Страница 28 из 83
— Я не хочу убивать тебя, Караги.
— Разделяю это чувство. Я бы тоже не хотел, чтобы меня убили.
— Но утром мы должны встретиться.
— Да.
— Ты бы мог взять обратно свой вызов.
— А ты бы мог улететь на скиммере.
— Не могу.
— И я не могу взять обратно свой вызов.
— Это печально, — не сразу сказал он. — Печально, что два таких человека, как мы, должны драться из-за какого-то голубого. Он не стоит ни твоей жизни, ни моей.
— Верно, — кивнул я, — но тут замешано гораздо больше, чем его жизнь. С деятельностью веганца некоторым образом связано будущее этой планеты.
— Я не понимаю таких вещей, Караги. Я сражаюсь за деньги. Других доходов у меня нет.
— Да, знаю.
Пламя костра сникло. Я подбросил еще веток.
— Ты помнишь, как мы бомбили Золотой Берег во Франции? — спросил он.
— Помню.
— Мы, помимо голубых, убили много людей.
— Да.
— От этого будущее планеты не изменилось, Караги. Потому что с тех пор прошло много лет, а мы здесь, и все такое же.
— Да.
— А ты помнишь те дни, когда мы прятались в окопе на холме, что господствовал над бухтой в Пи-рее? Время от времени ты меня подпитывал пулеметными лентами, а я обстреливал корабли, а когда я уставал, за пулемет брался ты. У нас было много боеприпасов. Гвардия Правительства так и не высадилась ни в тот день, ни на следующий. Они не занимали Афины и не обрушивались на Редпол. И мы сидели там в ожидании огненного шара и разговаривали, два дня и ночь, и ты рассказывал мне о Силах Неба.
— Я забыл…
— А я нет. Ты говорил мне, что есть такие же люди, как мы, что живут высоко, на звездах. А также, что есть и голубые. И ты говорил, что некоторые люди ищут покровительства у голубых и собираются продать им Землю, которая будет музеем. А другие, говорил ты, не хотят этого делать, они хотят, чтобы все осталось так, как сейчас — чтобы Земля принадлежала им и управлялась Конторой. По этой проблеме разделились и голубые, потому что возник вопрос, этично ли, законно ли предпринимать такое. Пошли на компромисс, и голубым было продано несколько чистых районов, которые они использовали под курорты и откуда они путешествовали по всем остальным местам на Земле. Но ты хотел, чтобы Земля принадлежала только людям. Ты говорил, что, если мы дадим голубым хотя бы один палец, они откусят всю руку. Ты хотел, чтобы люди со звезд вернулись обратно и восстановили бы города, захоронили бы Горючие Места, убили бы тварей, которые охотятся на людей… Когда мы сидели там в ожидании огненного шара, ты сказал, что мы воюем не из-за чего-то такого, что можно увидеть или услышать, почувствовать или попробовать, но из-за Сил Неба, которые никогда нас не видели и которых мы тоже никогда не увидим. Что все это затеяли Силы Неба и что из-за этого здесь, на Земле, должны умирать люди. Ты говорил, что, благодаря смерти людей и голубых, эти Силы могут вернуться на Землю. Но они не вернулись. Одна только смерть была вокруг. И именно Силы Неба спасли нас в конце концов, потому что перед тем как зажечь огненный шар над Афинами, враг должен был получить консультацию. Они напомнили Правительству о старом законе, гласящем, что огненный шар никогда больше не вспыхнет в небе над Землей. Ты думал, что они все равно его зажгут, но они не стали. Именно поэтому мы и остановили их в Пирее. Я сжег для тебя Мадагаскар, Караги, но Силы так и не опустились на Землю. И когда люди зарабатывают много денег, они исчезают отсюда и никогда больше не возвращаются с небес. Ничего из того, что мы тогда делали, не привело ни к каким переменам.
— Благодаря тому, что мы делали, все осталось на своих местах и не сдвинулось к худшему, — сказал я ему.
— А что случится, если этот голубой умрет?
— Не знаю. Может, все ухудшится. Если он осматривает районы, через которые мы проходим, как предполагаемое недвижимое имущество, которое будут покупать веганцы, тогда это опять старая песня.
— И Редпол снова будет сражаться и бомбить их?
— Думаю, да.
