Во имя прогресса

— Прости, Фремон. Это меня этот вредный монах приучил. Ему, видите ли, лень всякий раз рясу задирать, чтобы добраться до кошелька. Так, смотри, вот здесь лежит ключ, — Иль выдвинул из угла резного письменного стола потайной ящичек и затем, откинув в сторону, как дверцу, картину со стены, отделявшей кабинет от туалетной комнаты, показал сейф — А здесь лежит наше жалование. Как видишь твоя полка нетронутая, все три кошеля на месте, в каждом по две тысячи даргов золотом. Вот тебе один кошель, а когда он опустеет, возьмёшь себе ещё сколько нужно. При необходимости не стесняйся, можешь брать золото хоть с моей полки, хоть с полки нашего святого отца, и ещё раз прости меня. Это потому, Фремон, что я с первого же дня считаю тебя членом нашей команды и совершенно забыл о том, что это мы здесь все одинокие люди, у которых кроме друзей никого нет, а ты всё-таки человек местный, у тебя есть родня и всё такое. И вот что ещё, не стесняйся, ради Бога, бери золота, сколько потребуется. Экономику Веды мы этим не подорвём и даже то, что я отвалил капитану Яхвиру столько денег, вреда его острову не причинит. Ну, привезёт он на свой остров полную галеру всякой всячины, золото ведь от этого в цене не уменьшится. Ладно, не буду читать тебе лекций по экономике, Фремон, я и сам в ней слаб.

— Зато я в ней довольно неплохо разбираюсь. — Сказал своё слово отец Вастос — Фремон, то что мы делаем на Веде, только ускоряет ход общественных процессов. Да, ты и сам был свидетелем нашего разговора с Гастером Колксом. Ну, подумай сам, мыслимое ли это было дело, чтобы купцы Шаргры и Теврана стали бы договариваться лет пять назад о том, чтобы связать два этих города удобной, можно сказать, современной дорогой? Иль ведь почему зарубил его идею относительно железной дороги? Понимаешь, Фремон, пройдёт какое-то время и ведийцы начнут летать на флайерах и потому железные дороги им уже будут не нужны. Зато шоссейные останутся на прежнем месте, только их модернизируют и всё. Зачем тогда, спрашивается, заставлять людей уродоваться, строить железные дороги, лес губить на шпалы? Тем более, что на строительство обычных дешевых шоссе с грейдерным покрытием пойдут отходы каменоломен. Обломки камней ведь надо куда-то девать? А на их месте, когда будет выработан весь деловой камень, со временем появятся водоёмы.

Фремон улыбнулся и добавил:

— Это называется рекультивация земель на месте добычи полезных ископаемых. Святой отец, это всё я уже и так знаю. — Взяв с полки ещё один кошель с золотом, капитан Кастер сказал — Ну, тогда я беру карету и отправляюсь в город. Проедусь по лавкам. Ничего из оружия, как я полагаю, мне покупать не нужно?

— Правильно полагаешь. — Облегчённо вздохнув с казал ему Иль и пояснил — Всё равно лучше того, что выкую я, ты на своей планете не купишь. Ты только скажи, что тебе нужно и я специально смотаюсь на пару дней на орбиту и выкую, что тебе нужно.

Через пять дней Принц, все молламы и фургон были подняты на верхнюю палубу, где корабельные плотники устроили большой загон для животных и матросы, оттолкнув тяжело нагруженную галеру от берега длинными шестами, вывели её на стремнину. Развернувшись на якоре носом вниз по течению, судно встало вдоль реки, кормовой якорь был поднят и сто пятьдесят вёсел вспенили водную гладь реки Шары. Галера, быстро набирая ход, помчалась к океану, до которого было полторы сотни километров. Под палубой, по которой прохаживались Иль и его товарищи, гулко звучали барабаны и раздавалось дружное «И-эх» гребцов. Истурийские моряки, соскучившиеся по дому, грозились доставить путников до Солан-да-Кастера вдвое быстрее и в это можно было легко поверить хотя бы потому, что уже к вечеру они доплыли до океана. Когда же «Аркана» удалилась от берега километров на двадцать, то выяснилось, что дул попутный ветер и на галере были тотчас поставлены все паруса, что позволило уставшим гребцам оставить вёсла. Все трое путешественников немедленно спустились вниз и принялись по очереди осматривать гребцов на предмет наличия у них куда более серьёзных профессиональных заболеваний, нежели мозоли на руках.

Фремону тоже не терпелось поскорее добраться до дома и потому в эту ночь никто не спал. Капитан Яхвир всё никак не мог нарадоваться на таких пассажиров. Мало того, что они были на диво щедры, так ещё и оказались такими лекарями, которые даже не спрашивали, что у кого болит, а сразу же приступали к лечению, заставляя своих сонных пациентов проглотить по одной, две, а то и целых три разноцветных таблетки. Несколько десятков гребцов от усердия сорвали себе мозоли, но лекари были настолько искусными и умелыми, что даже с такими довольно серьёзными травмами справились играючи и когда гребцы наутро поднялись, то у удивлением увидели, что ладони у них выглядели так, словно с ними ничего не случилось. Хотя дул довольно свежий ветер, гребцы на нижней, самой лёгкой палубе, всё равно сели на вёсла и барабаны загудели вновь. Иль и его товарищи в это время спал в удобной каюте на корме продрав глаза только в половине четвёртого, он отправился искать камбуз и ориентируясь по запаху вскоре нашел его, а в нём обоих своих друзей, сидевших за столом с ложками и вилками наготове.

