Страница 87 из 99
И вот уютный, спрятанный в саду особняк О'Гормона в аристократическом районе Мехико. Толпа оживленных гостей. Аромат южных цветов из открытых окон. Церемония знакомства — новички поневоле оказываются в центре внимания. Худой и важно-надутый французский посланник барон Дефозис. Жена его мила и значительно моложе. Весь из себя аккуратный, во фраке, как и большинство мужчин, с нацепленным на нос пенсне, чем-то напоминающий университетского профессора генеральный консул Пруссии Фридрих фон Герольт с женой, некрасивой, но приветливой. Уже знакомый английский посланник Пакингэм. Кто-то еще, всех сразу не упомнишь.
С подносами на вытянутых руках мягко скользят мимо гостей официанты. Все разбились по группкам. Врангель предпочел задержаться рядом с пруссаком и взял в беседе инициативу на себя:
— Вам не доводилось встречаться с давно живущим в Мексике Фердинандом Деппе?
— О, как же! — улыбнулся Герольт. — Превосходно знаю его. Милейший человек и натуралист, как и я. Но, простите, откуда у вас такой безупречный немецкий язык?
— Я из семьи обрусевших немцев, так что этот язык для меня родной.
— Ах, да, Врангели... Кажется, старинный род... Значит, вы тоже знакомы с Деппе?
— Еще по Калифорнии, когда я бывал там. Он рассказал, когда мы встретились, много поучительного о природе этой провинции. Да и о проживающих в ней людях тоже. И я рад был вновь свидеться с ним в Тепике. Кстати, здесь, в Мексике, как я заметил, образовалась уже своя немецкая колония.
— Немцев здесь еще не так много, как, скажем, в Бразилии. Но мы берем не количеством, а качеством, — тонко усмехнулся Герольт. — Все мои соотечественники, проживающие в Мексике, весьма квалифицированные и глубоко порядочные люди. Как специалисты и торговые партнеры они завоевали авторитет.
— Зная Фердинанда Деппе, охотно верю вам.
Полуобернувшись, Врангель поискал глазами жену. Вместе с супругой фон Герольта она с легкой улыбкой и, кажется, не без удовольствия внимала упражнявшемуся в красноречии послу Франции.
— Я уже чуть-чуть наслышан о цели вашего приезда в Мехико, — как бы извиняясь за свою осведомленность, упомянул фон Герольт.
— Да, — пробормотал Врангель, — мне надо бы встретиться с первыми лицами республики, но Санта-Ана где-то в Техасе, вице-президент болен...
Словно угадав его затруднения, Герольт тихим голосом продолжил:
— Если я, господин Врангель, могу быть чем-то вам полезен, пожалуйста, не стесняйтесь. Буду лишь рад оказать вам помощь во всех ваших заботах.
— Спасибо, и, надеюсь, не премину воспользоваться.
— Это предложение касается и проведения досуга. По-моему, наши дамы тоже нашли общий язык.
— Тем проще, — усмехнулся Врангель.
К ним подошел один из гостей, кто-то из обосновавшихся в Мексике немецких купцов, и негромко обратился к Герольту:
— Не слышали, Фридрих, последние новости о Санта-Ане?
— Что же это?
— По самым свежим данным от английского посланника, армия Санта-Аны в Техасе идет на Сан-Антонио-де-Бехар. Доблестный генерал злится, что противник прячется от него и не вступает с ним в открытый бой. Грозится, что так он дойдет и до Вашингтона.
— Да сопутствует ему удача! — жестом священника сложив ладони, с отеческим напутствием провозгласил Герольт.
Оба собеседника негромко рассмеялись.
Откликнувшись на приглашение Герольта осмотреть вместе столичные достопримечательности, супруги Врангель совершали в его экипаже прогулки по городу.
Посетили величественный, готической архитектуры собор с роскошной ризницей и хранящимся в нем посохом из чистого золота, украшенного смарагдами, рубинами, бриллиантами, и построенную еще Кортесом[44] часовню рядом с собором, в стену которой вделаны легендарные часы покоренного конкистадором вождя ацтеков Монтесумы[45] — в виде большого камня с высеченным на нем солнечным кругом.
Здесь, в Мехико, можно было найти следы всех эпох древней истории этого края — от культуры ацтеков и многовекового испанского владычества до современного периода, когда мексиканцы решили взять власть в стране в свои руки.
