Бросок в пространство

Когда обед был кончен, все закурили сигары, и общество разделилось на две партии. Бернет, Мак Грегор и сэр Джордж занялись финансовыми вычислениями; остальные, чтоб не мешать деловому разговору, отошли в сторону и начали болтать.

— Скажите мне, Дюран, — спросил художник, — зачем вы, собственно, сюда приехали?

— Вы слышали, что сказал Мак Грегор, — отвечал Дюран со смехом, — искать новой темы для романа.

— Чушь! Найдете вы новую тему в этом первобытном лесу. Еще бы Блэк надеялся найти здесь дипломатический пост!

— А вы рассчитываете раздобыться здесь сюжетом для картины?

— Интересно, о чем-то я буду писать отсюда в редакции? — засмеялся Гордон.

— Знаете что? — вмешался Блэк: — расскажем каждый из нас — что привело его сюда. Так, может быть, мы скорее дознаемся, чего мы можем ожидать. Начинайте, Дюран!

— Извольте, — отвечал Дюран. — Я получил от Мак Грегора письмо строки в четыре — не больше, в котором он извещал меня, что, если я хочу заставить всех сенсационных романистов позеленеть от зависти, то должен сесть на пароход «Аризона», идущий из Лондона в Америку 15 числа прошлого месяца, и высадиться на острове Ванкувере. «Там», — писал он, — «будет ждать вас маленький пароходик, нанятый мною для того, чтоб отвезти вас туда, где вы найдете проводников, которые и приведут вас на место». Куда они должны привести меня — он не говорил; я думал, что он намерен тащить меня куда-нибудь в Азию или в Африку; делать было мне нечего: пути для английского романиста так избиты, что я не мог отыскать себе ничего подходящего. Я поверил ему на слово и приехал сюда.

— Почти такое же письмо получил и я, — сказал Гордон.

— Он написал мне, что, если я хочу повергнуть всех «специальных корреспондентов» в прах перед собой, то должен сесть на «Аризону» и т. д.; я послушался, и вот я здесь.

— И мне он написал в том же роде, — сказал Гревз: — если, мол, я хочу затмить оригинальностью моего сюжета всех художников древних и новых, то и т. д.; я послушался его, сел на «Аризону» и прикатил сюда.

— А мне он прямо обещал место, сказал Блэк, — и я приехал сюда — конечно, также с «Аризоной» — даже не спросив, какое.

— А если он предложит вам такое место, к какому вы неспособны? — осведомился Дюран сухо.

— Я-то? Да разве есть на свете такое место, к какому я неспособен? Полноте, любезнейший: ведь я политик, значит, подобное предположение немыслимо.

— Если б мы не знали так хорошо Мак Грегора, — сказал Гордон, — мы могли бы подумать, что он поставил нас в весьма глупое положение. Поверив ему на слово, мы приехали сюда и вместо всяких сюжетов для картин, корреспонденций — словом, всего, что нам нужно — нашли деревянный дом и непроходимый лес, из-за которого доносится к нам какая-то чертовская стукотня.

— Не сомневайтесь в Мак Грегоре, господа, он неспособен обмануть вас, — сказал Дюран с уверенностью. — Вот посмотрите, он выкинет какую-нибудь такую штуку, что всех удивит.

Не прошло и десяти минут, как слова его сбылись. Мак Грегор подошел к ним и сказал весело:

— Ну, джентльмены, дни здесь жаркие, ночи холодные, а вечера свежие, но очень приятные. Теперь посвежело, вечер славный. Надевайте теплые пальто, закуривайте новые сигары и пойдемте с нами: мы покажем вам наши заводы.

— Какие заводы?

— Литейные, плавильные, угольные копи, железные рудники, паровые молоты, краны и всякие такие штуки, пойдемте!

С этими словами Мак Грегор вышел; Бернет и сэр Джордж Стерлинг вышли вслед за ним. Остальные переглянулись и также пошли за первыми тремя.

Через лес по скату невысокого холма, на котором стоял дом, вела довольно широкая просека. Приезжие думали, что им придется идти в глубоком мраке, но к их великому удивлению на дороге было светло, как днем. Ученый, путешественник и капиталист шли впереди, остальные следовали за ними в некотором расстоянии. Таким образом, общество разделилось на две партии и, как часто бывает, в каждой партии толковали о другой.

