Страница 8 из 11
— Необыкновенная, я понял. Ничего, как-нибудь образуется.
Тогда еще Шантель в это верил.
Лев Антонович почувствовал тревогу, лишь когда Коля попросил его задержаться в этом городе еще на пару дней. «Да что ж там такое особенное?» — заволновался он. По его мнению, девчонка того не стоила. Отправив парней на репетицию, он решил проверить ее как следует. Позвал в свой номер, заказал обед на две персоны. Когда официант расставил все на столе, получил на чай и исчез, Лев Антонович наполнил шампанским два бокала.
— Ну, Фиса, давай выпьем за знакомство.
— Ну его. Не люблю я. Меня от спиртного в сон клонит.
— Небось и не куришь? — прищурился Шантель.
— Не-а.
— А как насчет наркотиков?
— Свят-свят-свят! — Фиса торопливо перекрестилась.
— А что ты любишь?
— Когда народу много. Я в Москву хочу.
— В Москву-у? — Лев Антонович понял, что это серьезно. — Так сразу в Москву, в столицу нашей родины? Кстати, сколько тебе лет?
— Шестнадцать. Скоро семнадцать.
— Учишься?
— Да. В одиннадцатом классе.
— Здесь, в этом городе?
— Нет, что вы! Я ж к тетке на каникулы приехала!
— Что ж ты тогда домой не едешь? Каникулы кончились, тебе учиться надо.
— А ну его. Скучно.
— Значит, тебе в этом году исполняется семнадцать. Окончишь школу, приезжай в Москву учиться.
— Я учиться не хочу.
— А что ты хочешь?
— Замуж.
— За-амуж?
— Учиться скучно. Я неспособная. Я хочу как в кино. Там все друг в друга влюбляются, разговаривают целыми днями, ходят по магазинам и никто не работает.
— Значит, мы в школу не ходим, целыми днями смотрим сериалы и мечтаем о неземной любви и о красивой жизни. А потом вешаемся на грудь первому встречному, про которого говорят, что у него большое будущее. Так?
— Вы умный. Хорошо говорите. Красиво. А с Колей у нас серьезно.
— Да у него таких в каждом городе…
— Это неправда. Я буду у него одна.
Она сказала это с такой уверенностью, что Лев Антонович пришел в ужас. Надо поскорее уезжать отсюда. Оторвать золотого мальчика от Фисы, иначе будет плохо. Вечером за ужином Коля спросил:
— Мы не могли бы остаться здесь еще на несколько дней?
— Запросто, — легко согласился Леня.
— Что здесь делать? — пожал плечами Олег.
— Коля, ты ставишь нас в неловкое положение, — попенял солисту Лев Антонович. — Нас ждут в других местах.
— А не могла бы она поехать с нами?
— Кто? — вздрогнул Шантель. — Фиса? Ей надо учиться. Она, между прочим, школу прогуливает. Не бери греха на душу, не сбивай ребенка с пути.
— Ну, тогда я никуда отсюда не поеду.
— Правильно, — кивнул Леня.
— С ума сошел! — вскочил Олег.
Новенький молчал, напряженно прислушиваясь к разговору.
— Ложитесь спать, — решительно сказал Лев Антонович. — Завтра что-нибудь решим.
«Надо срочно что-то делать», — подумал он и снова заказал обед с шампанским. Существует же некая несгораемая сумма, перед которой девчонка не в силах будет устоять. Семеро детей в семье, вещи переходят от одного к другому. А ей, должно быть, так хочется прогуляться по местному рынку с карманами, полными денег! В шестнадцать лет хочется хоть малости, прежде недоступной, это потом нужно все и сразу.
На этот раз Фиса шампанского выпила, хоть и чуть-чуть, в момент захмелела, разомлела, стала податливой, и, целуя ее размякшие сладкие губы, Лев Антонович думал: «Я никогда ее больше не увижу. Никогда… С этим надо кончать немедленно». И он перешел к решительным действиям…
…Когда Коля вернулся после репетиции, Фиса уже исчезла.
— Я вызвал ее тетю и попенял ей: девочке надо учиться. Тетя со мной согласилась. А поскольку Фиса несовершеннолетняя, то выбора у нее не было. Она просила передать тебе прощальный привет, — усмехнулся Лев Антонович. — Цветок и записку я выбросил.
— Вы-ы…
— Всегда можешь на меня рассчитывать. Ну, собираем вещи? Нас ждут.
