Хроника Великой войны

Толокамп откинулся назад, подставив грудь свирепому порыву ветра. Как же он может проиграть, когда такая сила у него в руках, когда достаточно одного приказа, чтобы в течение нескольких часов развернуть такую громаду вспять и направить в бой? Наемники и солдаты идут, потому что это их работа, но ведь идут же и простые ополченцы. По зову сердца, из-за священного долга. Как же они могут проиграть и отдать родную землю на поругание? Нет, не бывать тому!

Хамрак поднялся рано утром. Еще не рассвело. Бессмертный выглянул в сени. Согнувшись, спал на сундуке его оруженосец-секретарь. Некромант улыбнулся, заметив, как безмятежен сон молодого гхалхалтара.

Хамрак вернулся в комнату. Он хорошо видел в темноте, но решил зажечь огонь. Ему не хотелось продолжать свое свидание с угасающей в преддверии восхода Ночью. Бессмертный простер руку над мертвой свечой на столе. С пальцев его слетела живая магическая искра, и вдохнула жизнь в погасший ещё вчера вечером огарок. Вспыхнул огонь. Король сел, закинув ногу на ногу. Его светящиеся глаза неотрывно уставились на прерывисто плывущее пламя. Было ещё очень рано, и у некроманта оставалось полтора-два часа до того, как войско тронется в путь. Оно покинуло Жоговен уже более недели назад и все шло, шло, шло. Казалось, армия бессмысленно бродит по дорогам, но на самом деле, и бессмертный это хорошо знал, она действует по воле двоих: его и Смерти, – и ищет она двух вещей: победы и смерти. Без смерти победа не дается. Это – закон.

Момент скоро настанет. Тем более, что вчера ночью прискакал спешный гонец от барона Ригерга с донесением о том, что корпус дошел до некоего города Устурга, где засел крупный гарнизон. А ещё позже, в три часа после полуночи, посланец от Гамара доложил, что тролли видели, как отдельные отряды людей поворачивались и спускались с гор обратно на равнину. Король Иоанн, а точнее его военачальники, ибо Хамрак знал, что слабый здоровьем молодой монарх находился в Верторе, выбрали тактику нападения. Может быть, так было даже лучше – Смерть быстрее получит свою неизбежную дань и успокоится.

Толокамп ночевал в Грохбундере, а с восходом солнца собрался вылетать к подножию гор, куда стягивались войска. Лорд вышел из покоев и столкнулся со слугой, который, поклонившись, оповестил:

– Ваша милость, тут вас лорд Мальерон домогается.

– Что? – Толокамп досадливо удивился.

В такой прекрасный день, когда он был воодушевлен вчерашним захватывающим полетом, когда перед глазами у него стояли красочные пейзажи и аккуратно врисованные в них прямоугольники движущихся отрядов, Толокампу не хотелось встречаться с Мальероном. Это был человек, который мог испортить любое настроение. Еще не появившись, он уже удручил командующего, ибо Толокампу вспомнился неприятный разговор, произошедший год назад в Верторе, во время болезни Иоанна. Однако Мальерон помог на совете, и полководец кивнул:

– Хорошо, пусть зайдет через пять минут.

Толокамп вернулся в отведенные ему апартаменты и сел, ожидая Мальерона. Тот вошел, еле передвигая ноги, склонив голову, и командующего поразила произошедшая с лордом-предателем перемена.

– Здравствуйте, лорд Толокамп. Хорошо ли спалось? – заговорил Мальерон тихим, чуть дрожащим голосом.

– Прекрасно.

– Очень приятно.

– Присаживайтесь, – указал Толокамп на стул, все более удивляясь.

– Я ненадолго. Не смею вас задерживать.

– Хорошо. Что вам нужно?

Мальерон покачнулся, как будто собираясь с силами, и выдохнул:

– Верный долгу защитника родины и лорда, я прибыл в Грохбундер в надежде, что здесь потребуется моя скромная помощь. Я готов внести свой посильный вклад в успех начатого лордом Кареном и продолженного вами дела.

– Спасибо, вы уже помогли мне на совете.

– О, это сущий пустяк. Я бы хотел нижайше испросить у вас соизволения на командование каким-нибудь отрядом.

– Что? – Толокамп искренне удивился.

Мальерон поддержал его на совете, но сделал это явно из корыстных соображений. Как хватило наглости у этого человека просить солдат после всего того, что он совершил?

