Страница 83 из 84
Потому что в этот момент, он, наконец, понял ее
Она говорила, что любит его, и доказывала это всеми возможными способами, которыми он научил ее. Но никогда еще ее любовь не была такой явной, откровенной и такой чистой.
Все это время, когда она просила его не делать объявления — все это было лишь ради него. Он с трудом сглотнул, от переизбытка чувств он не мог ни говорить, ни даже дышать.
Она подошла и ласково прикоснулась к его руке, ее глаза умоляли, щеки были мокрыми от слез.
— Я никогда не смогу простить себе этого, — прошептала она. — Я не хочу разрушить твои мечты.
— Они никогда бы не стали моими мечтами, если бы я ни встретил тебя, — прошептал он.
— Ты не хочешь опубликовать свои дневники? — спросила она, смущенно моргая. — Ты делал все это лишь ради меня?
— Нет, — ответил он, потому что она заслуживала честность с его стороны, — Я действительно хочу их издать. Это — моя мечта. Но эту мечту дала мне ты.
— Но это не значит, что так же просто я могу отнять ее у тебя.
— Ты и не отнимаешь ее у меня.
— Да, я —
— Нет, — убежденно произнес он, — Ты не отнимаешь мою мечту. А издание моих мемуаров … ну, это не так уж и важно. Моя самая настоящая мечта — это провести всю свою жизнь с тобой.
— Ты в любом случае останешься со мной, — мягко проговорила она.
— Я знаю, — улыбнулся он, немного самоуверенной улыбкой. — Так, что же в итоге мы потеряем?
— Возможно даже больше, чем можем себе вообразить.
— А возможно меньше, — сказал он, — Не забывай — я Бриджертон. А сейчас, ты тоже Бриджертон. Мы обладаем приличным весом и властью в обществе.
Ее глаза широко раскрылись.
— Что ты имеешь в виду?
Он скромно пожал плечами.
— Энтони готов оказать тебе полную поддержку.
— Ты рассказал все Энтони? — задохнулась она.
— Я должен был рассказать все Энтони. Он глава семьи. И на свете есть очень мало людей, кто решиться пойти ему поперек дороги.
— О, — Пенелопа задумчиво пожевала свою нижнюю губу.
А затем, потому что должна была знать, спросила: — Что он сказал?
— Он был очень удивлен.
— Я ожидала большего.
— И даже доволен.
Ее лицо осветилось радостью.
— Правда?
— И весьма поражен. Он сказал, что восхищается женщиной, сумевшей больше десяти лет скрывать такую тайну. Так же он сказал, что ждет, не дождется, когда сможет раскрыть эту тайну Кейт.
Она кивнула.
— Я думаю, ты теперь просто должен сделать объявление. Тайны уже нет.
— Энтони сохранит эту тайну, если я попрошу его, — заверил ее Колин. — Но это не имеет никакого отношения к тому, почему я хочу открыть твою тайну всему миру.
Она посмотрела на него с надеждой и немного осторожно.
— Правда, в том, — проговорил Колин, беря ее за руки, и привлекая к себе поближе, — что я горжусь тобой.
Она чувствовала, как радостно улыбается ему, хотя несколькими минутами ранее, даже не могла себе представить, когда она теперь снова сможет улыбнуться.
Он наклонился к ней, и нежно поцеловал ее в нос.
— Я хочу, чтобы все знали, что я горжусь тобой. К тому времени, когда я закончу говорить, никто в Лондоне не будет сомневаться в том, что ты самая умная и прекрасная женщина на свете.
— Они могут возненавидеть меня, — сказала она.
— Они могут, — согласился он, — Но это уже будут их проблемы, а не наши.
— Ох, Колин, — вздохнула она, — Я так люблю тебя. Это так прекрасно.
Он улыбнулся. — Я знаю.
— Нет, я, действительно, тебя очень сильно люблю. Я думала прежде, что люблю тебя, вообще-то так и было, но это просто ничто по сравнению с тем, что я чувствую к тебе сейчас.
— Очень хорошо, — произнес он, в его глазах заплясали изумрудные искорки, — Это мне нравится. А теперь, пошли со мной.
— Куда?
— Сюда, — проговорил он, и толкнул дверь.
К изумлению Пенелопы, они оказались на небольшом балкончике, который возвышался на всем танцевальном зале.
