Страница 42 из 59
Мышонок довольно подергал усиками:
«Называй меня доктором Ики».
«Тогда зачем ты…»
«…доктор Ики».
«…тогда зачем ты, доктор Ики, вывел меня в тундру?»
«Ты же нес меня. Ты теперь мой носильщик, помощник. Несешь меня по тундре, а я рассуждаю всяко. Захочу остановиться, прикажу – ты останавливаешься. Когда порушим Столб, мир превратится в одну уютную Большую нору, придумаем тебе особенную память. Гамулы говорят, что память может существовать отдельно от существа. Вставил память существу – оно думает. Существо отдельно, память отдельно. Имея такую специальную память, многое будешь помнить. Может, бригадным комиссаром сделаю».
«Получается, я зря спускался в мир Билюкая?»
«А ты сам посуди, – доверительно перечислил мышонок. – Мог и не спускаться. Ведь рецепт не принес. И самку потерял. И доверие Кутхи утратил. Теперь лежишь в белом ягеле тяжелый, ленивый. Сердцем обмираешь. Сказочный старичок кушает такое с аппе-титом».
«Но как пришел сюда?»
«…доктор Ики».
«…доктор Ики…»
Мышонок сердечно объяснил: это я тебя вывел, Киш. Приложил много к тому усилий. И спорил, и убеждал. Билюкай сердился. Вызвал технокрысу, кричал на нее: зачем она вслух рецепты тебе читала? Задернул горячим плотным туманом изображение Айи на горе, а технокрысу отправил в дальнюю кочегарку измерять концентрацию газов. Потом позвал гамул, самых больших, самых памятливых, сказал: выбросьте Киша в тундру, пусть брат Кутха во всем разбирается. «Такое редко бывает, – веселился мышонок. – Такого, может, никогда в тундре не было! Тебя, Киш, подхватили под руки, как кита, понесли, хотели свысока бросить на землю, я крикнул: осторожнее! Меня испугались. Я крикнул: «А ну, где Модератор?» Гамулы стали плакать, я их пожалел, спас тебя».
«Но Билюкай обещал двоих выпустить».
«Молчи, Киш. Не говори, что сделан неверный выбор!»
«Я не говорю, – горестно кивнул Киш. – Но неужели боги лгут, Икики?»
«…доктор Ики».
«…неужели боги лгут, доктор Ики?»
«Может, и так. Почему так смело думаешь?»
«А ты сам посуди. Они всё с самого начала знают, а посылают узнать то, о чем они всё с самого начала знают».
«Да, они так делают. Не бери в голову. У народа Аху одно, у богов другое. Так всегда было. Лучше вставай и иди, а то тебя сказочный старичок съест. Или тоска загрызет по отсутствующей самке».
Вдруг предложил: «Хочешь, позову гамул – вычистить из тебя заразу? Станешь совсем таким, каким был в Большой норе. Доберемся до норы, народ Аху будет судить тебя за бесчисленные преступления перед нравственностью. Или Кутха привяжет к твоей ноге бревно и так пустит гулять по тундре, чтобы лишнего не думал. Вставай! У сказочного старичка клюет!»
II
Впрочем, поймать третью рыбу сказочный старичок не успел.
Налетели гамулы. Сперва обрисовались в воздухе, как смутное, бесформенное облако, потом раскрутили чудесное и ужасное веретено – от земли до низкого неба.
«Превед, падонак!» – «Что говорят такое?» – «Твой вид рождает в их душах скандальные противоречия».
«Зачем такой красавчег лежит?» – подтвердили, жужжа, гамулы.
«У него картинки не грузятся!»
«А это что значит, Икики?» – дивился Киш.
«У тебя проблемы с вышестоящим сервисом», – пояснил мышонок.
Похоже, правда, не боялся гамул. Один из них, не очень крупный, подлетел совсем близко: «Чмок тя!»
Всё веретено на секунду сделалось розовым, но гамул не отставал:
«Может, дать лежащему по заднице?»
«А это они о чем, доктор Ики?»
«Это они о твоей заднице. Она есть универсальный интерфейс, – еще охотнее объяснил мышонок. Видно было, что многому научился в царстве Билюкая. – Через задницу можно делать всё».
«Очень даже молодец!» – радовались гамулы.
А самый маленький, байтов на сто, не больше, спросил:
«Эй, Киш! Где тебя можно увидеть с журнальчиком «Terra-комп» в ручонках?»
Мышонок Икики важно ответил: «Киш не знает. Пока это секрет, причем даже для меня».
