Страница 23 из 24
— Возможно. Я прикинул — если, допустим, Штаты кругом обнести и по кислороду и цэ-о-два настроить полную непроходимость, то через год они начнут загибаться, а через три года там совсем невозможно будет жить… Что вы на меня так смотрите?
— Объясняю. Если со мной вдруг что-то случается, то ровно через три дня барьер, поставленный вокруг Москвы, активизируется. Прикиньте: кислород не поступает, аш-два-о, цэ-о и цэ-о-два не выводятся, окись азота не выводится. Да через час после этого моторы начнут глохнуть!
— Начинаем эксперимент: в рамках отдельно взятой комнаты…
— …специально обученные учёные…
— …нет, это не шантаж. Это защита интеллектуальной собственности. И ещё я хочу позвонить бабушке, чтобы она не беспокоилась. Кстати, о бабушке…
— Кто? Он? Да перестаньте. Не может быть. Какое ДНК? Ах, тест ДНК. И что? Что-о?!! Совпадет? Полностью совпадает? Ну ничего себе…
Путин положил трубку, повернулся к Медведеву.
— Тест совпадает…
— Как такое могло случиться?
— Когда цесаревич Николай Александрович изволил путешествовать на Дальний восток, прабабка нашего общего знакомого… как бы это сказать… изволила согрешить. И вот… тест совпадает…
— Интересный, однако, возникает расклад. Перспективный. Теперь главное — не делать резких движений…
Решили так: Дима провозглашается императором. Он не вмешивается в оперативное управление государством и вообще старается не вникать в тонкости, а лишь мотает и мотает на ус. Усы придётся отпустить, без усов не солидно. Секрет аппарата остаётся при нём. Когда и если настанет нужда применить аппарат, он это сделает. Или не сделает. Как ему подскажет нравственный закон внутри него. Одновременно в рамках уже существующей госкорпорации запускается проект «Дождь», где будут задействованы отдельные эффекты осмотического барьера: скажем, тушение лесных пожаров или полив посевов. Это принесёт стране выгоду, которую пока просто невозможно подсчитать. А уж сколько друзей появится!..
Чубайс и Алфёров зашли в пивную «Старый боцман», что на дебаркадере неподалёку от Крымского моста. Там сами варили и тут же подавали на стол свежайшее пиво и к нему правильных раков под укропом.
— Я так ничего и не понял, — сказал Чубайс, обсасывая клешню. — Сам аппарат — есть? Или его нет?
— Лучшая машина — эта та, которой нет, а работа делается сама по себе, — сказал Алфёров.
— Хорошо сказано.
— Это не я, это ТРИЗ.
— Всё равно хорошо. Я всё-таки думаю, что когда нефть подойдёт к концу…
— Не подойдёт, — сказал Алфёров.
— Почему?
— Потому что вот… — он достал паркер и стал чертить на салфетке. — Вот что происходит на глубине… давление девять тысяч, температура три тысячи… кальций и сера долой… и на выходе…
— Забавно, — сказал Чубайс. Он положил салфетку в пепельницу и поджёг. — Хорошо, что на бирже не знают.
— А почему, вы думаете, Кольскую скважину прикрыли? Можно сказать, едва успели заткнуть…
— Извините, — сказал кто-то сзади.
Чубайс и Алфёров оглянулись. Там стоял кургузый человечек в сине-сером костюмчике с пузырями. К плотному пузику человечек прижимал рыжий от времени портфель.
— Извините, — повторил человечек. — Вы ведь Чубайс? Не поверите, утром об вас… об вам?.. про вас думал.
— И что? — неприветливо прищурился Чубайс.
— Хочу показать одну вещь…
Он расстегнул портфель и достал из него жестяной волчок. Поставил на стол, раскрутил. Потом поднял его за ручку на уровень глаз и отпустил. Волчок остался висеть в воздухе.
— Месяц может вот так, — сказал человечек.
Он подул на волчок, тот отозвался тихим далёким воем, покачнулся и поплыл над столом.
— Ух ты, — сказал Алфёров. — И на каких же это принципах?
— Я называю это вихревой гравитацией, — сказал человечек.
— Это можно отнести к нанотехнологиям? — спросил Чубайс.
— Думаю, да. Кстати, меня зовут Слава.
