Страница 11 из 20
— Ой-ой-ой! — простонал Рыжик. — Ты знаешь, Терри, он и в самом деле король! Я видел его фото.
— Ну да! — ахнул Терри. — А я думал, что короли всегда ходят в штанах с буфами и при шпагах.
— Мне очень неприятно, Терри. Извини, пожалуйста. Я ведь совсем не хочу быть королем. Это ужасная гадость. Мне приходится учить шесть языков, и про систему налогового обложения, и дипломатию, и историю, и еще всякие вещи, а я хочу играть и чтобы ко мне не приставали. И еще на меня все время устраивают покушения.
— Ну да? Побожись! — благоговейно прошептал Терри.
— Правда. В этом году в меня уже три раза стреляли, и, честное слово, ничего хорошего тут нет.
— Ах черт, прошу у вашего величества прощения, что я вам говорил «ты».
— Пожалуйста, не надо, Терри. Называй меня Макс, ладно?
— Как бы не так! Королей Максами не зовут. Их называют «ваше величество» или «государь».
— И вовсе нет. Не в частной жизни.
— Чего ты споришь? Я лучше знаю. Я читал «Французского дворянина» и еще много всяких книжек про «то.
— Все-таки я лучше знаю. Я же сам король.
— А ты королем совсем недавно!
— Да, конечно. Только все равно… ну, пожалуйста, называй меня Максом, Терри. Я так рад, что познакомился с тобой. Я давно об этом мечтал — еще с тех пор, как посмотрел «Пылающую палубу»…[24] ну, где ты играешь юнгу. Знаешь, до чего ты это здорово придумал — опустить пожарную кишку в океан и погасить огонь, когда бежали все и ты один остался в пламенном аду. Наверное, твоя жизнь полна всяческих опасностей.
— А! Это-то? Эпизод с кишкой снимался в павильоне. И никакого пожара не было — просто промасленная ветошь горела в ведрах. Нет, мне ничего опасного делать не дают. Чтоб им пусто было! Мама никак не соглашается.
— Терри, знаешь что? Когда мы вырастем, и я стану настоящим королем, и мама с Себенеко (это наш премьер — министр) и профессором Михеловским (это мой гувернер) не смогут мной больше распоряжаться, потому что я буду совершеннолетним, ты пойдешь ко мне в главнокомандующие?
— С удовольствием, Макс (как ни печально, но вспомнив про свои горести, Терри позабыл, что разговаривает с королем). Я только рад буду бросить кино. Вот ты говорил, как к тебе пристают, а попробовал бы ты стать кинозвездой! Жуть! Надо все время давать интервью, и стоит выйти из дома, как уж кто-нибудь да бросится меня снимать, и нужно надевать всякие шутовские костюмы — просто жуткие, и всякие старые дамы гладят меня по голове, а я стой и слушай, пока они говорят, как я хорошо играю. Просто взбеситься можно! И знаешь, Макс, теперь меня еще решили знакомить с королем Сло… Ой, я и забыл, что ты тот самый король и есть.
— Да, чтоб им всем пусто было!
— Взбеситься можно!
— Да еще как! — тоскливо согласился Максимилиан.
— Вот если бы можно было убежать куда-нибудь на ферму, быть просто ребятами и кормить поросят!
— Я бы хоть сейчас убежал!
Терри был настолько поглощен Максимилианом, что совсем забыл про Рыжика, который все это время стоял, вытянув руки по швам.
— Ах, да! Я же вас не познакомил! Мистер Рыжик Бандок, Макс… его величество.
Тут Рыжик упал на одно колено и поцеловал руку Максимилиану.
— Ну, не надо! Ну, пожалуйста! — взмолился Максимилиан.
— Англичанин, сэр, знает, что подобает августейшему величеству! — заспорил Рыжик.
— Да брось ты, ладно?
— Слушаю, сэр!
И трое мальчишек — актер, король и рассыльный — принялись весело изничтожать первых христиан в игрушечном Колизее, и Рыжик, правда, обильно уснащавший свою речь «сэрами», в остальном не досаждал этим знатным особам чрезмерным подобострастием. А когда Терри вновь начал сетовать, какая это мука — в двадцатый раз пересниматься в одном и том же эпизоде, — Рыжик даже перебил его и мрачно пожаловался:
— Если мне будет позволено заметить, сэр, рассыльному в отеле тоже несладко приходится. Пожилые джентльмены как напьются, так и норовят послать тебя покупать им чистые рубашки, когда и магазины — то все позакрывались, а пожилые дамы вызовут тебя к себе в номер и спрашивают: «Спасен ли ты?» и…
Тут его прервал Максимилиан:
— Значит, нам всем троим надо сбежать…
— И пойти в пираты!
