Страница 86 из 99
Внизу, на улице, прохожие тоже преклонили колени. Солдаты встали во фрунт и отдавали процессии честь.
Да как можно, подумал Врангель, бороться здесь с всесилием церкви, когда вера в спасение Божие пустила в народе столь глубокие корни.
Люди стали подниматься с колен лишь после того, как колокольчик затих в отдалении.
Для установления контактов в дипломатическом корпусе Мехико Врангель имел рекомендательные письма, предусмотрительно врученные ему в Тепике Эустакио Барроном, на имя английского посланника Ричарда Пакингэма и английского генерального консула О’Гормона. Им вскоре после приезда он и поторопился нанести визиты, объяснив цель приезда в Мексиканскую Республику и желательность личной встречи и переговоров с вице-президентом Барраганом.
— Едва ли вам удастся свидеться с ним, барон, — с любезностью, за которой таился внутренний холодок, ответил посланник Пакингэм, лощеный джентльмен лет тридцати восьми. — Вице-президент уже несколько дней болен. Никого, естественно, не принимает и, по слухам, поправится еще не скоро.
— Вот как! — растерянно пробормотал Врангель. Это была плохая новость. Сначала смерть в Калифорнии губернатора Хосе Фигероа. Теперь и болезнь вице-президента, с которым, по уверениям Мануэля Луны, все вопросы можно решить достаточно легко. Судьба как будто намеренно испытывает его, ставя все новые препятствия для выполнения переговорной миссии.
— А с каких это пор, с чего это вдруг правительство России озаботилось признанием Мексики? — не без иронии поинтересовался Ричард Пакингэм. — Насколько я понимаю, раньше ваша держава не торопилась с этим вопросом. Зачем же задевать чувства своих друзей, той же Испании, которая с признанием Мексиканской Республики пока не торопится?
Инициатива исходит от самих руководителей Мексики и была выражена в личном письме ко мне покойного губернатора Верхней Калифорнии генерала Хосе Фигероа. Мне же поручено правительством прозондировать этот вопрос и провести неофициальные переговоры. Руководя в течение последних пяти лет российскими колониями в Северной Америке, я видел всю пользу развития более тесных торговых отношений с нашими южными соседями — то есть с мексиканскими властями в Калифорнии.
— О, да! — с преувеличенным уважением усмехнулся Пакингэм. — Там, в Америке, вы проявляете себя достаточно активно. До меня даже дошли кое-какие слухи об инициированном вами конфликте с нашей Компанией Гудзонова залива. Дело это, барон Врангель, потихоньку разрастается, и, насколько я осведомлен, правление компании Гудзонова залива собирается представить вашей Российско-Американской компании солидный счет за понесенные ею убытки.
Теперь Врангелю было очевидно, что рассчитывать на помощь английского посланника не приходится.
— К моей нынешней миссии это дело не имеет никакого отношения, — спокойно ответил он.
— В нашем мире все ко всему имеет какое-то отношение, — наставительно заметил дипломат. — Но не теряйте, господин Врангель, надежды и присутствия духа. Возможно, вице-президент Барраган и поправится. Только придется подождать.
Более теплой и продуктивной оказалась встреча с английским генеральным консулом О’Гормоном, человеком постарше посланника и давно знакомым с тепикским консулом Эустакио Барроном, о котором был самого лучшего мнения.
О’Гормон подтвердил слова своего шефа о болезни вице-президента Баррагана. Но одновременно посоветовал не ждать его выздоровления и попытаться встретиться с исполняющим обязанности министра иностранных дел Хосе Мария Монастерио. В ответ на просьбу Врангеля обещал представить его в ближайшее время другим дипломатам из европейских стран — французскому посланнику барону Дефодису и генеральному консулу Пруссии Фридриху фон Герольту.
— Здесь есть еще посланник Соединенных Штатов в ранге министра, Энтони Батлер, — как бы вскользь упомянул О’Гормон. — Но, право, не знаю, стоит ли вам встречаться с ним. Я бы во всяком случае не советовал. Его полномочия как посла истекают, если уже не истекли. К тому же сейчас, когда в Техасе вспыхнул мятеж североамериканских колонистов и по существу идет война, отношение к Батлеру со стороны мексиканских властей, сами понимаете, не лучшее. Оно, правда, и раньше не было особо теплым. Тут многие подозревают, что Батлер тесно связан со всей этой техасской бучей.