— А меня Толя. Пиво будете? М-матрос, ещё пару кружечек!
Потом они шли втроём, обняв друг друга за плечи, и горланили: «И снится нам не рокот космодрома! Не ветра ледяная синева!..» Эскорт понуро тащился в почтительном отдалении.
В ночь после коронации Диме приснился Лев Толстой. Толстой был в тёмных очках, коричнево-смуглый, с чеченской бородой, в шёлковистом мягком чёрном костюме и с ослепительно-белой тростью. У колена его нервно подрагивала ухом очень худая собака с жёлтыми навыкате глазами.
— Стакан наполовину пуст или наполовину полон — зависит от того, сколько осталось в бутылке, — назидательно сказал Толстой, подняв на Диму толстый прокуренный палец.
Дима вскочил. Сердце его оглушительно колотилось.
Обезьяний процесс
Заброшенный город на вершине холма. Повсюду — на крышах, на ветвях деревьев, на свисающих лианах — сидят обезьяны. Их тысячи.
На авансцене Профессор в пробковом шлеме и с сачком в руках, весь опутанный лианами, Обезьяна в мантии (Первая), Обезьяна в очках (Вторая), Обезьяна с книгой и человеческим черепом (Третья) и Царь обезьян.
Первая обезьяна: — Великий народ Бандер-логов! Самый великий народ Бандер-логов! Неимоверный и исключительный народ Бандер-логов! На ваш суд выносятся преступления этого жалкого человечишки, который посмел назвать нас, великолепных и неподражаемых — предками человека! Предки — значит нечто прошлое, устаревшее, отжившее. Продолжившее себя в потомстве. И мы, извечный народ, который уже сейчас занят тем, о чём Джунгли только начнут думать послезавтра — мы предки?! Этих голых, лысых, немощных бесхвостых тварей?! Предлагаю посадить этого гнусного клеветника в осиное гнездо и написать на него сверху!
Обезьяны дружно аплодируют.
Вторая обезьяна: — В джунглях нет никого такого умного, ловкого, сильного и благородного, как Бандер-логи! Поэтому вы, Ваша честь и вы, народ, можете проявить сострадание и милосердие к моему подзащитному, такому слабому, такому глупому, тупому и неприспособленному к жизни существу, которое лишь хотело найти себе место в истории цивилизации и, ведомое животным инстинктом, дерзостно решило произойти именно от нас! Ещё бы! Мы велики. Мы свободны. Мы изумительны. Мы самое изумительное племя во всех джунглях. Знакомство с нами обогатило духовно моего подзащитного, и он может теперь передать наши слова тупому населению джунглей, чтобы оно наконец осознало, какое счастье выпало им — соседствовать с великим народом Бандер-логов, а потому давайте просветим это несуразное двуногое, взыскующее, однако, света, знания и правильных родственных связей, и расскажем ему об удивительных и превосходнейших нас!
Царь обезьян: — Гкхрм… (показывает бананом на Профессора).
Профессор: — Высокий суд! Своей работой я не хотел никого ни возвысить, ни унизить. Она была посвящена лишь констатации того несомненного факта, что в сложных условиях жизни джунглей выживают самые приспособленные особи, они же и дают потомство…
Первая обезьяна: — Великий народ! Вы слышите этот беспомощный бред? Подсудимый утверждает, что выживают более приспособленные. Подсудимый утверждает также, что люди произошли от нас — Бандер-логов! То есть получается, что люди более приспособлены к выживанию? А может ли подсудимый перепрыгнуть с дерева на дерево? Достать банан с верхушки дерева? Поймать птицу? Убежать от леопарда? Изменить мир? Почесать ногой за ухом? Очевидно, что нет. Следовательно, так называемые люди никак не могли произойти от Бандер-логов. Следовательно, так называемая работа подсудимого — не что иное как заведомая, бесстыдная и злопакостная лживая ложь, имеющая целью Бандер-логов очернить и унизить! Обвинение требует достойного наказания для преступника — пожизненного заключения в подземелье со змеями! А ещё мы написаем на него сверху и накидаем много-много банановых шкурок!
Обезьяны бешено аплодируют.
Царь обезьян: — Гкхрм… (показывает бананом на Третью обезьяну)