Елена Троянская

— Но ведь женихи полностью меняют жизнь!

— Только один, моя дорогая, только один. Остальные возвратятся к себе домой и изменят жизнь какой-нибудь другой женщины. Так уж заведено от века. — Мать отерла слезы и улыбнулась.

— Я хочу жить как можно ближе к вам, — сказала я. — Я не хочу уезжать далеко.

Мать погладила меня по волосам.

— Нельзя выбирать мужа по географическому принципу. Ты должна выбрать того, кто тебе больше всех нравится, а не того, кто живет рядом или согласен поселиться в Спарте.

— Пора вставать, нужно встретить Менелая, — сказала я, поднимаясь.

Богини, наверное, вразумят меня. Нужно верить и ждать.

Матушка понимающе посмотрела на меня.

— Надень самый красивый наряд, Лебедушка. Хотя, мне кажется, ты и без моего совета хотела так поступить.

Я выбрала тунику и плащ из тончайшей шерсти цвета розовой зари. Мне с детства говорили, что это мой цвет. Ткань окутала меня словно облако. Я надела золотые серьги с аметистами и тяжелый золотой браслет. Никаких ожерелий, они только испортят впечатление.

— Он достиг окрестностей Спарты, — сообщил Полидевк. — Скоро будет здесь. Может, открыть ворота и встретить его?

Восходящее солнце позолотило его волосы, и я вдруг увидела, как красив мой брат. Отец подошел и встал рядом со мной.

— Да, конечно! — подтвердил он. — Менелай заслуживает почетного приема. Он заставляет меня краснеть. Не помню, что я совершил в честь твоей матери, но уж точно не бежал дни и ночи напролет.

Отец хлопнул в ладоши и дал знак слугам открыть ворота, выходившие на дорогу, которая вела под гору к реке.

Что ж, может, вначале ты ничего выдающегося и не совершил, подумала я об отце. Зато потом выдержал слухи и сплетни о матери и Зевсе.

К нам присоединились Кастор и матушка. Клитемнестра, большая любительница поспать, никогда не вставала до света.

Мы стояли у ворот и смотрели на горный склон. Далеко внизу виднелись ивовые заросли, нависавшие над водой. На тропинке вдоль поля стояли любопытные. Послышались одобрительные возгласы и аплодисменты. На тропинке показалась фигура человека, которые двигался медленно, с трудом отрывая ноги от земли, размахивая руками.

— Быстроногим его не назовешь, — заметил Полидевк. — Среди нас он вряд ли стал бы победителем.

— Мы никогда не устраивали соревнований, которые продолжались бы сутками, — ответила я. — Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь — даже ты — смог бы пробежать столько времени без передышки. Послушаем, что он расскажет.

Брат пожал плечами. Мне — я ведь так любила бегать — было интересно узнать, что чувствует бегун, одолевая леса, поля, холмы, болота. Это особый вид бега — не на скорость, а на выносливость.

— А я бегаю быстрее! — Откуда ни возьмись, рядом с нами появился этот странный ребенок, Ахилл. Он выскочил из ворот и бросился вниз по склону. У подножия горы он встретился с Менелаем, повернул и побежал в гору вместе с ним. Хорошо выспавшийся, только что стартовавший мальчишка, конечно же, бежал быстро. Он обогнал Менелая, обдав его фонтаном камешков.

Высоко задирая ноги и тяжело дыша, Ахилл влетел в ворота, поднял руки и ликующе заорал:

— Я быстрее! Быстрее!

Отец почти не обратил на него внимания, едва кивнул головой и отодвинул в сторону. Тогда Ахилл начал скакать на месте, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Но все взоры были обращены на Менелая, который тяжко преодолевал подъем. Вряд ли это можно было назвать бегом, он выглядел совершенно изможденным и еле-еле отрывал ноги от земли.

Краем глаза я заметила, как Патрокл подошел к Ахиллу и стал возиться с ним, не скупясь на похвалы. Ему удалось успокоить разбушевавшегося ребенка: без сомнения, он знал к нему подход.

