Неутолимая страсть

С растрепанными волосами и весь в дорожной грязи, Кери с трудом опустился на одно колено.

— Королева умерла, да здравствует король!

— Парень, ты не врешь?

Яков зажал в руке свою редкую бородку.

— Моя кузина Елизавета скончалась двадцать четвертого марта в два часа ночи, сир. Я поздравляю вас с вашим законным титулом короля Англии, Шотландии и Ирландии.

Он вложил в руку Якова Стюарта медальон Елизаветы.

Постельничие подали королю красный халат и зажгли свечи. Поднеся медальон к свету, Яков внимательно рассмотрел его.

— Какая чудная вещица! Я такой еще не видел.

Обратную сторону большого круглого медальона из золота украшал перламутр, а по краю кольцо из рубинов. На передней стороне огромные квадратные алмазы образовывали букву “Е”. Чтобы открыть медальон, нужно было нажать на крупную жемчужину там же, на передней крышке.

У Якова затряслись руки, когда он стал открывать его.

— Посмотри, — подозвал он Роберта. — Тут ее миниатюра и портрет Анны Болейн — матери, от которой Елизавета отказалась. Кровь — это тебе не водица. Наши матери всегда с нами, хоть мы от них и отказались.

Яков поднял глаза на собеседника, и вдруг его поразила одна мысль: “Парень-то оказался прав. Хепберн заранее предсказал день, когда я стану королем Англии!”

Два последних дня Патрик Хепберн занимался тем, что готовил людей в Кричтоне к своему отъезду. Джока Эллиота он оставил в замке главным, ответственным за все. Дэвиду Хепберну предложил поехать с ним в Лондон в качестве сопровождающего. Молодой человек с радостью согласился и тут же стал укладывать дорожные сундуки. Важные документы и золото Патрик сложил в походный сейф. Потом они выбрали для себя пару вьючных лошадей.

Натянув сапоги и пристегнув шпоры, Хепберн вошел в главный зал, где собрались все, кто жил в замке. Было раннее утро двадцать седьмого марта.

— Совсем скоро король Яков прибудет в Лондон, где его провозгласят королем Англии. Я еду вместе с ним. Меня может не быть дома месяцев шесть. Когда вернусь, то привезу с собой молодую жену.

Женщины взяли его в круг, целовали, теребили, желали доброго пути. Весь Кричтон знал, что его время настало. В конюшне они вдвоем с Дэвидом оседлали коней и выехали во двор, ведя за собой вьючных лошадей. Джок Эллиот держал на сворке Шабаша и Сатану, чтобы те не бросились вслед за хозяином.

Проезжая мимо, Патрик отсалютовал Джоку.

— Следи за собаками как следует.

Впереди его ждал Эдинбург. Он ехал и с удовольствием думал о том, что все его видения оказались правдой. Он почувствовал момент, когда королева отдавала Богу душу, увидел, как Филаделфия протягивает медальон Роберту Кери. Прошлой ночью ему даже привиделось, как малыш Яков, получив известие о смерти королевы, сказал: “Парень-то оказался прав. Хепберн заранее предсказал день, когда я стану королем Англии!”

Двадцать восьмое марта было промозглым, холодным днем. Тучи над Лондоном грозили дождем. Кэтрин, Мэгги и Изобел, которую они поддерживали с двух сторон, стояли на Стрэнде рядом с Арундел-Хаусом. Сюда, к дому Кейт, их в карете подвезла Филаделфия, потому что путь от Уайтхолла до Вестминстера, где Елизавету должны были предать земле, для Изобел, в ее состоянии черной меланхолии, стал бы тяжким испытанием.

Похоронную процессию возглавляли две с лишним сотни бедных женщин. За ними следовали шеренги королевских слуг и дворцовых служащих.

— Все приготовления взяли на себя лорд-адмирал и казначей Стэнхоуп, хотя муж Кейт еще не пришел в себя после потери жены, — сказала матери Кэтрин.

Катафалк с гробом королевы тянула четверка вороных лошадей с черными плюмажами. Когда катафалк поравнялся с ними, Изобел зарыдала. Найдя глазами адмирала и казначея среди шедших за гробом, Кэтрин взяла мать под руку.

— Сейчас мимо идут вдовы и дочери дворян. Мы можем занять среди них свое место. Поддержи ее с той стороны, Мэгги, на всякий случай.