— Как вам нравится наш новый знакомый, ученый м-р Бернет, господа? — спросил Дюран.

— Он славный малый, кажется, — отвечал Гордон, — только как-то уж чересчур тих и спокоен. Впрочем, сейчас видно, что он человек недюжинный. Интересно, где это Мак Грегор подцепил его и что он думает делать с ним? Каково он рекомендовал его нам, заметили вы? Величайший-де ученый, какой когда либо жил на свете! Немного сказано.

— Да, сейчас видно, что он главный козырь в руках у Мак Грегора, — сказал Блэк. — Слышали вы, как этот ученый барин его принял, когда тот приехал к нему в Лондон прямо из Тибета?

— Нет, не слыхали. Расскажите!

— Сейчас расскажу, мне Мак Грегор передавал. Ученый сидел в тот вечер в своем кабинете, должно быть, исследуя — из чего сделана луна: из зеленого сыра или из отборного честера. Мак Грегору пришлось ждать чуть не полдня, пока он к нему вышел, а ведь они закадычные приятели с детства.

— Да, это странная парочка.

— А баронет? Что вы о нем скажете?

— О! это счастливейший человек в мире.

— Почему?

— Он умен — это прекрасно, и у него есть деньги — это еще лучше.

Впереди шел разговор такого рода:

— Что вы думаете о ваших спутниках? — спросил Мак Грегор у сэра Джорджа, — не правда ли, они все люди надежные?

— Надежные? — переспросил баронет. — Ну, не знаю: я бы не поверил ни одному из них и пятидесяти фунтов. Надеюсь, вы не дали взаймы ни одному из них?

— А хотя бы и дал! — чуть не вспылил Мак Грегор. — Неужели дурно одолжить человеку, который нуждается в помощи?

— Дурно! В тысячу раз хуже, чем дурно, Мак Грегор, это непрактично!

— Ну, на этот счет у меня свои понятия. Но я спрашивал о их надежности не в финансовом отношении. Как вы думаете, все они люди порядочные и храбрые, не так ли?

— О! в этом отношении я не имею сказать против них ничего.

В это время они дошли до возвышавшейся посреди дороги скалы, которую нужно было обогнуть. Все трое приостановились; остальные подошли к ним; все вместе обогнули скалу и остановились в изумлении.

За скалою был крутой обрыв, обнесенный перилами наподобие большого деревянного балкона. Внизу, в долине, пылал и копошился настоящий ад. Оттуда-то и слышался шум, который по мере того, как они приближались к обрыву, становился все громче и в этом месте был истинно оглушителен. Длинные ряды деревянных построек, навесов, сараев и т. п. тянулись во все стороны, ярко освещенные электрическим светом. Громадные печи трещали и пылали, целые потоки расплавленного металла, рассыпая по воздуху яркие снопы искр, лились в огромные чаны или в заранее приготовленные формы. Жидкая медь переливалась голубоватым блеском, железо — красноватым. Смуглые полунагие люди суетились и совались во все стороны, как настоящие демоны. Исполинские крюки поднимали необъятные тяжести, огромные молоты ковали раскаленную сталь, как мягкую мастику, страшной величины пилы с адским визгом пилили металлические массы так же легко, как ножик режет хлеб, тысячи колес вертелись во все стороны. Все это сверкало, горело и чернело в дыму и пламени; а вверху, где стояли зрители, все было свежо и тихо и вместо фабричного смрада чувствовался свежий, ароматный запах молодой сосны.

Все приезжие смотрели молча, погруженные в глубокую думу: каждый начинал сознавать, что стоит лицом к лицу с серьезным делом, и невольно задавался вопросом: по силам ли будет ему это дело, в котором он так легко согласился принять участие?

— Ну, налюбовались? — послышался, наконец, веселый голос Мак Грегора. — Пойдемте же домой, сегодня нужно лечь спать пораньше, ведь вы проехались порядочно верхом, так верно рады будете отдохнуть.

Все воротились в дом. Мак Грегор указал каждому его «конурку», говоря, что не смеет называть спальней такое скромное помещение, а сам накинул на себя меховой плащ, нахлобучил меховую шапку и закутался так, что видны были только его два зоркие глаза, кончик загорелого носа и огонек сигары.

— Покойной ночи, господа! — сказал он весело, отворяя наружную дверь.