Главному коку «Арканы» уже доложили о том, чем занимались пассажиры всю ночь напролёт и он, по замечанию капитана Яхвира, превзошел самого себя. После этого позднего обеда Иль со товарищи принялся пользовать остальных членов экипажа и когда все истурийские моряки получили свою порцию желатиновых капсул с нановакциной, попрятав свои саквояжи в фургон поднялись на капитанский мостик. К этому моменту Иль уже знал наверняка, что они были прямыми потомками белобрысых и потому решил поговорить с капитаном Яхвиром начистоту. Тот находился в своеобразной рулевой рубке под парусиновым тентом и стоял с подзорной трубой в руке неподалёку от рулевого. С улыбкой подойдя к нему, Иль спросил:

— Капитан Яхвир, ты не сильно занят? Нам хотелось бы поговорить с тобой на одну важную тему. Заранее предупреждаю, что разговор будет весьма серьёзный.

Тот немедленно передал подзорную трубу своему помощнику и с поклоном ответил:

— Разумеется, граф. Давайте спустимся в мою каюту, выпьем шаргринского вина и поговорим. Шудер, внимательно следи за берегом. Как только увидишь Белую Голову, сразу же возьмёшь три румба влево. Только смотри, аккуратно входи в течение.

Капитанская каюта была хотя и просторной, не отличалась особой роскошью, но это волновало Иля в последнюю очередь, хотя он уже и стал понемногу привыкать к ней. Они расселись за круглым столом, стюард подал им вино, фрукты и сладости и как только удалился, Иль с мягкой, доброй улыбкой сказал:

— Яхвир, когда мы ночью занимались целительством, то обратили внимание на одну странность. Поверь, Яхвир, мы ваши друзья и в путь мы отправились вот по какой причине. Не так давно, когда я отправился в это путешествие из нашего лагеря, нам повстречались на дороге странные путники. Их было пятьдесят три человека и все они брели пешком в наш лагерь потому, что какие-то монахи-кейдарийцы отправили их к нам. Из разговора с ними я узнал, что они не знают, кто их родители и что всю свою жизнь провели при монастыре. — С горестным вздохом Иль признался — И жили они в нём просто в нечеловеческих условиях, чуть ли не как животные, в землянках. Выглядели они похуже иных нищих, Яхвир, были худы и вид у них был болезненный. Я немедленно послал своего сокола в лагерь и вскоре за ними приехали наши друзья. Они усадили их в самые лучшие наши кареты и в эту же ночь наши лучшие лекари, настоящие лекари, не чета нам, занялись ими. Теперь их не узнать. Они помолодели, сделались красивыми и одеты в самые лучшие наряды, какие мы только могли им дать. Более того, с ними каждый день занимаются наши учителя, большого ума люди, и они схватывают буквально каждое их слово на лету. В общем они теперь получают всё то, чего были лишены с детства. Ну, а ещё наши друзья учат их скакать верхом на молламах и сражаться с оружием в руках. Думаю, что из них получатся прекрасные Всадники. Во всяком случае теперь они нашли настоящих друзей и тёмная полоса в их жизни закончилась. Сейчас они живут в Великом Княжестве Счастье и строят город с таким же названием. Точнее рвутся строить, как и все, но у них несколько иное предназначение в жизни и им куда больше времени приходится проводить со своими учителями, чем на стройке. Мы не стремимся превратить их кого-то, Яхвир, просто очень долго, целых пятьдесят два года с ними, начиная с того времени, когда они были детьми в возрасте от двух, до трёх лет, никто не занимался. У них не было ни детства, ни юности. Они только сейчас узнали, что на свете есть такая занятная штука, как любовь. — При этих словах Илю пришлось сделать над собой усилие, чтобы его голос не дрогнул и не сорвался на крик, а остался спокойным, но он всё же пояснил — Знаешь, Яхвир, мне очень трудно говорить об этом спокойно, но гнев плохой помощник и к тому же я просто обязан разобраться в этом деле спокойно и выслушать обе стороны или столько сторон, сколько приняло в этом участие прямо или косвенно. В любом случае я хочу, чтобы ты понял главное, всех этих юношей и девушек, а сейчас они выглядят не старше восемнадцати лет, мы не бросим на произвол судьбы. И я сам, и все мои друзья, а их, поверь, очень много, все мы переживаем их трагедию так, словно они наши собственные дети, которых у нас отняли, но нам удалось их найти и вот уж чего-чего, а такой безделицы, как любовь и нежность, на них никто не жалеет. Будь они возрастом поменьше, мы бы пели им колыбельные на ночь. А теперь скажи мне, Яхвир, ты не удивлён, что я рассказываю тебе об этих больших потерявшихся детях? По твоему спокойному и бесстрастному лицу мне этого не понять.