Страница 52 из 76
— Ар хр гыл Тап, — ударил себя в грудь кулаком первый из подошедших.
— Ар хр гыл Вэд, — повторил пантомиму второй.
— Пэта, — ответил им тем же Петя. — Что, ни слова по нашенски не разумеете?
— Ни в зуб ногой, — подтвердил Тэн, подтянувшийся следом за гостями. — Это Кыки. Они редко появляются здесь. Откуда приходят и зачем — никто не знает. Драться не лезут, не гоняют никого. Мне старый вождь показывал их, когда я был мальчишкой. Мы тогда охотились в холмах, а они там лагерем стояли. Так ничего, пустили к своему… костру и добычу не отняли. Мы хнура пожарили, поели и ушли. Эх, девчата у них… — охотник зажмурился от приятного воспоминания. — Но это был единственный раз. Больше не встречались.
Тут подтянулись с пищеблока девчата с блюдами, усадили гостей и начали потчевать. А шеф-багыру думу думать…
Крак, — нагретый камень извлекли из пламени и бросили в воду, отчего тот с внятным звуком раскололся точно по линии обтянувшей его золотой проволочки. Пацаны даже вздохнули синхронно — получилось. Вот и хорошая новость — найден способ прицельно откалывать камни — это всё-таки значительно веселее, чем ударный метод, где слишком многое зависит от силы наития.
Итак, бродячее племя, именующее себя… или это не самоназвание, а уже другие прилепили к ним данное определение? В общем — люди загадки, говорящие неведомо что.
— Так, Тэн, разыщи Мра и помоги ему принеси сюда его глиняные таблички. Будет серьёзная работёнка нашему тёпленькому.
Сначала жестами установили, что группа лиц, называемых Кык, попала под дождь. Да так под ним и мокнет уже почти месяц. Вот и послали они пару ребят пообщительней испросить разрешения обсушиться у Петиного костра, а то свой-то огонь у них погас, отчего так есть хочется, что даже переночевать негде. Приняли, конечно, бродяг — в усадьбе и места много, и еды, и вообще как-то скучновато. А потом началась большая работа по расшифровке неизвестного языка.
Это было не так уж сложно. Уже из первой фразы при знакомстве стало ясно, что «ар» указывает на говорящего, то есть «я». «Гыл» — или мужчина, или охотник. А, может быть и то и другое вместе, потому что эти понятия в их восприятии неразделимы. «Хр» — некое хвалебное определение. Ну а дальше, уточняя детали, демонстрируя пантомимами то ходьбу, то едьбу, быстренько во всём разобрались. Буквально дня за три Мр запротоколировал полученные данные в виде словаря — примитивные у здешних людей языки, вроде сигнальных азбук. Ни склонений, ни спряжений, ни личного отношения — так что возни было не так уж много. А потом и поговорили. Петю интересовала география, а у кого, как не у бродяг интересоваться подобными вопросами?
Как выяснилось, люди эти бредут куда глаза глядят и едят то, что находят. Как, в общем-то, и большинство обитателей этого мира. Часто ли встречают других людей? Встречают. А что такое часто? Что делают при встрече с незнакомыми? А что нужно делать? А-а-а! Да, разговаривают, если понимают друг друга. Могут бродить вместе, если еды много. Тех, которые живут в пещерах? Встречали. В каждой пещере кто-то живет.
Откуда вытекает эта река? Из озера. Пока до него дойдёшь, родившийся ребёнок начинает ходить. Да, не всё время идём — кушаем, а для этого нужно хорошо смотреть.
Куда впадает река? Там не были.
Бугристые равнины? Туда не ходим — нет воды. И еда там быстро бегает — в лесу охотиться проще. Что в лесу меньше дичи, чем в степи? Меньше, но на неё не так страшно нападать.
Вот и вся информация. Попытку начертить на мокром песке план местности эти ребята не поняли совершенно — для них вообще будто не существовало понятия «изображения». Песок, борозды на нём. На следы непохоже.
Пожили эти кыкы под навесами, у тёплых очагов полежали на мягких циновках, отъелись, а как дожди закончились, встали и ушли. Ничего не попросили и не своровали.
А вслед за этим пришел прощаться бывший вождь бывшего племени захватчиков хижины.
