Мечтай осторожнее

— Как там говорят? "Лучше полюбить и потерять, чем вообще никогда не любить".

— Господи, и где ты такие перлы откапываешь? В глянце?

— А фиг их знает.

Джесс улыбается, но тут же, качая головой, обессиленно стонет:

— Твою мать! Ну что со мной не так, Хизер?

— Ничего. С тобой все абсолютно нормально.

Но Джесс, похоже, намерена устроить себе хорошую головомойку. Игнорируя мою реплику, она принимается рвать измятую картонную подставку на мелкие клочки.

— Нет, со мной точно что-то не так. Сама посуди: мне тридцать шесть, и я одинока. Никогда не влюблялась. Не жила с мужчиной дольше полутора месяцев. А теперь и вовсе перешла на женатиков! Уж поверь, когда я составляла список необходимых качеств претендента, там не было пункта "женат". — Она косится на фотографию на стойке и мстительно ставит на нее бокал. — Все люди как люди, у всех отношения... К примеру, вы с Джеймсом.

— Мы расстались.

— Ты порвала с Джеймсом?!

— Скорее он порвал со мной.

Ее изумление перерастает в сочувствие.

— Прости, Хизер, — шепчет она. — Сижу тут, распинаюсь про этого подонка Грега, а ты...

— Со мной все в порядке, честное слово, — быстро говорю я.

— Я вечно доставала тебя, твердила, что пора забыть Дэниэла, завести новый роман... Это я во всем виновата! Это моя ошибка... Ты даже похудела, да?

— Серьезно?

Невзирая на обстоятельства нашей встречи, я в восторге от того, что она заметила.

— Да. Осунулась. Вид изможденный. И грудь как будто меньше стала, — перечисляет она.

Хм. Загадывая желание потерять килограмм-другой, я вовсе не такую картину себе рисовала.

— Джесс, со мной все хорошо, — повторяю твердо.

— Точно? — переспрашивает она с сомнением. Затем понимает, что я вроде не хорохорюсь. — Честно-честно?

— Абсолютно. Никаких бабочек.

— А что, это и правда такое классное чувство?

— Ты не представляешь.

Она подпирает подбородок ладонью, наклоняет бокал и осушает его до последней капли.

Пожилая пара, волоча мимо нас свой багаж, бросает на нее полные ужаса взгляды.

— Надеюсь, она не на нашем рейсе, Маргарет!

— По-моему, она пьяна, Леонард. И я видела — она курила!

Мы хихикаем.

— А кстати, у тебя проблем не будет, Джесс?

— Выпью кофе.

— А вдруг они на твоем рейсе?

Джесс пренебрежительно машет рукой:

— Включим знак "пристегнуть ремни". Будут сидеть как миленькие.

— Как это?!

— Да мы все время так делаем. Чтобы пассажиры не шастали по салону и не мешали, когда хочется отдохнуть. — Она ловит мой взгляд. — Ладно тебе, Хизер. Ты что, верила всей этой лаже про турбулентность?

Я недобро молчу, ощущая себя жертвой подлого заговора.

— Вообще-то надо бы попробовать... — тянет Джесс после паузы.

— Что? Турбулентность?

— Да нет, дурочка. Я про твоих бабочек.

Она произносит это с такой надеждой, что я не могу не улыбнуться.

— Выпьем за это. — Подняв свой стакан, чокаюсь с ней. — За бабочек.

ГЛАВА 37

Следующий день, обеденный перерыв. Мы с Брайаном заняли очередь в маленьком кафе на углу, болтаем — и что же выясняется? Что мы с Джесс — не единственные, кто озабочен вопросами ловли бабочек. Но если мы отчаянно за ними гоняемся, Брайан, похоже, их поймал.

— Кажется, я влюблен, — признается он.

— Влюблен? — отзываюсь я эхом. В животе урчит. Черт, вот бы очередь двигалась побыстрее и нас уже обслужили!

— Сначала я думал, мы просто переспим, но, кажется, это нечто большее...

Немолодая дама перед нами фыркает и оборачивается, багровая как свекла.

— Можно вести свои грязные разговорчики в другом месте? Некоторые собирались здесь пообедать! — Она смотрит на нас с омерзением. — Кэрол, Луиза, пойдемте! — И вместе с двумя спутницами демонстративно выходит из очереди. Мы оказываемся первыми.

Мария, степенная, респектабельная хозяйка кафе, похоже, готова смыться из-за прилавка вслед за этой троицей.

