряд останавливался у каждого источника живительной влаги.
Наконец каменный лабиринт кончился, и путники выбрались на плоское, как стол, место. Здесь вновь начали попадаться буксовые рощи, и хотя тени деревья давали мало, все обрадовались: людям до смерти уже надоело блуждать в каменных коридорах.
— Вот она, Сторожевая Стена, как ты ее называешь,— сообщил Мурзио, натягивая поводья своего коня.
Еще после утренней разведки Вестница условным карканьем дала понять Северу, что они вплотную приблизились к цели, но лишь теперь он убедился, что это на самом деле так. Вожак внимательно посмотрел по сторонам. Полуденное солнце слепило, и скалы, разбросанные по равнине, сливались с камнем Стены, но цепкий взгляд воина различал их. Стена и впрямь производила неизгладимое впечатление, причем оно оказалось гораздо сильнее, чем Север мог предположить на основании рассказов Разары и рисунка. И хотя над Стеной изрядно потрудилось время, проломы, отмеченные на рисунке, обитатели ущелья успели залатать.
— Плохо дело,— отвечая своим мыслям, прошептал Север.
— Что-то не так, добрый господин? — насторожилась Гана, и он невольно улыбнулся: девушка уже чувствовала себя полноправным членом их маленького отряда.
Север спрыгнул с коня и расстелил на земле карту той части Джурдистана, к которой они только что вышли.
— Ого! — воскликнул митрианец.— У вас и карта есть!
— А как же,— ответил Север, вглядываясь в Стену на плане, в то время как Соня смерила зингарца ехидным взглядом, и тот поспешил отвести глаза.— Мы вышли к восточным воротам, а пробираться внутрь хотели возле южных,— заметил Вожак.— Возможно, там найдется прореха.— Он лишь мельком взглянул на Соню, но девушка знала, что сказанное относится только к ней, хотя обращался он вроде бы и ко всем одновременно.— Передохнем здесь, у воды, а после обеда тронемся дальше. Ты бывал здесь раньше? — спросил он Мурзио.
— Да,— с достоинством ответил тот.— Даже пробовал пройти в ворота.
— Ну и как? — оживился Север.
— Чудом жив остался,— помявшись, ответил жрец.— Хотели принести меня в жертву.
— Что с них взять? Дикие люди! — покачала головой Соня, и зингарец так и не понял, иронизирует девушка или говорит всерьез.
— Ты другое скажи,— посмотрел на него Север.— Часто ли они выходят из замка?
— Нет,— покачал тот головой.— Крестьяне из близлежащих деревень говорили, что поставляли живущим здесь йезмитам еду в обмен на луки, наконечники для стрел, мечи, ножи и кое-что еще, но вот уже лет пять, как обитатели ущелья отказались от обмена и теперь сами обеспечивают себя всем необходимым. Правда, рассказывают, кое-кто и сейчас ходит к воротам и носит стражникам вино, меняя его на острую сталь. Только оно и способно теперь соблазнить дикарей.
Север еще раз взглянул из-под руки в сторону Стены и тихонько присвистнул.
— Ты что? — насторожилась Соня.
— Не успели их помянуть…— ответил он.— Вот как раз идет один такой, за сталью, видать. Сейчас мы его…
Он быстро осмотрелся, выбирая место для засады, но тут вмешалась Гана.
— Что ты собираешься делать, добрый господин? — спросила она, глядя на воина глазами преданной собаки.
— Скрутить его и допросить,— кратко ответил Север.
— Дозволь мне.
— А-а, перестань! — отмахнулся от девушки Север.
— Дозволь, добрый господин,— не унималась Гана.— То, что собираешься узнать с помощью силы, я выведаю проще и быстрее,— пообещала она с лукавой улыбкой.— Ведь я женщина!
— Хорошо,— согласился Вожак.
Поколебавшись несколько мгновений, он не без оснований решил, что уж с мужчинами-то она управляться умеет. Тем более с такими.
Девушка улыбнулась и, прикинув, куда направился крестьянин, пошла так, чтобы шагов через тысячу перехватить его в буксовой роще.
— Я за дровами,— известил о своем намерении Мурзио и скрылся в противоположной стороне.