— Неправильно у вас тут всё, не могу я здесь жить, — сказал он прямо. — Вождь должен своих подчинённых в кулаке держать, а не как ты — распределять на работы, а потом ласково попрекать за нерадение. Типа: «Будешь филонить — от стола отлучу, а пока — без компота».
Задумался Петя — мужик-то полезный. Толковый организатор, между прочим. Покрикивает, правда на других питекантропов, раздаёт подчинённым затрещины, но как-то по делу и без ярости, можно сказать для порядку. Не злобствуют на него. Впрочем, другие бригадиры, что из бывших вождей, практикуют этот же стиль руководства, что Хыр, что Фот. Видать таковы реалии этого мира, что без пинка никак.
Что ни говори, жалко Фэна отпускать:
— Ты дурью-то не майся. Тебе завтра партию вести на запад к Гурду. Чача передачку продуктовую уже собрала — отнесёте. А на обратном пути поближе к бунгало косулю добудьте — куроводам свежего мяса подкинуть пора. И смотри у меня, чтобы без глупостей, — и Петя двинул упрямца в ухо. Без размаха. С левой.
Тот рухнул, понятное дело. Посидел чуток, тряся головой, а потом ответил:
— С рассветом выйдем. Я у Чачи передачку прямо сейчас заберу.
Больше Фэн уходить не собирался. Похоже, не чувствовал он себя подчинённым, пока не огрёб как следует. Вот, вроде, питекантропы, а такие разные!
Поскольку течение жизни сделалось плавным, а хозяйственные дела наладились и сбалансировались, Петя решил, наконец, выяснить, что же находится на восток от его первого дома в Бугристых равнинах. Нет — большой экспедиции собирать для этого он не собирался — Граппу взял с собой. Разумеется, близнецы тоже отправились с мамой. Что? Они маленькие? Да. Но они питекантропы, пусть и наполовину. И без материнского молока им никак, несмотря на то, что оба не только ходят, но и говорят. А одного Петю Граппа бы всё равно не отпустила — не любит она этого.
И вот тарахтит колёсами по камням Бугристой равнины двухколёсная тележка-арба. На ней — бамбуковые сосуды с водой, запасные колёса и ось. Поверх груза восседают два карапуза, а над ними — плотно сплетённая из прутьев крыша от солнца. В оглоблях трудится папа, а мама идёт рядом, поглядывая по сторонам, да верная Тузик изредка подбегает, осмотрев нечто для неё важное неподалеку от дороги.
Первые дней десять шли ночами, пользуясь ярким светом луны, но сейчас это уже невозможно — состарился месяц. Приходится идти часа четыре после рассвета и часика полтора прихватывать вечером, когда ослабевает зной. Остальное время путешественники лежат под тентом, спят или разговаривают. Мальчишки вполне успешно овладевают русским. Они и дочка Ола, что годом старше. И ещё несколько деток, родившихся примерно в те же годы. Граппа не столь продвинулась в этих делах, но понимает о чём ведётся разговор. Русский, действительно трудный язык — это не питекантропский, похожий на молодёжный слэнг и годный больше для выражения эмоций, чем для информирования собеседника о конкретных фактах. Нет, ну можно ли почти все действия обозначать одним и тем же словом — пыц. Быть — пыц. Бить — пыц. Пообщаться с женщиной, тоже пыц. А ещё — попасть копьём, расколоть камень, проснуться… наверное, матершинная лексика как раз откуда-то из подобного языка и берёт своё начало.
Ну, да не об этом речь — Бугристые равнины так и тянутся на восток на многие дни пути. То чуть более бугристые, то — чуть менее. Временами вместо камней под ноги ложится сухая глина, сохранившая на поверхности следы дождевых ручейков или отпечатки копыт. Иногда встречается новая травка или незнакомый камушек. Высоко в небе кружит крупный орёл, в траве то и дело шастают мелкие грызуны, да быстроногие копытные изредка пробегают поодаль.
Изношены третьи сандалии, вода в сосудах выпита примерно наполовину — завтра с утра предстоит повернуть в сторону дома — настала пора возвращаться. Иначе, вместо того, чтобы двигаться по утренней прохладе, в это время придётся собирать росу. По Петиным прикидкам пройдено от пятисот до тысячи километров — ну никак не меньше тридцатки в сутки они покрывали. А, когда двигались ночами — могли и полсотни отшагать. Тем более, на возведение сигнальных пирамидок по дороге времени не тратили — ставили бамбуковые «сторожки» с флажком — их далеко видать.