Страница 4 из 6
– Правда? – Катька запнулась, помолчала и затараторила вновь: – А потом еще Володя, Аринин друг, отвез нас в Пушкинский музей. Но из-за Ромки мы ничего не успели толком рассмотреть, он вечно всем недоволен и всегда куда-то торопится.
– Чем это ты недоволен? – удивилась Дарья Кирилловна, взглянув на своего розовощекого гостя, увлеченно поглощающего ее кулинарные шедевры.
– Я музеями недоволен, – проглотив кусок мяса, проворчал Ромка. – И вообще я не понимаю, что такого во всех этих картинах, которые там развешаны. Нет, есть, конечно, такие, каких даже мне сроду не написать, портреты, например. С другой стороны, зачем рисовать людей, тратить на это время, когда можно сделать фотографию? Щелк – и готово. Ну, в прежние времена несчастным художникам приходилось изображать всяких там знаменитостей, разных богачей, королей и графов, чтобы они могли увешивать стены своих старинных замков портретами предков. Но теперь-то вместо этого фотоаппараты существуют! Лично я вообще не люблю портреты, пусть их теперь историки разглядывают. Но там, в музее этом, есть вообще непонятные картины. Их раз плюнуть нарисовать. Вот, например, красные рыбы у Матисса, знаете, они у него в аквариуме по кругу плавают. Я сегодня этих его рыбок очень внимательно рассмотрел. Такое чувство, что их малевал ребенок. Я, думаете, так не смогу? Так каждый дурак нарисует.
Дарья Кирилловна лукаво улыбнулась:
– Не все так просто. Фотограф передает образ, а художник – душу. А насчет Матисса… Видишь, ты сам заметил, что рыбки у него движутся как бы по кругу. Этого художник достиг сопоставлением разных цветов, выделив свой любимый, оранжевый, и нарочито нарушив привычные правила рисунка. Для этого он приподнял верхний край стола, чтобы на его рыбок можно было взглянуть одновременно с двух точек зрения: сверху и сбоку. Окружности стола, кстати, у него тоже расположены в разных плоскостях. Все эти «нарушения» и сделали картину такой реальной. У ребенка так бы не получилось.
Ромка во все глаза смотрел на Дарью Кирилловну:
– Надо же, какие сложности! А на вид и правда делать нечего. Впрочем, все гениальное всегда простым кажется.
– Вот именно, ты же у нас философ, все правильно понял, – она потрепала своего гостя по голове. – Есть много великих произведений, еще более простых на вид. Вы, надеюсь, слышали о Малевиче?
Катька зажмурилась и выпалила:
– Казимир Малевич. «Черный квадрат». Нам в школе его показывали.
– Молодец! «Черный квадрат» – самое известное произведение Малевича. Но у него много и других работ.
Дарья Кирилловна пошла в свою комнату и вынесла оттуда большой альбом.
– Вот, посмотрите на его картины.
Ромка открыл альбом и сразу наткнулся на репродукцию знаменитого «Черного квадрата». Полистав, нашел еще и «Белый квадрат» и хмыкнул:
– И что ж, кроме этого вашего Малевича, никто больше квадраты рисовать не может?
– Квадраты-то рисовать может каждый, ты прав. Однако «Черный квадрат» Малевича – это не просто написанный в 1913 году четырехугольник, это супрематизм, разновидность абстрактного искусства. То есть это сочетание окрашенных геометрических фигур, причем самых простых: квадрат, круг, треугольник. Малевич является основоположником супрематизма. Не случайно супрематические полотна Малевича до сих пор высоко ценятся во всем мире.
Дарья Кирилловна вновь сходила в свою комнату и положила перед Ромкой иллюстрированный журнал:
– Вот еще одна из «супрематических» картин Малевича. Она так и называется: «Супрематизм». Уже в нашем, двадцать первом, веке на аукционе в Нью-Йорке ее оценили в двадцать один миллион долларов.
Ромка чуть не поперхнулся:
– Что? Вот за это?! Вот за это самое двадцать один миллион?! Тут же одни прямоугольники и линии. Да вы только поглядите! Черный прямоугольник, зеленый прямоугольник, ромб темно-синий, полоски всякие мелкие… И больше ничего. Странно как-то…
Внезапно он резво подскочил, не отрывая глаз от репродукции:
– А… А вы дайте мне ее копию, пожалуйста. Можно я сам ее сделаю?
