Страница 39 из 50
Гастроли в армейских частях и подразделениях были обязательным атрибутом творческой деятельности певицы. Она побывала буквально во всех военных округах, на всех флотах, выступая перед воинами всегда бесплатно. Зыкина общалась со всеми руководителями вооруженных сил страны — министрами, командующими армиями, флотами. В ее памяти оставались незабываемые встречи с маршалами Г. К. Жуковым и И. Х. Баграмяном, легендарными полководцами времен Великой Отечественной войны. «Беседы с Жуковым, — вспоминала певица, — увеличили мои познания в истории вооруженных сил страны. Георгий Константинович посвятил меня во многие перипетии сражений, приподнял завесу тайн террора в армии в 1937 году, унесших десятки тысяч жизней талантливых полководцев и командиров, поведал о личности Сталина и его взаимоотношениях с ним. Я, как могу, провожу в жизнь напутствия полководца, адресованные мне на титульном листе подаренной книги его воспоминаний».
С Баграмяном Зыкина встречалась чаще. Для нее он являл собой образец человека, для которого любовь к людям, Родине была смыслом всей его долгой (Баграмян не дожил двух месяцев до 85 лет. — Ю.Б.) и насыщенной событиями жизни. Маршал был «последним из могикан» в славной когорте полководцев — командующих фронтами в Великой Отечественной войне. «Меня он удивил, — рассказывала Зыкина, — прекрасными познаниями в области народной музыки, песни, искусства ашугов и сазандаров, их затейливых импровизаций. Он хорошо разбирался, опять же к моему удивлению, в музыке Штрауса, Минкуса, Чайковского и, что меня совершенно потрясло, мог, как заправский балетоман, обсуждать танец Улановой в „Ромео и Джульетте“. Мне довелось несколько раз танцевать с ним на разных празднествах. Партнером он был великолепным, танцевал легко и красиво, точно следуя музыке вальса. И что мне особенно приятно — из всех меня знавших военачальников у Баграмяна была самая большая коллекция записей моих песен».
К космонавтам Людмила Георгиевна питала какое-то особенное чувство, похожее на неуемное восхищение, не подвластное времени. Петь для покорителей космоса была готова в любой день и час. С Гагариным встречалась часто — и на концертах в Звездном, и в Большом театре, когда танцевала Плисецкая (Гагарин любил искусство Плисецкой), и среди пионеров в Артеке, и на торжественных мероприятиях по случаю Дня космонавтики 12 апреля. Во время гастролей в Дели в 1962 году на приеме у премьер-министра Индии Джавахарлала Неру не могли оба вдоволь наговориться, а затем и в компании с его дочерью Индирой Ганди. Тогда же, в начале 60-х, президент Финляндии Урхо Калева Кекконен поздравил обоих с вручением почетных знаков общества «Финляндия — СССР», в составе правления которого он был. Зыкина дружила с Валентиной Терешковой, Павлом Поповичем, Георгием Береговым, Владиславом Волковым, ставшими для нее воплощением несбывшейся далекой мечты детства — сесть за штурвал истребителя и взмыть в небо.
В политике Людмила Георгиевна была совершенно несведуща. В ней, как она понимала, все должно строиться и основываться на интересах народа, его благоденствии и благополучии, на потребностях в общественном мире, на необходимом равновесии государств.
Ее шесть раз приглашали в высокие инстанции, чтобы она подумала над заявлением о приеме в партию, буквально уговаривали «вступить в ряды», дескать, как это понимать, лауреат Ленинской премии, кавалер орденов Ленина и не член КПСС? Но тут вмешался Гридин: «Зачем тебе вступать в партию? Ты что, будешь лучше петь с партбилетом в косметичке? Или таланта прибавится, ума, славы, аплодисментов? Другое дело, если заниматься политикой… Но и это занятие для художника, писателя, артиста есть жалкая трата времени и, как верно заметил когда-то Золя, „плутовская мистификация, удел невежд и мошенников“». Возразить мужу было нечего, и она уже никогда не возвращалась к этой теме.
