Страница 41 из 59
«Благодари его, Киш!» – пищал мышонок.
«О, Гаеча! – без пояснений сказал Киш. – Отпусти Айю».
«Дурак! – пищал мышонок. – Скотина! Зачем обидел Билюкая, зачем?»
Тотчас тучей налетели гамулы, вкрадчиво скреблись в горах угля.
Билюкай некоторое время молчал. Может, правда, обиделся.
«Гаеча, – быстро заговорил Киш. – Часто говорят, что ты плохой. Но это потому, что ты заведуешь тем, чем другие не заведуют. Отпусти девушку со мной. У тебя останется ее изображение. Огромное, во всю гору. Всё равно ты всем владеешь. Ты настоящим владеешь. А настоящего не бывает числом два. Всё настоящее на свете всегда в единственном числе, даже спички, Гаеча. Отпусти сестру Утилиту. Тебе чудесное изображение останется и предел знания – столько подруг, которые помогают тебе купаться в горячей ванне».
Наступила тишина.
Наверное, Билюкай удивился.
Сквозь тьму проступил медальный профиль.
Бороды почти нет, плоское лицо, прищуренные глаза. Вокруг головы бандана из крутящихся гамул. Поскреб голую грудь, ноги колесом, подложены под задницу. Пукнул от удовольствия, гамулы обрадовались – добрый, не сердится! Один глаз не видит, потому что другой видит много такого, чего лучше бы не видеть.
Сказал:
«Отпущу».
«Велик Билюкай, велик!»
Гамулы метались так быстро, что сама тьма начала светиться.
«Ладно, отпущу… Сестру Утилиту… А коробку оставишь… На складе».
«Почему так, Гаеча?»
Билюкай засмеялся:
«Тебе выбирать, Киш. Тебе и запоминать не придется. Выйдешь в тундру, встретишь Татарина, скажешь: «Кутхе два грузовика цемента». Вот и всё».
«Где такого страшного встречу?» – «Неважно. Встретишь». – «А Айя?»
«А я?» – пискнул мышонок.
«Выбор за тобой, Киш. Это только думают, что выбирают боги». – «Нет, Гаеча. Я так не смогу». – «Чего ты не сможешь, Киш?» – «Не могу уйти без Икики».
«Молодец!» – ужаснулся мышонок.
«И без сестры Утилиты не уйду».
«Вот нам и конец, Киш!» – пискнул мышонок.
И подсказал: «Откажись от технокрысы, Киш. Выбери два грузовика цемента. Я правда знаю самую короткую дорогу к Татарину. У самого Столба его найдем. Там вернешь себе память, встретишь другую самку». – «Нет, я так не смогу». – «Чего ты не сможешь, Киш?» – «Не смогу уйти без девушки и без друга».
Мир замер. Наступила такая тишина, что Билюкай перестал зевать, заинтересовался:
«О чем ты сейчас думаешь?»
«Сейчас думаю, Гаеча, что плох, наверное, твой мир».
Билюкай с наслаждением зевнул: «Это ты говоришь так потому, что своего не помнишь».
Часть третья
КНИГА ЛЮБВИ
I
Перед глазами торчали белые лапки ягеля. Недавно прошел дождь, поблескивали нежные капельки. Широкая радуга цветной дугой выгнулась над тундрой – это Ильхум вывесила просушить кухлянки Мымскалина и Кутхи. Спину сводило, но оперенных стрел, похожих на крылья, больше не чувствовал.
«Вставай и беги, Киш». – «Это кто говорит?» – «Это доктор Ики говорит».
Даже не поднимая головы, Киш видел плоскую тундру: седые поляны мхов, красные мухоморы. Совсем недалеко, шагах в ста от Киша на берегу небольшого озерца под черной скалой, обляпанной лепешками лишайников, сидел, сгорбившись, сказочный старичок. Тяжело, как скала, сидел. Одной рукой ловил зазевавшихся гамул, другой – насаживал на крючок, с любопытством ждал, кто на такое клюнет?
Мышонок заглянул в глаза Кишу:
«Что об этом думаешь?»
«Ничего не думаю».
Мышонок пискнул: «И зря не думаешь. Вставай и беги. Когда ты спал, чюлэни-полут всяко тебя ощупывал, шумно дышал. Слюну пускал: такое ем с аппетитом. Говорил: рыбу наловлю, сложное блюдо сделаю. Видишь, одну поймал».
Киш поднял голову: «А где…»
Мышонок догадался: «Вставай и беги. Нет твоей самки».
«Тогда зачем бежать?» – спросил Киш горестно.
«Ты Кутхе обещал. Беги, пока чюлэни-полут не поймал вторую рыбу».
«Зачем бежать? – горестно повторил Киш. – Айи нет, и рецепта нет. Или ты запомнил слова?» «Нет, я не запоминал, Киш». – «Тогда почему я здесь?» – «Мне спасибо скажи». – «Спасибо, Икики. Только за что?» – «Я вывел тебя. Теперь я герой. Это я тебя вывел». – «Как такое получилось? Ты маленький был, в коробке».