– К сожалению, я вынужден вам отказать.

– Неужели у вас не найдется нескольких сотен гномов или, на худой конец, орков?

– Нет.

– Вы не доверяете мне? – вспыхнул Мальерон.

– Ну что вы.

– Не доверяете, я знаю. А я хочу исправить совершенное мною зло. Помните то сражение под Оладором, когда я ударил в тыл объединенным силам лордов и варвары смяли их?

– А как же? Такое не забывается, – нахмурился командующий.

– Знайте, что с тех пор меня мучает совесть. Я сплю и вижу, как алчные варвары грабят наши брошенные обозы, как они добивают бегущих, – Мальерон замолчал, потупившись. Видно было, что слова даются ему с трудом. – Разрешите мне исправить допущенную ошибку.

Толокамп посмотрел на смиренного лорда: "Нет, такой негодяй не может так быстро исправиться".

– К сожалению, я вынужден вам отказать, ибо солдат нет.

– Жаль, а я так хотел доказать Иоанну свою верность, – тяжело вздохнул Мальерон и вышел, порывисто хлопнув дверью.

Карен сидел за столом. Перед ним стояла пузатая, черная от времени бутыль. Слуга молча наполнил кубок лорда ароматным вином и отступил в тень. Карен сделал маленький глоток, чувствуя, как сладкая влага, пощипывая язык, скользит вниз по горлу.

Лорд Добин тоже с кубком в руке стоял у окна и, опершись о стену, смотрел наружу.

– О, наш новый герой полетел к войскам, – произнес он.

– Кто, Толокамп? – спросил Карен.

Добин не ответил, но слегка кивнул.

– Он сейчас считает себя победителем, потому что добился моей отставки и настоял на проведении сражения в поле, – усмехнулся Карен. – Ему кажется, что войско подчиняется только ему и он – повелитель мира.

– Да, пока войско существует.

– Боюсь, что через несколько дней его не станет, – покачал головой Карен.

Черные, давно не стриженые волосы упали ему на лоб.

– Проклятый Мальерон, – Добин ударил кулаком в стену.

– Мальерон не виноват. Вернее, виноват, но не он один.

– Угробят армию, – не обращая внимание на Карена продолжал Добин. – Не выдержат сражения.

– Не отчаивайся. В любом случае, ты не будешь лицезреть этого позора, ибо ты – комендант Грохбундера и останешься здесь.

– Слабое утешение. Тем более когда сознаешь, как много мог сделать, – Добин отвернулся от окна и залпом осушил кубок.

Ригерг уже объехал позиции. Дозорные, расставленные по берегу Обры, сообщали, что заметили подошедшее в Устург подкрепление. Встревоженный, барон вернулся в шатер. Дома в деревне были слишком грязными и насквозь пропитанными невыветриваемым запахом мужичьего духа, поэтому военачальник продолжал жить в поле.

Гахжара возлежала на подушках, вытянув перед собой грациозно изогнутые руки. Ее густые ресницы слабо подрагивали – она придирчиво разглядывала наманикюренные пальцы, унизанные дорогими кольцами. Барон приблизился к ней и узнал два новых великолепных перстня, которые он с большим трудом, но отобрал у жоговенского ювелира. Тот долго упираться, пока Ригерг не пригрозил изувечить его жену и дочь.

– Как дела? – лениво поинтересовалась Гахжара.

– Лучше не бывает: люди под боком и их сейчас, должно быть, раз в десять больше, чем нас. Остается только ждать, когда они перейдут в наступление и прихлопнут нас как муху.

– Но ты же найдешь выход.

– Постараюсь, – хмыкнул барон. – Хотя, честно признаюсь, не уверен, что у меня получится.

– Ваша светлость! – донесся крик снаружи.

Ригерг развернулся и поспешил к выходу. Отдернув полог шатра, он столкнулся с кричавшим солдатом.

– Ваша светлость, – скороговоркой заговорил тот. – Гамар пришел.

– Где? – воскликнул Ригерг.

– Там. С северо-востока.

Барон в сопровождении солдата обежал шатер и тут увидел величественную громаду третьего гхалхалтарского корпуса: более четырехсот воинов и двухсот могучих пещерных троллей. Они медленно появлялись из-за леса. Впереди ехал на единороге широкоплечий всадник – Гамар. Теперь берегитесь люди.