Хранитель

Эрвар печально взглянул на женщину.

- Там живут такие, как я, - мягко ответил он. - Когда-нибудь и я окончу там свои дни.

Он обвел взглядом сидящих за столом.

- Мое ремесло считается самым опасным на свете, но почему? Разве воин и зверолов не рискуют своими жизнями? Разве моряк, сражающийся со штормом, не ближе к Бездне, чем мы с Керумиком?.. Нет, смерть - это не самое страшное…

Эрвар опустил голову. Никто не посмел встрять с вопросом.

- В Подгорном Мире много ловушек, но самая страшная ловушка - это он сам, - медленно продолжал Охотник. - Благосклонны боги к тому, кто, сходив туда два-три раза и оставшись в живых, сумеют остановиться, продать добычу и заняться чем-нибудь другим. Завести трактир, лавку или, скажем, мастерскую… Говорят, такие счастливчики бывали, хотя сам я не встречал ни одного. Мне ли не знать, какой ласковой пиявкой присасывается к человеку Подгорный Мир, если сразу не убьет. Ни женщины, ни игра, ни вино не заглушат в ушах его проклятый беззвучный призыв. И однажды понимаешь, что край, где ты родился и рос, чужой для тебя, начинаешь им тяготиться, все чаще уходишь за Порог, возвращаясь лишь для того, чтобы сбыть добычу… хотя деньги тебе уже не нужны, нет от них ни радости, ни пользы, а Подгорный Мир понемногу делает свое дело: изменяет тебя так, что в конце концов перестаешь быть человеком… и сам знаешь, что среди людей тебе уже не место… и навсегда уходишь туда, в пещеры Черного Кряжа. Так ушел когда-то мой учитель, так уйду и я. И если мы с ним там встретимся, один из нас убьет другого… даже если мы сумеем друг друга узнать…

И закончил словами негромкими и страшными:

- Знаю, некому будет сложить для меня погребальный костер… но, наверное, это уже и не понадобится той новой, изменившейся душе…

Эрвар замолчал, горькая складка легла у его губ. Напряженная тишина свела над столом широкие рукава своей мантии. Потерянно молчали люди, с детства твердо знающие, что высшая ценность во всех мирах есть человеческая душа. Керумик сидел бледный и серьезный, устремив перед собой суровый, упрямый взгляд.

И тут заквохтала одна из сотничих:

- Значит, Подгорные Людоеды - это бывшие Охотники?

Нелепый вопрос разрушил строгое очарование этого мгновения. Эрвар оскорбленно вскинул голову и с трудом удержался от резкости.

- Что ты, что ты, почтенная, храни тебя Безликие! - воскликнул он с преувеличенной любезностью, которая была хуже пощечины. - Людоеды - это дикое племя, которое испокон веков живет в Подгорном Мире!

И, подчеркнуто отвернувшись от дурехи, объяснил Хранителю:

- Подгорный Мир меняет душу людей, а внешность - далеко не всегда. А что до Людоедов, так был у меня приятель, который нарочно за ними следил: хотел узнать о них побольше, сдружиться и наладить меновую торговлю. Но отступился, когда узнал, что в неудачные для охоты месяцы матери съедают своих детенышей. Понял мой дружок, что мы с Людоедами очень разные и дела с ними вести не стоит. Впрочем, его потом все равно сожрали, того приятеля.

- Я вчера убил одного Людоеда, - не удержался Орешек. Сказал он это небрежно, словно Людоедов убивал по две-три морды в месяц, а этот попался особо крупный, только потому о нем и стоит рассказывать…

Эрвар тут же забыл о слушателях, напрягся, взгляд сделался цепким:

- Умоляю высокородного господина удостоить нас рассказом! Где? Когда? Как?..

И высокородный господин удостоил его рассказом, еще как удостоил! Ни один актер аршмирского театра не уступал Охотникам в умении держать публику в трепете и восторге. Слушатели оцепенели, задыхаясь под властью его чар. Даже слуги, которые собирались заменить опустевшие кувшины на полные, застыли в дверях с разинутыми ртами.

Эрвар подался вперед, серьезный и сосредоточенный. Когда Хранитель замолчал, Охотник выразительно переглянулся с напарником.

- Мой господин говорит, что это было на рассвете?

- Небо только начало светлеть.

- Все сходится. Я знаю даже, какими Вратами воспользовались эти гады. Ах, паршиво, до чего паршиво! - Эрвар замотал головой, словно у него болели зубы.

- Конечно, паршиво! - лопаясь от преданности, встрял шайвигар. - Я бы даже сказал - чудовищно! Наш Хранитель мог погибнуть ужасной смертью!