– Сделай, если тебе так хочется, – разрешила Дарья Кирилловна.
С журналом в руках Ромка понесся в комнату ее внука Андрея, где стояли компьютер с принтером и сканером, и уже через несколько минут выскочил оттуда с яркой картинкой в руках.
– Ну надо же, двадцать один миллион баксов… – сверяя листок с образцом, он недоуменно покачал головой и, убедившись, что сделанная им копия ничем не отличается от оригинала, кинул журнал на стол.
А когда они засобирались домой, послышался шорох в прихожей, и в комнате появился Андрей, журналист известной газеты «Новости плюс». С ним, как и с его бабушкой, Ромка и Лешка тоже были большими друзьями. И не сосчитать, сколько раз Андрей по первому зову приходил к ним на помощь, а потом, основываясь на их расследованиях, писал интересные статьи в свою газету.
– Какие люди! – воскликнул он. – Бабушку пришли навестить? А это кто ж у нас такой?
– Это Катька из Воронежа, мы тебе о ней сто раз говорили, – сообщил Ромка. – Можешь с ней познакомиться и заодно попрощаться, потому что мы уже уходим. Засиделись, хватит.
– Очень приятно, – улыбнулся Катьке Андрей. – Надеюсь, мы еще увидимся?
Ромка пожал плечами:
– Вряд ли. Она здесь ненадолго.
– Увидитесь, увидитесь, – возразила Дарья Кирилловна. – Через день я жду вас у себя снова. Учтите, у меня будет много вкусных вещей.
– У бабушки послезавтра день рождения, – шепнул друзьям Андрей. – Приходите, не пожалеете.
– Тогда, конечно, придем, – обрадовался Ромка. – И Катька еще не уедет, она к нам на целых четыре дня приехала.
– Ром, а зачем тебе копия картины Малевича? – поинтересовалась Лешка, когда они, распрощавшись с бабушкой и внуком, вышли из подъезда, и Ромка, присев на скамью, спрятал листок в свою сумку, предварительно аккуратно вложив его в пластиковую полосатую папочку, чтобы не помять.
– Надо.
– Ты же не любишь живопись, – вслед за Лешкой пристала Катька.
– Люблю – не люблю. Кто знает, может, еще и полюблю, – туманно ответил Ромка.
Глава 3
СПАСЕННАЯ КАРТИНА
Следуя намеченному плану, на следующий день друзья навестили Венечку. Сын Банга, маленький бело-черный Дожик, выскочил за дверь и ткнулся Лешке в ногу. Венечка мгновенно подхватил щенка на руки и приказал:
– Разувайтесь скорей и мойте руки с мылом.
Такое странное требование он предъявлял друзьям впервые. Переглянувшись, они покорно сняли обувь и отправились в ванную. А потом вошли в его комнату. И если Катька была в ней впервые и потому не заметила ничего особенного, то Лешка от увиденного так и плюхнулась на диван.
– Венечка, я не узнаю ни тебя, ни твоего жилища. Чем вызвано такое преображение?! – воскликнула она, в изумлении озираясь кругом.
В Венечкиной комнате слепил глаза абсолютно невероятный, прямо-таки фантастический порядок. Она-то ожидала, что их маленький дружок – а Венечке недавно исполнилось двенадцать лет – долго будет думать над тем, как рассадить у себя сразу трех гостей, поскольку и его кресло, и диван всегда были заняты книгами, дисками и прочими предметами первой необходимости, равно как и подоконник, и стол, и даже пол. – И почему ты заставил нас мыть руки?
Венечка осторожно, словно хрупкую драгоценность, поставил щенка на пол.
– Не понимаете, что ли? Дожику делают прививки и велели остерегаться всякой инфекции. А мало ли что вы могли подхватить в метро или на улице.
С глубоким вздохом он взял в руки тряпку и подтер очередную лужицу. Всем тут же стало ясно, почему на полу больше ничего не валяется.
А Венечка отнес тряпку, вернулся назад, подвинул очки к переносице и, наконец, обратил свой взор на Катьку:
– Я тебя сразу узнал. Ты – Катя, я знал, что ты приедешь. – И церемонно добавил: – Очень приятно познакомиться.
И тут же помчался за щенком, так как тот умудрился протиснуться в дверь и выскочить в заставленный инфицированной обувью коридор. Озабоченно качая головой, мальчик вернул беглеца в комнату: