Страница 13 из 91
Морис долго молчал. Наконец он тяжело вздохнул и твердо произнес:
— Ты прав. Мы должны допускать такую возможность. Вполне вероятно, что Тарик давно покинул Каир. Поэтому мы сами будем выбираться из этого подвала!
Герольт удивленно поднял брови.
— Я имею в виду золото, которое мы здесь спрятали, — пояснил Морис. — И Махмуда. Ему явно не нравится то, что Саид постоянно кричит на него и командует. А еще, если ты заметил, Махмуд не прочь выпить.
Герольт кивнул. Надзиратель уже два раза приходил ночью в подвал с кувшином пальмового вина и предавался пьянству.
— Прекрасно. Но что же мы должны предпринять? Думаешь, за пару кусков золота он рискнет головой? А что если он откажется и выдаст нас?
— Использовать Махмуда в своих целях можно и по-другому, — улыбаясь, произнес Морис. — У меня есть идея!
3
Через изящные деревянные решетки мушраби[21], прикрывшие эркер верхнего этажа со всех трех сторон, в прохладную комнату проникал мягкий утренний свет. Солнечные лучи касались черного куба из эбенового дерева. Он покоился на старой треногой скамеечке, которую Тарик эль-Харим покрыл платком из простой, но чистой ткани. В лучах утреннего солнца сияли уголки куба, обитые золотом и украшенные изумрудами. А драгоценная инкрустация в форме пятилистной розы, сделанная из слоновой кости, казалось, испускала свет сама. Черный куб, ребра которого были не шире двух ладоней, хранил в себе Святой Грааль — чашу Последней вечери.
Тарик, преисполненный благоговения, стоял перед скамеечкой на коленях. Как только он окончил молитву и перекрестился, с минарета мечети Эль-Хаким донесся крик муэдзина[22], призывавшего своих братьев по вере к утренней беседе с Аллахом. Его своеобразное протяжное пение тут же было подхвачено муэдзинами других мечетей.
— Аллах велик! Нет другого бога, кроме Аллаха! Мохаммед — пророк его! Идите к молитве! Идите к спасению! Лучше молиться, чем спать! — пел муэдзин, и эти призывы, доносившиеся, казалось, с самих небес, достигали каждого переулка, каждого дома и каждой комнаты.
Тарик не чувствовал раздражения, слушая эти призывы. Что, собственно, отличает христиан от мусульман? Разве и те, и те не верят в единого истинного Бога? Правда, мусульмане называют Бога Аллахом и считают Мохаммеда его единственным пророком. Но их священная книга Коран с глубочайшим уважением относится к Аврааму, Иисусу и Марии. И в вероучении мусульман этим личностям отведено важное место.
Почему же христиане и мусульмане веками ведут ожесточенную войну и убивают друг друга во имя Бога, который в конечном счете Один для всех? Почему вообще обе стороны поддались слепому, исполненному ненависти заблуждению?
Тарик вздохнул и постарался освободиться от этих тяжелых мыслей. Они вели в никуда. К тому же сейчас ему предстояло заняться задачей, требующей безотлагательного решения. Тарик неожиданно поймал себя на мысли: как все же открывается этот черный куб? Аббат Виллар не передал им секрет механизма. Он сделал это специально, чтобы избавить их от искушения открыть куб и достать из него священную чашу.
Тарик спрашивал себя: как может выглядеть Святой Грааль? Ни он, ни его братья-тамплиеры во время посвящения в подземном святилище так и не увидели священного сосуда. Каждый из них с закрытыми глазами испил из этой чаши, которую Спаситель протягивал своим ученикам во время Последней вечери и в которую святой Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Христа. Перед посвящением аббат Виллар предупредил рыцарей: «В вас еще нет той силы старых хранителей Грааля, которая позволит вынести невероятно сильный свет, исходящий от чаши. Не поддавайтесь искушению хотя бы на мгновение приоткрыть веки, когда вы будете пить из Святого Грааля! Вы можете тут же ослепнуть!» То, что аббат не солгал им, каждый рыцарь понял в тот момент, когда священная чаша оказалась у его губ. Хотя веки у молодых людей были плотно сомкнуты, свет, исходящий от Святого Грааля, причинял глазам сильную боль.