Вот дворец Агустина де Итурбиде[46], провозгласившего себя императором и мечтавшего о будущем величии монархической Мексики.
— Сподвижники Итурбиде, — рассказывал Герольт, когда остановились у дворца, — не простили ему пышной коронации по образцу Наполеона Бонапарта. Конгресс добился его отречения и приговорил к пожизненному изгнанию из страны. Когда же Итурбиде рискнул возвратиться из Европы, его схватили и немедленно расстреляли. Кстати, такова судьба многих руководителей Мексики. Был расстрелян и генералиссимус Морелос[47], кажется в 1815 году, когда власть в стране временно вернулась к испанцам. Казнили и одного из героев революции Висенте Герреро. Армия подняла восстание против него, президент был схвачен. Его сначала объявили слабоумным, а потом расстреляли.
— Увы, — вздохнул Герольт, — история независимой Мексики вся состоит из заговоров, военных переворотов, непрекращающейся борьбы за власть различных группировок. А для простого люда жизнь становится все тяжелее.
Нельзя было не посетить и огромный национальный дворец, воздвигнутый на том самом месте, где некогда стоял разрушенный испанскими конкистадорами дворец ацтеков.
— Что только сюда не напихано, — рассказывал Герольт. — И палата депутатов, и сенат, и правительственные департаменты, и арсенал, и даже, вообразите, тюрьма — все под одной крышей!
Герольт привлек внимание гостей к начертанным в одном из залов золотыми буквами именам героев Мексики:
— Видите, есть фамилия и Итурбиде. Когда-то он был исключен из списка героев, но новые власти посчитали, что это было сделано несправедливо.
Здесь же висела большая картина, изображающая сражение Санта-Аны с испанцами под Веракрусом.
— Странное дело, — заметил Врангель, — во время путешествия по стране мы слышали немало самых нелестных отзывов о руководителях Мексики, что все они продажны, думают лишь о себе и тому подобное. А в этом зале понимаешь, что у мексиканцев иное представление. Так истинные герои все же были?
— Без сомнения! — ответил Герольт. — И, вероятно, самые яркие из них — это предводители партизанских отрядов. Тот же несправедливо казненный Висенте Герреро. Это был человек большого мужества, сын крестьянина, необразованный. В нем текла смешанная испано-индейско-негритянская кровь. Даже своим происхождением он как бы был призван возглавить борьбу крестьян за свободу.
Другой любимец народа — первый президент Мексики Гваделупе Виктория. Выходец из зажиточной семьи, он учился на юридическом факультете, возглавил повстанческую борьбу с испанцами в горах под Веракрусом. Испанцы схватили многих его соратников, за самим Викторией охотились более двух лет. А он скрывался в горах, жил отшельником, питался плодами. Популярна одна легенда о нем. Приболев, Виктория как-то лежал на земле и думал, что дни его сочтены. Так думал и слетевший на его тело коршун. Хищник уже клюнул ослабевшего Викторию в рот. Но тот, изловчившись, прокусил птице горло и выпил ее кровь. И силы его восстановились. Через несколько дней Викторию отыскали верные ему индейцы. Кстати, Гваделупе Виктория — единственный президент Мексики, кому удалось без смещения заговорщиками полностью отслужить четырехлетний президентский срок. И за эти годы он ни разу не покусился в собственных интересах на казну и оставил высокую должность не более богатым, чем тогда, когда принимал ее. Увы, его пример отнюдь не воодушевил других.
Как-то посетили и местный театр с представлением итальянской оперы, подивившись изысканности дамских туалетов и непринужденному, как и в других городах, поведению публики, покуривавшей в зале сигарки.
44
Кортес, Эрнандо (1485—1547) — испанский конкистадор, завоеватель Мексики. В 1515—1521 гг. возглавил завоевательный поход в Мексику.
45
Монтесума (1466—1520) — правитель ацтеков. С приходом испанцев был захвачен в плен, призывал покориться испанцам, за что был убит восставшими индейцами.
46
Итурбиде Агустин (1783—1824) — государственный и военный деятель Мексики. В 1822 г. объявил себя императором под именем Агустина I. В марте 1823 г. отрекся от престола и бежал в Европу. После нелегального возвращения в Мексику в 1824 г. был схвачен и расстрелян.
47
Морелос, Хосе Мария (1765—1815) — национальный герой Мексики, руководитель борьбы мексиканского народа против испанских колонизаторов в 1811—1815 гг. Был взят в плен и казнен в 1815 г.