Менелай между тем приближался к последнему гребню горы, совсем недалеко от ворот. На мгновение он скрылся из виду, потом внезапно показалась его рыжевато-золотая макушка, вокруг которой солнце образовало ореол. Его глаза не отрывались от близкой цели, ноги двигались, грудь высоко вздымалась. Он одолел ворота, повернулся и чуть не рухнул наземь. Из груди вырвался глубокий хрип, он зашатался и точно бы упал, если б не Кастор, который поддержал его. Глаза Менелая закатились, он едва держался на ногах. Ничего не соображая, я подбежала и подхватила его с другой стороны. От пота он был скользкий, как только что выловленная рыба. И тут он потерял сознание, взглянув мне в глаза и что-то прошептав. Что — я не разобрала…

На этом показательные выступления женихов закончились. Теперь я должна была сделать свой выбор не мешкая. Отцу хотелось, чтобы щедроты гостеприимства не до конца истощили его припасы. Мне как благоразумной дочери не следовало вовлекать его в новые траты и медлить с решением хотя бы день.

И снова у меня возникло мучительное, сжимающее горло чувство, что меня торопят, насильно загоняют на путь, для которого я еще не созрела. Я пошла готовиться к вечерней церемонии. Служанки унесли воздушный наряд цвета утренней зари и принесли темно-синее платье, как небо перед наступлением ночи.

— Госпожа, ты прекрасна! — сказала одна из моих девушек.

— Принеси диадему.

— Слушаюсь, моя госпожа.

Девушка принесла плетеный серебряный обруч, украшенный драгоценными камнями, и осторожно надела мне на голову. Волосы я оставила распущенными — они покрывали плечи и спину.

— Серебро прекрасно смотрится на твоих волосах, лучше золота. Золота просто не было бы видно, оно бы слилось с цветом твоих волос.

Девушка открыла флакон с маслом нарцисса и смазала мне запястья и шею — только сбоку.

— Чтобы не испачкать ожерелье, — пояснила она. — Какое ты наденешь сегодня?

Темно-синее платье, серебро в волосах. Что не нарушит их гармонию?

— Дай, пожалуй, прозрачное ожерелье. Из хрусталя.

Пусть хоть что-то сегодня будет прозрачным и ясным. Если б такими же были мои мысли!

После того как меня одели и убрали, я отпустила обеих служанок. Несколько минут я постояла в комнате одна, по-прежнему не зная, как поступить, кого выбрать. Но выбор сделать необходимо, пора покончить с неопределенностью — и для себя, и для других. Я сделала несколько глубоких вдохов, медленно вышла из комнаты в маленький дворик, образованный внутренними покоями.

На фоне неба уже трепетали молодые зеленые листочки. Я искала взглядом созвездие Льва, мое любимое созвездие, которое напоминало о подвиге Геракла в Немее. Глядя на звезды, меня не покидала надежда, что они подскажут мне ответ, который удастся расшифровать в мигании небесных огоньков.

Что мне оставалось делать? Выбор неотвратим. Снова и снова я молила Геру и Персефону направить меня. Но безрезультатно. И вот тупое смирение соединилась в душе с решимостью отчаяния: так чувствует себя солдат перед лицом сильнейшего врага. Хорошо. Я должна сделать выбор. Я его сделаю. Сейчас я закрою глаза — и тот, кто появится перед мысленным взором, и будет моим избранником.

Послышался скрип гравия под чьими-то шагами, и образ Менелая, тяжело бегущего в гору, всплыл передо мной. Итак, невидимка, который прошел через двор, решил мою судьбу. Значит, Менелай. Что ж, это справедливо. Так тому и быть. И тут же доводы побежали в моей голове один за другим, наперегонки, как слишком резвые дети. Разве мне не был дан знак несколько лет назад — тот давний ночной разговор с Менелаем? Разве боги не специально устроили так? Разве я не почувствовала тогда же симпатию к нему? И разве он не доказал сейчас, что из всех женихов является достойнейшим, выполнив мое задание? И разве наши волосы не одного цвета? Теперь мне казалось, что даже в этом сходстве имеется скрытый смысл.

Менелай. Я почувствовала не только облегчение, но даже тепло и радость на сердце. Я глубоко вздохнула и пошла исполнить свой долг.

Мегарон был велик и без труда вмещал всех. Все и собрались сейчас. На всякий случай, если ночью похолодает, в очаге разожгли огонь, но совершенно напрасно: из-за скопления народа воздух согревался дыханием людей. Когда я вошла, все взоры обратились на меня, по рядам пробежал трепет. Отец протянул руку и указал мне место подле своего трона.