- Ох, да это бы еще ладно… - думая о своем, махнул рукой Охотник, но тут же спохватился: - Да простят мою невежливость высокородный господин, светлая госпожа и все почтенное собрание! Я задумался о том, что этот случай, каким бы страшным он ни был, - лишь звено кровавой цепочки, что сплелась за последние полтора года.

- Таких случаев было много? - заинтересовался Орешек.

- Если говорить только о здешних краях… Гибель семьи пасечника на Вересковом склоне. Уничтожение небольшого отряда наемников - шестеро парней шли в крепость Нургрим… Два пропавших купеческих каравана с неплохой охраной… ну, тут могли поработать и разбойники…

- Нет, - вмешался дарнигар. - Разбойники сами из наших краев на юг подались. Никто ж не считал, сколько их брата без вести пропало.

- Это так, - кивнул Эрвар. - Могу продолжить. Истребление деревеньки на берегу Моря Туманов - недавно, в конце Первотравного месяца. Рыбаки ушли на промысел, оставив в деревне женщин и детей, а когда вернулись… Ладно, дальше. Еще один свежий случай, и месяца не прошло. Трое странствующих актеров шли из Анмира в Ваасмир. Уцелела одна женщина - догадалась залезть на дерево. Клянется, что ее товарищей прикончили Бродячие Кусты.

- Бродячие Кусты? - удивился дарнигар. - Эт-то еще что за пакость? Такого в наших краях сроду не водилось…

- Это было выше по течению Бешеной, почти у самого Анмира. Женщина, между прочим, тоже о Бродячих Кустах прежде не слышала, но описывает их точно… ну, настолько точно, насколько можно ожидать от насмерть перепуганной бабы…

- Мельница еще, - подсказал Керумик. - На Кукушачьей речке.

- Да, верно. Мельник, двое подручных и трое приехавших с зерном крестьян… На силуранской стороне то же самое… - Эрвар виновато взглянул на дарнигара и хмыкнул. - Нам приходится шастать здесь и там: Врата не признают границ и королевских раздоров…

Харнат снисходительно кивнул. Он был человеком опытным и давно отучился видеть лазутчика в каждом человеке, часто бывающем на территории Силурана.

- Мы с Керумиком в этом году сквозь Врата больше не сунемся, - продолжал Эрвар. - Проходишь Порог - и сразу чувствуешь… - Охотник впервые запнулся, подбирая слова, - шкурой чувствуешь какую-то перемену… недобрую перемену… словно Подгорный Мир перекосился, накренился и готов выплеснуться людям на головы. Жаль, сейчас самая пора для охоты, но раз такое творится…

Он осекся, оглядел встревоженные лица сотрапезников, ухмыльнулся и ударил по столу ладонью:

- Будем отдыхать да товар сбывать! Эй, воины! Есть восемь игл Ежей-Визгунов! Уступлю по серебряной монете за иглу, чтоб до столицы не тащить!

Заинтересованное шушуканье сотников перекрыл рев дарнигара:

- Я беру! Все восемь!

Сотники сдержанно захихикали, но умолкли под свирепым взглядом Харната.

- А что за иглы-то? - поинтересовался Хранитель.

Харнат испугался, не оскорбил ли он своей несдержанностью высокородного господина, но Орешек махнул рукой. Дарнигар приободрился и объяснил, что из игл делают наконечники для стрел, тонких и легких, как на мелкую дичь. Такая стрела, чуть царапнув противника, надолго его парализует, очень удобно брать пленных и снимать часовых. Но главная ценность игл в другом. Сжечь иглу, пепел смешать с вином и выпить - на два-три звона станешь другим человеком. Быстрее соображаешь, быстрее двигаешься, силища прибавляется неимоверная. Перед боем - отличное дело.

- Правда, - добавил дарнигар, смущенно почесывая рыжую бороду, - после приходится спать почти сутки, так что «ведьмин пепел» - штука опасная. Я по молодости свалял дурака, перед первым своим боем хватил такого винца. Ну, чувствовал себя - словами не объяснишь… - Харнат сладко зажмурился и причмокнул, словно вспоминая любовное свидание. - Хоть под команду к Первому Королю меня ставь! Отбивали мы тогда у силуранцев Вайастур, Высокую Крепость, да не отбили. К противнику подошли свежие силы, смяли нас и обратили в бегство. Надо ноги уносить, а меня сон одолел. Так в придорожной канаве я дрыхнуть и устроился. Через меня наступающая силуранская армия перекатывается, а я свернулся, как ежик, да и сплю себе… Хорошо, за убитого меня приняли. А то бы клеймо на спину - и это самое… в пользу казны… Говорю же - совсем молодой был, не успел скопить деньжат, чтобы в случае плена откупиться…