«Коробка сама собой развалилась. Когда вышли на свет, она сама собой развалилась, будто ее и не было. Ты как во сне был. Я тебе дорогу указывал из коробки, потом напрямую. Я большие силы накопил, многое знаю, еще больше предчувствую, – не удержался от хвастовства мышонок. – Учителем буду».
«Найти особенную гору… – пытался вспомнить Киш. – Снести ее выступающую часть… – От усилий болела голова, покалывало в подреберье. – Откроется слой желтовато-зеленого известняка…»
«Бежим в сторону доброго Кутхи, там остальное вспомнишь».
«Зачем торопиться, если ничего чудесного не случилось?»
«Здесь тебя чюлэни-полут съест», – обернулся Икики в сторону сказочного старичка.
«Нам надо особенную гору найти…»
«Беги, Киш!»
«Измельчить породу… Обжечь…»
«Ну да, – пискнул Икики. – Потом получить клинкер. Потом минеральные добавки, гипсовый камень. Потом вспомнишь! Беги».
«Приду без рецепта, Кутха рассердится…»
«А здесь чюлэни-полут съест…»
Икики выглянул из кармана, с негодованием уставился на пару четанов.
В тени сказочного старичка мыши – отец и сын – тоже пытались ловить рыбу.
У них не клевало. Сын крутил остроносой головой:
«Папа, а почему у чюлэни-полута ловится?»
«Ну, везет», – нервно дергал усами папа.
«А почему у нас не ловится?»
«Ну, не везет».
«А давай отнимем у него», – предложил сынок.
«Молчи! Услышит!»
«Беги к Кутхе! – пищал Икики. – Или прямо к Столбу!»
«Карбонатный компонент… Конверторный шлам…»
«Пиритные огарки…» – обреченно пискнул Икики.
«А что еще помнишь?»
Мышонок промолчал.
«Тяжелым себя чувствую, – пожаловался Киш. – Будто камнями меня кормили».
«Тебя Кутха ждет», – напомнил мышонок.
«Как приду без упомянутого рецепта?»
«Упомянешь про смеси. Упомянешь про добавки. Я тоже упомяну – про пиритные огарки. Не знаю, что это такое, но упомяну. Кутха всё сам на свете придумал. Он и цемент придумал, только не помнит, так много сделал всего. Мы ему намекнем, остальное он сам вспомнит. Только с уважением надо намекнуть. Ой, Киш, – оглянулся Икики, – чюлэни-полут вторую рыбу поймал!»
«Не налима Донгу поймал?»
«Этого нет. Этого быть не может».
И обрадовался: «У меня для тебя две новости, Киш».
«Я знаю. Одна, наверное, хорошая, а другая, как всегда, плохая?»
«Нет, Киш. Одна хорошая, а другая еще лучше. – Мышонок опасливо глянул в сторону сказочного старичка, насадившего на крючок очередного гамула. – Первая новость такая: великий Герой третьей степени налим Донгу никогда уже не будет требовать у тебя доктора Ики».
«Почему так? Аппетит потерял?»
«Совсем потерял! – воскликнул Икики. – А вторая новость такая. Чюлэни-полут вкусное с рыбой ест. Сильно полюбил рыбу. Начал с Героя третьей степени…»
«Неужели съел Донгу?»
Мышонок удовлетворенно щелкнул хвостиком, и Киш увидел за красными мухоморами белый скелет огромной рыбы. Сквозь ребра проросла тонкая травка, анальный плавник отсутствовал, головой скелет лежал к северу.
«Точно. В сторону Столба, – подтвердил Икики. – Налим Донгу не всегда приносил живым существам пользу. Чаще вред приносил, спроси у представителей народа Аху. У меня спроси. У рыбаков-четанаусчу спроси. Вон они сидят, ничего поймать не могут. А теперь, сам видишь, герой Донгу пользу приносит: указывает направление к Столбу. В таком виде ничему плохому не научит, – несколько лицемерно произнес Икики. И не удержался, похвастался: – Видишь, как много удач выпало мне? Это значительные удачи, Киш. Я тебя к свету вывел, рецепт помню. Учитель меня простит, я новую книгу для него напишу, а подпишусь под нею своим именем. Бригадный комиссар представит меня к награде. Дочь Учителя бросится на шею, скажет: здравствуй, доктор Ики! Стану Героем. Может, второй степени! А ты при мне будешь помощником. Радуйся, Киш, я всех обвел! Билюкая обвел, меня под его печатью только травили. Гамул обвел, они меня не съели. Много хорошего могу рассказать про себя. Теперь только доктором Ики зови. Даже чюлэни-полут меня хвалил: привел к нему Киша не худого, привел упитанного, вот будет что жевать. Я даже Кутху обвел, – совсем осмелел мышонок. – Не скажем ему рецепт. Не будет у него цемента. Еще чего, ломать зубы! Я, Киш, лично подниму народ Аху, поведу большую армию к Столбу».