Зыкина не принимала многопартийность, когда в государстве существует множество мелких и не очень партий, течений, фракций, развращающих, по ее мнению, общество, лишая его стабильности, цельности, нравственных критериев и устоев.
Ее возмущала пустота сплошь и рядом кресел на заседаниях Государственной думы. «Почему в зале несколько десятков человек вместо четырех сотен? Где остальные? Как можно решать государственные вопросы и принимать законы, если нет кворума? Может пора, как советовал Солженицын, отзывать депутатов, если они не хотят выполнять свои депутатские обязанности?»
В одном из интервью заметила: «Мне неловко за некоторых депутатов, которые не имеют элементарной внутренней культуры, а, не имея ее, нельзя быть депутатом. Потому что такой человек не любит тех, с кем и ради кого ему приходится работать. Депутату нужно быть очень честным».
При встречах с государственными лидерами она всегда отстаивала прежде всего интересы культуры, особенно в годы развала Советского Союза. Страстная поборница величайших свершений в области искусства, свидетелем которых она сама была, не побоялась при встречах и с Горбачевым, и с Черномырдиным прямо и открыто говорить о наболевшем, о том, что руководители государства мало заботятся об отечественной культуре, не уделяют ей должного внимания. Она и Ельцину дала отповедь в Кремле на очередном совещании по вопросам развития национальной культуры, напомнив ему о былых достижениях. «Наши оркестры, музеи, хоры, ансамбли, труппы мирового уровня влачат жалкое существование… Почему государство самоустранилось от насущных проблем культуры? В Советском Союзе насчитывалось 360 тысяч библиотек, 125 тысяч клубов и дворцов культуры, более 1140 музеев, 540 драматических и музыкальных театров, почти 50 тысяч народных университетов культуры… В какой еще стране мира можно было найти такое богатство и как выглядит оно теперь?». Ельцин «обещал помочь», но воз и ныне там. Напомнила Зыкина президенту и о письме, подписанном видными деятелями культуры страны и направленном ему по поводу плачевного состояния одного из самых знаменитых в мире коллективов — ансамбля песни и пляски имени Александрова, на которое никакой сколь-нибудь значимой реакции президента не последовало. За полтора года до кончины Папа Иоанн Павел II пригласил ансамбль — в единственном числе — на гастроли, прошедшие с огромным успехом в Ватикане, а затем и в странах Европы. «Для того чтобы вспомнить о величии ансамбля, потребовался Римский Папа», — заметила с грустью певица, когда услышала новость.
На торжество по случаю вывода из Германии Западной группы войск канцлер Германии Гельмут Коль спросил Зыкину, как она относится к политике и что думает о ней, на что, к удивлению Коля, певица ответила: «К сожалению, где слишком много политики, там нет места культуре. Разумная политика не может быть аморальной, безнравственной, без любви к людям».
Из политиков верхнего эшелона власти Зыкина, конечно же, была ближе всего к B. C. Черномырдину, когда он возглавлял правительство страны. Она с его помощью хотела создать Академию культуры России, стала набирать штат, и были вложены деньги под ее строительство в Москве. Но, кажется, Лужков не согласился, мотивируя это тем, что она Москве не нужна, такая есть уже в Ленинграде.
Распад Советского Союза воспринимала болезненно, считая, что это чей-то злой умысел. Не понимала, например, как Крым оказался частью Украины. «Сколько раз омытый русской кровью полуостров вдруг стал не нашей родной землей, — возмущалась она. — Прапрадеды, деды и отцы головы сложили за отечество, их тела там захоронены, и по этой святой для каждого русского человека земле топают другие люди. Повесить бы того человека за одно место на Спасской башне, кто принял решение о передаче Крыма. Может, нам пора и Камчатку с Сахалином отдать от большого ума?»
Зыкина была благодарна Ю. М. Лужкову за его помощь Черноморскому флоту, за строительство жилья для моряков. «Вот Лужков-то понимает, что Крым — наша земля. Жаль только, что наверху никто не хочет поддерживать его более весомо».