Жужжание гамул стало невыносимым.
Киш попытался подняться. Тело плохо повиновалось, но он поднялся.
Упрямо шагнул. Еще шагнул. «Киш, поддай!» – выкрикнул мышонок из кармана. Высунувшись, увидел, как гамулы всей массой бросились на сказочного старичка, подняли его в воздух. Гамулам не понравилась наживка, которой пользовался чюлэни-полут. Подняли высоко, как кита. Потом бросили на камни.
«Сердитые», – сообщил Кишу мышонок.
И уточнил: «Чюлэни-полут трех гамул насадил на крючок».
Загадочно добавил: «Аффтар передал души метанья». И, не меняя голоса, рассказал, что гамулы будут готовить себе на завтрак. Ну, сказочного старичка приготовят. Чюлэни – полут долго готовится. Ну, будет лежать еще один рыбий скелет головой к Столбу. А сейчас они за сараной полетят. Это лилия. Вкусно и красиво. Высота у нее до полуфута, стебель толщиной с лебединое крыло – снизу обязательно красноватый, чтобы красиво, а сверху зеленый. Листья в два ряда, цветы темно-вишневые. Цветы, сообщил Икики, можно не есть. На них гамулы только смотрят, когда с аппетитом кушают.
«Видишь, – показал лапкой, – цветов сараны много. Значит, Киш, сейчас половина июля, только в это время цветет сарана». – «Это сколько же дней нас в тундре не было?»– «Я так думаю, что с самой зимы не было».
Так шли. Подолгу разговаривали.
«Кислого в дороге нельзя есть», – напоминал Икики.
«Наверное, это так твоя бабка думала?» – «Можешь звать меня Илулу». – «Нет уж. Пусть бабка тебя так зовет». – «А еще, Киш, чужих самок нельзя тревожить». – «Это такое тоже твоя бабка придумала?» – «Главное, не останавливайся, Киш».
Так вышли к знакомому озеру.
Даже птица кароконодо увидела, удивилась.
«Эй! – запустил Киш камешком в воду. – Кто дома?»
Знал, никто не откликнется, но птица кароконодо так злобно трещала, будто потеряла к ним всякое доверие. Даже мышонок выглянул из кармана.
«Я доктор Ики, – строго сказал. – Не останавливайся, Киш».
Авторитетно пояснил: «Здесь теперь не живут».
В этот момент вода всплеснула, пошла темными кругами и высунулась из расширяющихся кругов знакомая плоская голова налима. Он был длиннее Киша и весил раза в три больше. А может, в четыре, так вырос.
«Опять эти твои смешные проблемы?»
Налим Донгу потерю памяти проблемой не считал.
С любопытством закрепился на отмели, протез анального плавника удобно выложил на холодный, полускрытый водой камень. Горло и брюхо – серые, спина в зеленоватых пятнах и полосах.
Потрясенный Икики спрятался.
«Что видел?» – «Скелет видел». – «Чей скелет видел?» – «Не знаю, как и сказать».
«Говори правду, – поощрил Донгу. – Ничего, кроме правды».
«Твой скелет видел, Донгу. Он направленье к Столбу показывает».
«Неправильно говоришь, а пахнет вкусным, – недоверчиво пососал воздух Донгу. – Много врать в тундре стали».
«Теперь мне поможешь?»
«Баш на баш», – напомнил налим.
«Баш на баш не могу. Доктор Ики мне жизнь спас».
«Раньше говорил: он друг тебе. Теперь говоришь – жизнь спас. Ну, такое бывает, – согласился налим, помотал плоской головой. – Только Икики врет. Такое время, Киш, что все врут. Кризис».
И не дал возразить: «Народ Аху давно живет по лжи. Да и раньше жили не по правде. – Пояснил: – Скелет в тундре не мой. Это скелет моего брата. Если вернешься – («Не делай этого!» – пискнул в кармане мышонок), – увидишь теперь рядом со скелетом моего брата свежий скелет сказочного старичка, мне птица кароконодо сказала. Оба скелета очень верно указывают направление к Столбу…»
Напомнил: «Этот у тебя в кармане, разное говорит, наверное».
Пососал воздух: «Говорил, наверное, что гамулы его любят?»
Киш согласно кивнул.
«Говорил, что вывел тебя из подземных лабиринтов?»
Киш опять согласно кивнул.
«Говорил, что ты сам выбрал между ним и самкой?»
Киш чувствовал, как мышонок затаился в кармане, но врать не стал: «И такое говорил».