— Здорово! — сказал Максимилиан.
— Дядя Генри Бандок был пиратом, — мечтательно вздохнул Рыжик.
В соседней комнате загремел голос:
— Боже великий, Мари! Я же велела вам отдать это платье прогладить!
Максимилиан вздрогнул:
— Это мама! Она меня ищет!
— Нет, — ответил Терри, бледнея. — Это моя мама!
— Р-гав! — сказал Джозефус.
Бесси стремительно вошла в спальню, увидела Максимилиана и воскликнула:
— Боже великий! Стоит тебя хоть на минутку оставить одного, как ты тут же натащишь в номер всяких оборванцев! Что это еще за мальчишка? Пусть убирается. Мы сейчас же укладываемся и едем в Париж.
— Мамочка! Это король Словарии Максимилиан!
Глаза Бесси запорхали, как колибри. Судя по растерянному выражению ее лица, она, очевидно, старалась припомнить фотографии маленького короля. Уставившись на Максимилиана, она пробормотала:
— Ах, извини, пожалуйста, что я так грубо с тобой говорила. Ты, честное слово, король?
— К сожалению.
— Значит, мне надо бы звать тебя «ваше величество», только мы как-то так сразу познакомились и… э… А твоя мать знает, что ты здесь, у нас, король?
— Боюсь, что нет. Я убежал.
— Господи! Да она, наверное, до смерти беспокоится. Я сейчас же отведу тебя к ней. Но приходи сюда к нам играть, когда захочешь, — милости просим. Идем, Терри. Мы проводим его величество вниз. А ты. Рыжик, катись отсюда!
Без малейшей охоты, переглядываясь, как заговорщики, оба монарха все же подчинились металлическому голосу Бесси и покорно поплелись за ней не к плебейскому черному ходу, но к горделивой парадной лестнице. Своему былому врагу, краснолицему полицейскому, который охранял четвертый этаж, Бесси небрежно бросила через плечо:
— Я с его величеством!
И надменно проследовала мимо.
— Пожалуй, я отведу тебя прямо к твоей маменьке, король, чтобы она не волновалась, — сказала Бесси, сияя улыбкой.
— А… Нет, знаете ли, боюсь, она будет недовольна. После чая мама всегда делает массаж, и отдыхает до обеда, и не любит, чтобы ее беспокоили. Большое спасибо, что вы меня проводили, но теперь я дойду и сам.
— Ну, я подумала, раз уж я здесь… Это же мне совсем нетрудно. А так как мы завтра, наверное, в Париж не поедем, то я и подумала, что лучше мне сразу договориться, чтобы вам с Терри можно было еще разок поиграть.
— Я был бы так рад! Тогда лучше поговорите с графом Элопатаком: он распределяет мое время. Он сейчас должен быть в номере четыреста шестнадцать.
Бесси заметила, что по всему коридору приоткрываются двери и из них высовываются любопытные головы. Откуда-то возникла грозная фигура в плюшевых штанах, желтом жилете и пудреном парике. Схватив Терри за руку, Бесси последовала за Максимилианом в номер 416. Это была спальня, превращенная в кабинет.
За столом сидел высокий черноусый человек с моноклем. Он заговорил с Максимилианом на неизвестном языке. Король что-то объяснил ему. Тогда господин с моноклем встал, вышел из-за сгола и сказал с поклоном:
— Очень любезно с вашей стороны, мадам Тейт, что вы привели его величество обратно. А теперь могу ли я иметь удовольствие проводить вас наверх?.. Меня зовут Элопатак, я камергер их величеств.
— Рада познакомиться с вами, граф. По-моему, я говорила с вами по телефону.
— Я помню, что имел это удовольствие, — весьма сухо ответил граф.
К большому смущению Элопатака, Бесси горячо потрясла его руку и пропела:
— Познакомьтесь с моим сыном Терри. Возможно, вы видели его в кино.
— О да, конечно, как же!
— Терри и его величество очень подружились, и я просто на них любовалась: такие оба знаменитые и так дружно играют. Тебе ведь было весело, король?
24
«Пылающая палуба» — кинофильм, созданный по сюжету популярного стихотворения английской поэтессы Фелиции Хименс (1793–1835) «Касабьянка»; в нем повествуется о юнге, погибшем на охваченном огнем судне.