— Тогда давай убьем его сейчас, пока он не пошел дальше и не увидел больше.
— Все далеко не так просто — они возьмут и пришлют другого. Последствия не заставят себя ждать — может, начнутся массовые аресты членов Редпола. Редпол больше не ходит по краю пропасти, как тогда. Его люди не готовы. Им нужно время. Этот голубой, по крайней мере, у меня в руках. Я могу следить за ним, разузнавать его планы. А затем, если необходимо, я могу сам его уничтожить.
Он пыхнул своей трубкой. Я чихнул. Запах чем-то напоминал сандаловое дерево.
— Что ты куришь?
— Это у меня из дому. Недавно я приезжал туда. Одно из новых растений, которое раньше там никогда не росло. Попробуй.
Я сделал несколько полных затяжек. Сначала ничего не было. Я продолжал затягиваться и через минуту почувствовал, как прохлада и спокойствие постепенно растекаются по моему телу. Вкус у травки был горьковатый, но она расслабляла.
Я вернул трубку. Приятное же состояние мое продолжалось и усиливалось. Так я не расслаблялся и не отдыхал душой уже много недель. Этот огонь, тени, земля вокруг нас — все вдруг стало более реальным, и ночной воздух, и далекая луна, и звук шагав Дос Сантоса и вправду показались более зримы и явственны, чем сама жизнь. И сама борьба представилась странной и непонятной. В конце концов мы от нее откажемся. Какой-то веганец писал, что из-за идей гуманизма люди перессорились, как кошки с собаками, превратились в обученных шимпанзе. Не так уж глупо, в некотором смысле. Может, мы нуждаемся, чтобы кто-нибудь, кто мудрей нас, следил за нами, распоряжался нашими жизнями. Во время Трех Дней мы превратили наш мир в бойню, а у веганцев никогда не было ядерной войны. Они управляют с помощью незаметного и эффективного межзвездного правительства, держащего в поле зрения несколько дюжин планет. Все, что они делают, эстетически приятно. Собственные их жизни хорошо отрегулированы и преисполнены счастья. Почему бы не отдать им во владение Землю? Они, наверно, куда лучше нас распорядятся ею. И почему бы к тому же нам не стать их кули? Не такая уж плохая перспектива. Отдать им этот древний ком грязи с его радиоактивными болячками и с калеками, живущими на нем. Почему бы нет?
Я еще раз взял трубку и втянул еще одну порцию умиротворения. Однако как приятно вовсе не думать обо всех этих вещах. Не думать ни о чем таком, что тебе не изменить. Достаточно просто сидеть здесь, и вдыхать ночь, и быть заодно с этим огнем и с этим ветром. Вселенная исполняла гимн единения. Зачем же впускать хаос в этот храм?
Но я потерял мою Кассандру, мою смуглую колдунью с острова Кос, отдав ее бездумным силам, что движут землю и воды. И ничто не избавит меня от чувства потери. Оно как бы в отдалении, как бы отгороженное стеклом, но по-прежнему чувствуется. Всем трубкам Востока не погасить эту боль. Я не хотел мира в душе. Я хотел ненависти. Я хотел сразиться со всеми личинами Вселенной — землей, водой, небом, Тайлером, Земным правительством, Конторой — чтобы обнаружить под одной из масок силу, которая взяла Кассандру. Я бы заставил эту силу тоже испытать хотя бы толику моей боли. Я не хотел мира в душе. Я не хотел быть заодно с тем, что причинило зло мне, моему — по крови и любви. Я хотел, пусть бы только на пять минут, снова стать Карагиозисом, наводящим на цель крест окуляра и нажимающим на спусковой крючок.
«О Зевс, повелитель сверкающих молний, — молился я, — дай их мне, чтобы я мог сокрушить Силы Небес!»
Я снова прибегнул к трубке.
— Благодарю, Хасан, но я не готов для Дерева Бо. Я встал и пошел туда, где бросил свой тюк.
— Мне жаль, что утром я должен убить тебя, — сказал он мне вслед.
Как-то, потягивая пиво в охотничьем домике в горах на планете Дивбах с продавцом информации, веганцем по имени Крим (он уже умер), я глянул в широкое окно на высочайшую из вершин, что известны в освоенной части Вселенной. Имя ее Касла, и на ней никто никогда не бывал.