— Может, это всего лишь наветы? — разыгрывая наивность, высказал предположение Врангель. О Батлере ему почему-то захотелось узнать побольше.
— Нет, это не наветы! — отверг англичанин. — Для таких суждений есть серьезная почва. Когда полковник Батлер впервые появился здесь лет шесть назад и приступил к обязанностям посла, мексиканские газеты устроили ему обструкцию: журналистам что-то стало известно об указаниях, которые дал Батлеру президент Эндрю Джексон[43]: попробовать уговорить мексиканские власти продать Техас Соединенным Штатам.
— За этими слухами что-то стояло?
— Несомненно! Назывались и суммы, которые американцы готовы были уплатить за покупку Техаса. От пяти миллионов долларов и ниже, в зависимости от того, как далеко в пользу североамериканцев будет передвинута граница между двумя странами.
— Среди нас, дипломатов, — помолчав, добавил О’Гормон, — Батлера не очень-то любили. Неприятно было слушать его бахвальство личными связями с президентом Джексоном. Когда-то Батлер служил под началом Джексона в Новом Орлеане, и с тех пор они вроде бы подружились. Впрочем, только личной дружбой и можно объяснить столь неудачный выбор Джексоном человека, который должен представлять интересы его страны в Мексике. Даже по самым снисходительным меркам на роль дипломата Батлер совершенно не годится. Ведь можно быть южным плантатором, работорговцем, беспринципным грубияном, забиякой, наконец просто человеком непорядочным, не желающим платить карточный долг; когда ты богат и живешь в Новом Орлеане, тебе простят многое. Но когда ты являешься с такими привычками в другую страну в ранге полномочного посла и не хочешь или не можешь расстаться с этими, мягко говоря, слабостями, то, простите, как же все это можно совместить?
Принявший несколько рюмок виски О'Гормон вдруг обеспокоился своей откровенностью и, доверительно сжав руку Врангеля, попросил:
— Только договоримся, дорогой барон: эта информация — сугубо между нами.
— Само собой, — кивнул Врангель и, не удержавшись, спросил:
— А чин полковника? Что, Батлер раньше служил в армии?
— Весьма, как я слышал недолго. Полковника заработал, кажется, во время англо-американской войны 1812 года. Но я не завидую тем, кому довелось служить вместе с ним, особенно под его началом. Впрочем, хватит о нем. Вы упомянули, барон, что прибыли сюда с семьей...
— Да, с женой и четырехлетним сыном.
— В таком случае приглашаю вас нанести визит в мой дом вместе с супругой. Моей жене будет приятно познакомиться. Мы как раз устраиваем званый вечер. Будут и другие люди, с которыми вам не мешает встретиться фон Герольт, барон Дефозис. Кроме, разумеется, Батлера. Так что будем ждать.
— Спасибо, думаю, нам ничто не помешает прийти.
Истосковавшаяся по светской жизни баронесса Елизавета Васильевна Врангель с удовольствием поддержала предложение мужа пойти на прием к английскому генеральному консулу. Но тут же вспомнила, как жалок ее дорожный гардероб. Даже лучшее вечернее платье казалось безнадежно устарелым.
— Стоит ли печалиться? — успокоил ее муж. — Попробуем найти что-то подходящее в местном магазине. В любом случае будет хорошая память о посещении Мехико.
В магазине женской одежды пришлось прибегнуть к совету опытной продавщицы.
— У нас есть последние новинки из Парижа, Лондона...
— Мне бы хотелось что-то в испано-мексиканском духе, — выразила пожелание баронесса.
В конце концов она решила купить светлое платье, стилизованное под испанскую старину, и муж одобрил ее выбор. Сам предпочел пойти во флотском мундире капитана первого ранга: придумать что-либо более выигрышное превосходило возможности его фантазии. Да и стоит ли ломать, как женщины, голову по пустякам?
43
Джексон, Эндрю (1767—1845) — президент США в 1829—1837 гг.