Тарику было не по себе от мысли, что могло произойти, если бы искарисы, эти приверженцы зла, смогли завладеть священным сосудом. Если бы чашу, в соответствии с планами дьявола, разбили во время мессы в черном аббатстве, человечество постигли бы неисчислимые бедствия!
Тарик постарался не думать о возможной беде. Ее размеры просто нельзя было вообразить. Вместе с Герольтом, Морисом и Мак-Айвором он стал в Акконе рыцарем Грааля. Эту священную службу он будет исполнять всеми доступными способами и любой ценой! Клятва, которую он дал, поступая на службу хранителя Грааля, определила его жизнь до самого конца. Три дня, вернее, три ночи назад ему удалось вынести чашу из трюма «Калатравы» и доставить ее сюда, в безопасное место. И теперь он должен был сделать все возможное для освобождения Мак-Айвора, Мориса и Герольта.
Божье Око, как называл аббат Виллар таинственного белого грифа, ночью на берегу Нила показал рыцарю видение, из которого следовало: он не должен отправляться в Париж один, сначала ему надо соединиться со своими товарищами. Однако Тарик не смог точно определить место, в котором находятся его братья. Особенно сложно ему было получить какую-либо информацию о Мак-Айворе, которого продали в рабство. Тарик надеялся, что сегодня ему наконец удастся узнать кое-что о судьбе шотландца. Поэтому сейчас он буквально сгорал от нетерпения.
Сегодня днем ему предстояла встреча с Масламой. Этот темный человек, получивший от сообщников кличку Маслама аль-Фар, то есть Маслама Крыса, из всех ремесел овладел только одним — воровством. Тарик познакомился с ним в столице государства мамелюков, и тот вместе с двумя своими дружками помог рыцарю поджечь «Калатраву». Маслама был единственным человеком в Каире, которому Тарик мог хоть как-то доверять, и все благодаря золоту, которым тамплиер оплачивал его услуги.
Молодой человек снял черный куб со скамеечки и снова убрал его в мешок из старой грязной парусины. Там находилось также сопроводительное письмо аббата и четыре печати хранителей Грааля, которые рыцари отвинтили от рукояток своих мечей перед битвой с флотом эмира эль-Шавара Сабуни.
Держа мешок под мышкой, Тарик по крутой лестнице спустился на первый этаж и направился в кладовую, расположенную рядом с кухней. Там, у дальней стены, стояло множество пузатых, похожих на амфоры глиняных горшков, наполовину закопанных в землю, чтобы в них сохранялась прохлада. Тарик положил мешок в самую крупную из этих амфор, причем не заполнил ее и наполовину. Затем он взял заблаговременно купленный мешок проса и засыпал амфору зерном почти до самых краев.
Мысленно Тарик поздравил себя с тем, что в поисках надежного убежища для Святого Грааля он снял этот опустевший дом. Двухэтажное строение, ставшее раем для пауков и других насекомых, располагало внутренним двориком с ветхим стойлом и водосборником, ныне заполненным протухшей водой. Не только прохудившаяся крыша, но и все остальные части дома, начиная с основания, нуждались в срочном ремонте.
Для целей, которые преследовал Тарик, лучшего места было не отыскать. Кроме всего прочего, этот дом располагался выше квартала Барджаван, между гаванью Аль-Макс и сооружением Баб аль-Футух — внушительными «Воротами завоеваний» на севере города. В этих извилистых переулках никто не обратил бы на Тарика особого внимания. Поскольку гавань находилась очень близко, тут на каждом шагу продавали зерно, сахар, масло, мыло, воск, канаты, металл, и повсюду царила суета. Чужих лиц всегда было больше, чем знакомых. Домовладелец даже не поинтересовался, откуда пришел Тарик, как его зовут и чем он занимается. Ни о чем другом, кроме платы за свой дом, он и речи не заводил. После неизбежных торгов и препирательств Тарик и хозяин дома договорились о цене, в итоге последний получил плату за три месяца вперед и остался в высшей степени доволен заключенной сделкой. После этого он отдал тамплиеру ключи и ушел своей дорогой.
21
Мушраби — зарешеченные окна на фасадах и балконах, которые позволяют жителям смотреть из дома на улицу, оставаясь незамеченными. Такая предосторожность особенно важна для мусульманских женщин, не носящих дома чадру.
22
Муэдзин — служитель при мечети, который пять раз в день призывает мусульман к молитве.