На вокзале Коля Краснов все время оглядывался, и Леня понимающе трепал его по плечу:
— Понимаю, старик. Очень тебя понимаю. Любовь — это все, — с чувством сказал он.
«Ну и дурак! — подумал Шантель. — Впрочем, им, дуракам, везет. Авось его Леля полностью оправдает его ожидания».
Когда перрон остался позади, Лев Антонович окончательно уверился, что все закончилось, и вскоре про Фису забыл. Гастроли прошли успешно, денег они заработали много, да и славой обросли, словно скелет упругими крепкими мышцами. Теперь можно эти мышцы как следует напрячь, дать им соответствующую нагрузку, и — вперед. Путь предстоял долгий.
Звонок в дверь раздался спустя два с лишним месяца, когда дело уже шло к самой настоящей весне. Коля отсыпался после выступления в ночном клубе, и Шантель на звонкую трель среагировал первым. Вскочил, сонно протирая глаза, долго возился с дверным замком, а когда наконец справился с ним, не сразу сообразил, что за девица стоит на пороге.
— Я беременна! — завизжала Фиса. А потом на всякий случай добавила: — Ой.
— От кого? — глупо спросил Шантель.
— Где он?
— Он?
— Отец моего ребенка!
— Спит. Не ори ты так, — поморщился Лев Антонович. — Сколько?
— Что — сколько?
— Не считая обратного билета, сколько денег ты хочешь?
— Вы что, не поняли? Я замуж! Замуж хочу!
— Кто там? — зевая, вышел из своей комнаты Коля. Прищурился, поскольку был без темных очков, потом восторженно выдохнул: — Фиса! Как я рад!
И началось! Лев Антонович даже предположить не мог, что Коля оставит ей свой адрес. Точнее его, Шантеля. Какая вселенская глупость! Фиса первым делом прошлась с Колей по магазинам и накупила себе кучу вещей. Шантель спотыкался о бесконечные пакеты и ругался плохими словами. А Фиса не знала ни минуты покоя. Она была из той же породы, что и Эдик, маленький барабанщик, из породы резиновых детских мячиков, которые скачут и скачут, без остановки и, даже не получая никакого дополнительного толчка, все равно продолжают бешено вращаться на одном месте.
Кстати, Эдик тоже объявился, и в это же время, и Фиса тут же нашла с ним общий язык. Еще бы! Шантель почувствовал, что пахнет жареным. Эти двое кого угодно могли свести с ума. Лев Антонович старался теперь как можно реже бывать в собственном доме, потому что Фиса щебетала без умолку, ведя с Колей бесконечные пустые разговоры:
— Ну почему меня так назвали? Почему? Анфиса! Ха!
— А как бы ты хотела?
— Красиво хотела. Вот одну девочку в нашем классе зовут Анжеликой. Красиво, да? А я бы хотела, чтобы меня назвали Инфантой.
— Фиса, это смешно.
— И вовсе не смешно! Если у нас будет мальчик, я назову его Шарлем. Или Эмилем.
— Фиса! Ты с ума сошла!
— И не спорь. Еще я хочу платье с длинным-предлинным шлейфом, чтоб метра три, нет, лучше четыре, белые перчатки до локтей, и чтобы на нашей свадьбе была куча знаменитостей. Правда, ты их позовешь?
— Фиса!
— Ну, правда, да? Правда? Я просто умираю с них. И все мои приедут! Тетя Паша, дядя Сева, Манька, соседка наша, Вовка из параллельного, я с ним целовалась в двенадцать лет. И пусть все лопнут. От зависти. А что ты мне подаришь?
— А что ты хочешь?
— Машину!
— У тебя же прав нет.
— Ну и пусть! Говорят, что сейчас все можно купить. Ты только скажешь ментам, что ты Коля Краснов, тебе сразу же все дадут.
— Но права нужны тебе.
— Подумаешь! Делов-то! Скажешь, что права нужны твоей жене…
…Когда однажды за полночь Лев Антонович крался в свою комнату, он услышал тихий шепот:
— Француз… Эй…
— Коля?
Золотой мальчик сидел на диване со стаканом в руке. И в нем было не шампанское. Похоже, виски. Шантель взялся за сердце:
— Ты что, пьешь?!
— Представляете, она хочет назвать мальчика Шарлем, — хихикнул Коля. По виду, он здорово набрался.
— А что? — Лев Антонович сел рядом с ним на диван. — Шарль Николаевич Краснов. По-моему, неплохо звучит.
— Смешно! А девочку Инфантой.