— О, Мой Бог, — сглотнула она, пытаясь вырвать у него свою руку, и шмыгнуть обратно в комнату.
Никто их еще не заметил, они все еще могли скрыться.
— Тс-с, — пробормотал он, — Смелей, моя сладкая.
— Может, ты просто сделаешь объявление на бумаге, — быстро прошептала она, — Или может, лучше скажешь кому-нибудь, а слухи сами распространятся, а?
— Нет ничего лучше такого широкого жеста, как сделать объявление перед всем залом.
Пенелопа судорожно сглотнула. Жест, похоже, собирался стать чересчур широким.
— Я не выношу находиться в центре внимания, — пробормотала она, стараясь дышать спокойно.
Он ободряюще пожал ее руку.
— Не волнуйся, я буду в центре внимания.
Он поискал в толпе, и встретился глазами со своим шурином, герцогом Гастингским. По кивку Колина, Саймон начал пробираться сквозь толпу к возвышению, на котором находился оркестр.
— Саймон знает? — задыхаясь, прошептала Пенелопа.
— Я все рассказал ему, когда приехал, — рассеяно пробормотал Колин, — Как ты думаешь, откуда я узнал, как попасть в комнату рядом с балконом.
И затем случилась необычная вещь. Словно из неоткуда, явилась целая армия слуг, и стала снабжать всех бокалами с шампанским.
— Вот наше шампанское, — одобрительно сказал Колин, беря бокалы с небольшого столика. — Как я и просил.
Пенелопа молча взяла у него свой бокал, все еще не способная постигнуть то действо, которое разворачивалось вокруг нее.
— Представь себе, что это небольшая уютная комнатка, — прошептал Колин конспиративным шепотом для того, чтобы успокоить ее. — Это лучшее, что я мог сделать, учитывая обстоятельства.
Но Пенелопа лишь в ужасе сжимала руку Колина, беспомощно наблюдая, как Саймон заставляет оркестр умолкнуть и привлекает всеобщее внимание к своему брату и сестре, стоявших на балконе.
Брату и сестре, с удивлением подумала Пенелопа. Бриджертоны всегда выполняли свои обязательства перед семьей. Она никогда не думала, что герцог когда-нибудь назовет ее сестрой.
— Леди и Джентльмены, — заговорил Колин, его сильный и уверенный голос, был хорошо слышен по всему залу, — Я хотел бы предложить тост в честь женщины, самой замечательной во всем мире.
Низкий ропот голосов прокатился по комнате, Пенелопа стояла неподвижно, наблюдая за тем, как все наблюдают за ней.
— Я новобрачный, — продолжал Колин, очаровывая завсегдатаев вечеринок своей обаятельной улыбкой, — И поэтому вы все нужны мне, чтобы помочь мне, томящемуся от любви, выразить то, что у меня на сердце.
Дружеский смех зазвучал в зале.
— Я знаю, многие из вас были удивлены и ошарашены, когда я попросил Пенелопу Физеренгтон стать моей женой. Я сам был удивлен не меньше вашего.
Послышались некоторые злые смешки, но Пенелопа продолжала стоять полностью неподвижно, гордо выпрямившись и глядя на толпу. Колин скажет правильно. Она знала это. Он всегда говорит правильно.
— Я был удивлен не тем, что влюбился в нее, — многозначительно сказал он, оглядывая толпу таким взглядом, что все воздержались от комментариев, — А скорее тем, что это заняло такое долгое время. Видите ли, я знал ее в течение многих лет, — продолжал он, смягчаясь, — Но почему-то я никогда не заглядывал внутрь за ее внешнюю оболочку, чтобы увидеть какой, на самом деле, красивой, ослепительной и остроумной женщиной она стала.
Пенелопа почувствовала, как слезы медленно потекли у нее из глаз, но она не осмелилась поднять руку под взглядами толпы. Она едва могла дышать. Она думала, он просто откроет ее тайну, а вместо этого он вручил ей этот невероятный подарок, эту захватывающее признание в любви.
— Поэтому, — произнес Колин, — Вы все будете моими свидетелями. Я хотел бы сказать слова:
— Пенелопа, — он повернулся к ней, беря ее руки в свои, — Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Я целую землю, по которой ты ходишь.
Он повернулся к толпе, и, приподнимая бокал, воскликнул: — За мою жену!
— За вашу жену! — эхом откликнулся зал, приподнимая в ответ бокалы.