Все благородные дамы были одеты в траур: черные платья, черные накидки и черные вуали. Опустив алебарды в знак скорби, шествие замыкала дворцовая стража.

После отпевания в Вестминстерском аббатстве тело Елизаветы предали земле. Ее положили в крипте рядом с дедом Генрихом VII.

После похорон, как раз когда они возвращались в Уайтхолл, полил сильный дождь.

— Даже ангелы плачут! — воскликнула Изобел.

Вернувшись к себе, они заставили ее лечь. Но и на следующий день Изобел не оправилась. Вся в черном, она сидела в кресле, оглушенная, как птичка, которая со всего размаху ударилась о стену.

Воспользовавшись предлогом, Кэтрин спустилась вниз, в гардеробную, и принялась приводить в порядок платья покойной королевы, чтобы отправить их в кладовую. Уайтхолл начал пустеть. Все больше и больше придворных, наспех собравшись, уезжали на север, чтобы первыми встретить и поприветствовать короля на его пути из Шотландии.

Кавалькада всадников во главе с королем выезжала из замка Карлайл. Патрик Хепберн ехал бок о бок с Робертом Кери.

— Прими мои поздравления с тем, что тебя назначили главным королевским постельничим. Предсказываю, ты далеко пойдешь, Роберт. Яков считает тебя своим самым верным сторонником среди англичан.

— Больше всего я доволен за жену. Королева Анна приняла ее с распростертыми объятиями и назвала своей первой английской подругой. Она сделала ее воспитательницей своего сына Чарлза, которому всего три года. Лиз на седьмом небе от счастья.

— Слава Богу, мы едем с Яковом, а не с Анной. Тогда потребовался бы по крайней мере месяц, чтобы организовать поездку.

— Меня немного мучает совесть, потому что Елизавета была моей кузиной, а я поступил, исходя из выгоды.

— Я всегда поступаю, исходя из выгоды, и совесть меня не мучает.

— Может, у тебя ее нет? — поддел Роберт.

— Пожалуй, — хмыкнул Патрик.

Их нагнали брат Роберта, новый лорд Хансдон, и зять — лорд Скроуп.

— Скажи, Томас, а кто вон этот, который весь из себя ушлый, пронырливый и высоко взлетел?

Скроуп по-женски кокетливо провел пальчиком по выгнутой брови, что смотрелось весьма странно в сочетании с его манерами грубого рубаки.

— Это же наш новый королевский любимчик.

— Да пошли вы оба! Даже не смейте намекать на причину, отчего Яков мне благоволит, — возмутился Роберт.

Мужчины, а вслед за ними и Хепберн громко захохотали. Джордж не удержался и по-братски посыпал соль на только что нанесенную рану.

— Мне всегда казалось, что ты чересчур красивый.

Роберт засмеялся вместе с ними, сообразив, что вот так проявляется их гордость за него.

Чтобы немного размять Валианта, Хепберн промчался галопом вдоль кавалькады пару миль назад и вернулся к королю Якову, который возглавлял колонну.

— Сир, не видно конца веренице шотландцев, которые торопятся в Англию в надежде как следует помародерствовать.

Яков подмигнул.

— Я тоже надеюсь. А ты уже хапнул свое.

Хепберн подивился его осведомленности и добавил:

— Я смотрю, англичан здесь тоже хватает.

— В тесноте, да не в обиде!

— Сзади тянется такое количество карет, что можно подумать, у нас тут гонки римских колесниц, — сухо заметил Хепберн.

— Veni, vidi, vici — пришел, увидел, победил, — неожиданно блеснул латынью Яков.

Хепберн вскинул руку в шутливом салюте и воскликнул:

— Приветствую тебя, Цезарь!

В Лидсе к королю присоединились Генри Перси, граф Нортумберленд, и Джордж Клиффорд, граф Камберленд. На что Патрик заметил Роберту:

— Я смотрю, Клиффорд снял со своей шляпы перчатку Елизаветы. Может, нам ему втихаря подсунуть пару перчаток Якова?

Роберт зашелся смехом.

— Разве Яков носит перчатки?

Прибыв в Лестер, король решил заночевать. С удивлением Патрик увидел, как подъехала Арбелла Стюарт со служанкой в качестве компаньонки. Над ее каретой возвышалась целая гора поклажи. Хепберн подскакал к ней и галантно поцеловал руку.

— Лорд Стюарт, счастлива видеть вас. Отведите меня к нашему кузену Якову, чтобы я смогла отдать дань уважения новому королю Англии.