— Э-э... панини с курицей и соусом "песто" и поджаренную чиабатту с моцареллой и помидорами. Пожалуйста... — бормочу я скороговоркой. Замечательно, что не надо больше ждать, но исполнение желаний, оказывается, — далеко не всегда доставляет удовольствие.

Хорошо хоть обслуживают нас быстро. Уже через пару минут Мария протягивает сэндвичи, а Брайан ей — десятку.

— Не хотел ничего говорить из-за твоей ситуации. — Шеф намекает на мой разрыв с Джеймсом, о котором я в подробностях поведала ему чуть раньше. — Но мне просто необходимо с кем-то поделиться. — Он опускает сдачу в коробочку для чаевых и добавляет тихо, чтобы на этот раз точно никто не подслушал: — Тыщу лет такого не испытывал.

— Но это же здорово! — Я забираю сэндвичи. В маленьком кафе меня мучает клаустрофобия, и, с извинениями протиснувшись мимо очереди, которая заканчивается на тротуаре, я с облегчением выхожу под солнце. — Речь ведь про Нила, верно?

— Откуда ты знаешь?

Мы переходим улицу и идем в сторону офиса.

— Догадалась. Пришлось напрячь мозги. Ты ж не лопал орешки, это при аллергии-то, ни с кем не менялся местами на мюзикле, не опаздывал потом на работу и засосом не щеголял... — Брайан краснеет, и я быстро заверяю: — По-моему, он очень милый. Держи свой сэндвич с курицей.

— Милый — не то слово! — Брайан как будто сам не в силах поверить своему счастью. Развернув панини, он откусывает и начинает задумчиво жевать. — Но вот проблема разницы в возрасте...

— Сколько ему? — Я надеваю солнечные очки.

— Тридцать два. В два раза меньше, чем мне.

— О, такой молоденький!

— Именно. Боюсь, люди будут смеяться.

— Не будут. Как же Майкл Дуглас и Кэтрин Зета-Джонс.

— Вот и я о чем, — мрачно ответствует Брайан. — Он ей в отцы годится.

— Или даже в дедушки! — Умница, Хизер. В своем репертуаре. — Да ладно, хватит переживать. Ты прекрасно выглядишь для своего возраста. Особенно ноги. Особенно в чулках. — И я игриво подталкиваю его локтем.

Он с хохотом вгрызается в сэндвич, я надкусываю свой. Обычно в обед я хожу в "Маркс и Спенсер". Правда, раньше мои любимые сэндвичи часто заканчивались у меня перед носом, теперь же они достаются мне каждый день и, признаться, надоели до смерти. Вот почему сегодня я сделала выбор в пользу местного итальянского кафе.

Некоторое время мы идем молча, под аккомпанемент собственных шагов, — пока не раздается приглушенное треньканье. Свободной рукой выудив мобильник из сумки, я смотрю на экран. Номер не определен. Возможно, это Джесс из отеля в Кейптауне. Нажимаю зеленую кнопочку.

— Алло, это Хизер?

Нет, не Джесс. А рот у меня, как назло, набит хлебом, горячим сыром и помидорами.

— Это Ивонн, "Санди геральд".

Я торможу и срочно переключаюсь из режима "ни к чему не обязывающий треп с подружкой" в режим "судьбоносный разговор, в котором невероятно важно каждое слово".

— Виктор сегодня уехал в Шотландию порыбачить, но просил меня позвонить вам. — Ивонн настолько торопится, что даже не замечает, что я до сих пор не издала ни звука. — На собеседовании вы произвели на него большое впечатление.

Она делает паузу, и я понимаю, что сейчас моя очередь. Но говорить я не могу — я жую. Эта треклятая чиабатта разбухает во рту, как губка.

— Он хочет предложить вам должность штатного фотографа.

Я давлюсь. И выкашливаю с надрывом:

— Правда? — Брайан протягивает мне свою бутылку воды, я делаю огромный глоток.

— Спасибо.

— Не за что, — хором отзываются Ивонн и Брайан. После секундной паузы она продолжает:

— Отдел по работе с персоналом вышлет вам официальное подтверждение по почте. Как обычно: договор, расписание отпусков, сведения о зарплате. Кстати, а вы с ним обсуждали зарплату?

— Кажется, нет... — Покосившись на Брайана, который шагает рядом, разглядывая витрины магазинов, я чувствую себя предательницей.