Страница 12 из 61
— Понятно, — кивнул Быков.
Это его «понятно» прозвучало так зловеще, как будто он уже убедился в моей виновности, и теперь обвинительный приговор — только вопрос времени.
— Вы хорошо знакомы с Павлом Алексеевичем Елисеевым?
Вот оно. Наконец-то он подошел к настоящей причине своего визита. Значит, они все-таки нашли тело и опознали его.
Запираться было бессмысленно, и я, совершенно потеряв голову от страха, созналась, что да, с Павлом Алексеевичем Елисеевым я знакома хорошо.
— А где он сейчас? — подал реплику симпатичный Овечкин.
— Не знаю, — я испуганно переводила глаза с одного капитана на другого. То, что я сказала, было совершенной правдой: я действительно не знала, где сейчас Павел... или то, что недавно было им. Во всяком случае, там, где мы с Аленой его оставили, Павла больше не было.
— Почему же вы этого не знаете, — прокурорским тоном спросил суровый капитан Быков, — если вы с ним так хорошо знакомы?
Я уже готова была разрыдаться, но тут мне на помощь пришел капитан Овечкин:
— Ну что ты, Слава, совсем девушку запугал! Мало ли куда Павел Алексеевич отправился? Она же все-таки не жена.
Я перевела дыхание. Судя по его словам, они считают Павла живым. Кроме того, капитана Быкова звали Славой, и это сделало его не таким страшным. Согласитесь, человек, про которого вы знаете только то, что он капитан милиции Быков, кажется куда опаснее, чем обыкновенный Слава. Но если эти два капитана не знают, что Павел мертв, какого черта им вообще от меня надо?
Овечкин как будто прочел мои мысли и начал объяснять:
— Видите ли, Анна Сергеевна, минувшей ночью неизвестные злоумышленники проникли в квартиру пенсионерки Ольги Павловны Елисеевой... Вот ведь какие дела...
Все понятно! Точнее, конечно, совершенно ничего не понятно, но дело, по крайней мере, касается Пашиной маменьки, и это хоть как-то объясняет визит милиции.
— Мы хотели разыскать сына пострадавшей, Павла Алексеевича, и нашли в квартире ваш адрес...
— А что с Ольгой Павловной? — спросила я, изобразив приличествующее случаю волнение. Я не хочу сказать, что меня совершенно не трогало состояние Пашиной матери, но в настоящий момент гораздо больше меня волновали другие проблемы.
— Она в больнице. У нее сотрясение мозга, но серьезной опасности для жизни нет.
— И все-таки, — снова включился в разговор мрачный капитан Быков, — неужели у вас нет никаких предположений, где сейчас может находиться Павел Алексеевич?
Я пожала плечами:
— Совершенно никаких.
— А когда вы видели его в последний раз? Теперь капитан Быков, сам того не подозревая, затронул очень опасную тему. Руки у меня мгновенно вспотели, и я, стараясь выглядеть по возможности спокойно, ответила:
— В пятницу. Мы ходили в ресторан с его сослуживцами.
— А после ресторана вы что же — разъехались в разные стороны?
— Нет, отчего же. Мы приехали вместе с ним сюда.
— Вот как! — Быков оживился. — Значит, Павел Алексеевич ночевал здесь? Почему же вы говорите, что последний раз видели его в пятницу?
— Потому что так оно и есть. Павел здесь не ночевал. Мы с ним поссорились, и он уехал. Куда — я не знаю.
Два капитана переглянулись, и симпатичный Овечкин, пожав плечами, поднялся:
— Ну что же, раз вы не знаете, где найти Павла Алексеевича, мы не будем больше вам надоедать.
— Скажите, — остановила я его, — а эти... злоумышленники, которые вломились к Пашиной матери, к Ольге Павловне, что им было нужно? Это были грабители?
— Наверное, грабители, — Овечкин ответил не очень уверенно, — во всяком случае, они перевернули ее квартиру вверх дном. Выбросили все вещи из шкафов...
— Анатолий Иванович! — строго прервал коллегу Быков. — Анатолий Иванович!
Я догадалась, что он остановил Овечкина, чтобы тот не разглашал перед посторонними (то есть передо мной) тайны следствия.
— Короче, следствие ведется, вот ведь какие дела, — закончил Овечкин свою фразу.
— А если вам станет известно местонахождение Елисеева, попрошу вас немедленно сообщить нам, — сурово проговорил несгибаемый капитан Быков и протянул мне визитную карточку с отпечатанными на ней телефонами.
Меня разбудил звонок будильника. Просто удивительно, что при таких стрессах я так крепко сплю, что просыпаюсь только от будильника. Поистине резервы человеческого организма неисчерпаемы!
Я потащилась в душ, по дороге включив кофеварку. Продуктов в холодильнике не было никаких, но есть не хотелось — попью себе кофейку, а после побреду на работу. Телефон включать не стану ни за что, Алене позвоню с работы.
На улице сегодня с утра было пасмурно. Низкие тучи висели над крышами домов. Ясно: будет дождь, а потом похолодает. И так жара стояла почти неделю — для нашего северного лета это очень много!
Только вот вопрос: как скоро похолодает? Сегодня к вечеру или завтра к утру? Как одеваться перед выходом из дома?
Не подумайте, что я без дела стояла посреди комнаты и тупо пялилась на одежду в шкафу. Нет, привычные вопросы не мешали мне на автопилоте делать все то, что делаю я каждое утро: причесываться, накладывать макияж и пить кофе.
Поразмыслив, я решила надеть брючный костюм из легкой материи — вдруг все же не так быстро похолодает? Костюм был темно-синий, если брюки намокнут от дождя, не так видно будет. В который раз я задала себе вопрос: почему бы мне не купить машину? Я вполне могу себе позволить что-нибудь подержанное. Слов нет, это решило бы часть проблем, но зато появилось бы множество других... Нет, лучше пока оставить все как есть.
Костюм очень подходил к глазам, я вообще неравнодушна к синему цвету, потому что считаю свои глаза синими. Алена же утверждает, что у меня ярко выраженный дальтонизм, потому что мои глаза совсем не синие. «Где ты видела чисто зеленые глаза? — спрашивает она. — Только у кошки. А у женщин зелеными называют глаза цвета болотной тины. То же самое и с синими глазами».
Я никогда не спорю с Аленой, но знаю, что если встать прямо напротив света, то глаза мои будут казаться синими, как небо.
Поиски зонтика не увенчались успехом. Я вздохнула и схватила сумку. Она была засунута вчера в шкаф. Я выбрала черную, довольно объемистую. Туда войдут косметичка, кошелек, детектив, в который я с пятницы так и не заглянула, даже забыла, в чем же там дело. Еще записная книжка, ручка и много всякой нужной и ненужной ерунды, которую женщины обязательно носят в сумке.
И вот, когда я взяла эту сумку, я увидела, что она пуста. Это и понятно, потому что в пятницу была страшная жара...
И вот тут-то меня вдруг озарила такая мысль, от которой я словно окаменела на месте, не успев ничего положить в сумку.
Наша фирма, как я уже говорила, небольшая, работает в ней шесть человек. Но офис мы снимаем в очень престижном здании, где также арендуют офисы крупные солидные фирмы. Поэтому администрация требует, чтобы все было на высшем уровне. Внизу стоит «вертушка», в стеклянной будочке сидит охранник, и все мы, проходя, обязаны предъявлять пропуска. На этажах, например, не встретишь бабулю с тряпкой, в синем сатиновом халате и галошах. Нет, уборку производят шустрые молодые девицы в зеленой форме с яркими зелеными же метелочками.
От персонала требуется также приходить на работу в приличном виде. Это означает, что если на улице жарко, боже вас упаси притащиться в офис в открытом сарафанчике или, паче чаяния, в футболочке с надписью: «Наф-наф» на груди. Сотрудники обязаны приходить на работу в деловых костюмах, летом разрешаются короткие рукавчики и материя потоньше. Хорошо еще, не заставляют женщин надевать колготки, как в некоторых банках. И на том, как говорится, спасибо.