Неутолимая страсть

Кэтрин вдруг вспомнила аромат гиацинтов и густо покраснела, но Лиз только рассмеялась.

— Завтра утром мужчины скорее всего займутся охотой, а потом мы будем готовы отправиться ко двору. После представления будут танцы?

— О, разумеется. В последнее время королева редко танцует, но любит смотреть, как ее придворные упражняются на паркете.

Арбелла в это время пристально разглядывала Патрика.

— Надеюсь, вы танцуете, лорд Стюарт?

Кэтрин громко захохотала, представив, как он в танце бухает своими сапожищами со шпорами по паркетному полу. Их взгляды пересеклись, и она увидела, как Патрик удивился. Можно было подумать, что он прочитал ее мысли или по крайней мере вспомнил, как она прошлась насчет овчинной безрукавки.

В зале для приемов в Уайтхолле было не протолкнуться. Разодетые в пух и прах придворные соперничали друг с другом в роскоши нарядов и стоимости украшений. Однако ее величество, сидящая на подиуме, затмевала их всех. Этим вечером на ней было белое атласное платье с эффектными черными раструбами, расшитое черным янтарем, жемчугом и алмазами. Огненный парик украшали страусовые перья и черные кружева. Как ей казалось, пышные наряды и сияющие драгоценности слепят глаза придворным и не дают им заметить то, что она состарилась и сморщилась.

Сегодняшнее представление основывалось на пьесе Джона Лили[5] “Женщина на Луне”, самой популярной при дворе. Лили развлекал, а не поучал, и его выдумки предназначались для английских женщин благородного происхождения. Эту комедию любили за юмор и щедро разбросанные в ней остроты. История Эндимиона — греческого пастушка, обожавшего свою небесную покровительницу Цинтию, богиню Луны, но обманутого даже не одной, а двумя земными девами — была безрассудно рискованной.

Леди Кэтрин, выступавшая в костюме Цинтии, лунной богини, заменяла королеву, потому что та больше не принимала участия в представлениях. На Кэтрин был парик, и его золотисто-рыжие пряди спускались до самой талии. В платье из блестящей серебристой вуали поверх шелкового чехла телесного цвета она казалась абсолютно прозрачной. Восседая на сияющем полумесяце, она возносилась вверх на фоне черного бархата, изображавшего ночное небо. Все исполнители должны были тянуться к ней, подавая свои реплики, а она свысока дарила их чистым, холодным светом невинности.

Патрик не мог оторвать от нее взгляда. Это было выше его сил. Помимо того, что она была хороша собой, в ней еще было столько ума, дерзости, бесстрашия! Там, на высоте, сидя на полумесяце, Кэтрин привлекала к себе всеобщее внимание.

С трудом ему все-таки удалось отвести от нее взор. Все свое внимание он должен был сосредоточить на Елизавете. Сегодня у него единственный шанс увидеть королеву вблизи. Пользуясь темнотой в зале, можно было незаметно пробраться через толпу поближе к ее величеству, которая сидела в круге света вместе с ряжеными персонажами. В конце концов ему это удалось. Он встал у стены и благодаря высокому росту мог смотреть поверх голов тех, кто стоял впереди.

Отстранившись от того, что происходило в зале, Патрик сконцентрировал внимание на Елизавете. Голоса участников представления и смех зрителей куда-то пропали. Концентрация нарастала, пока он не пришел в состояние, похожее на транс, которое всегда предшествовало видениям. Мало-помалу издалека до него стала доноситься музыка. Торжественная траурная музыка. Он похолодел. Это были похороны. Пока Патрик, не мигая, смотрел на королеву, страусовые перья у нее в прическе вдруг превратились в черные плюмажи, украшавшие головы черных коней без всадников. Мимо проплыла еще одна черная четверка, которая влекла открытый катафалк с водруженным на нем гробом. Лежавшее поверх гроба черное бархатное покрывало было расшито гербами Англии и Франции. Теперь Патрик не сомневался, что наблюдает погребальную церемонию королевы Елизаветы.

Неожиданно в зале раздались бурные аплодисменты, и видение исчезло, сменившись картинкой раскланивающихся исполнителей.

— Вы прекрасно справились с ролью, моя дорогая Кэтрин. Сходство между нами просто поразительное.

Королева выглядела довольной.

Кэтрин присела в почтительном поклоне.

— Благодарю за столь высокую оценку, ваше величество.

Пока музыканты настраивали инструменты и готовились начать, Кэтрин с любопытством оглядела зал и насчитала по меньшей мере дюжину кавалеров, желавших пригласить ее на танец. Потом пришла трезвая мысль: как ей поступить, если этот Хепберн с манерами деревенщины тоже пригласит ее? Она решила, что вежливо откажет и объяснит, что уже обещала танец другому.

Без всякого интереса Кэтрин попыталась найти его глазами. Она увидела Роберта Кери. Тот блистал, одетый в зеленые цвета Тюдоров. Рядом с ним держалась его невеста в потрясающем платье из розовой парчи. В зале яблоку негде было упасть, и она уже почти сдалась, но тут заметила его. На шотландце был черный бархатный дублет и узкие черные лосины. Брыжи его белоснежной сорочки лишь совсем немного высовывались из-под воротника дублета. На его фоне остальные мужчины выглядели кричаще безвкусно. Кэтрин споткнулась, увидев, как к нему липнут женщины. Окружив его, они откровенно заигрывали с ним, конкурируя друг с другом. Первым ее партнером в танце был женоподобный щеголь граф Оксфордский.

Как только танец закончился, Оксфорда отодвинул плечом Чарли Блаунт, сын лорда Маунтджоя.

— Леди Кэтрин, моя душа и сердце попали в сети вашей красоты. О ты, Луна, как ты близка и как далека!

— Вы льстите мне, Чарли, хотя эти вирши не ваши.

Приноравливая шаги к ритму лавольты, она с удивлением увидела, что Патрик Хепберн тоже присоединился к танцующим. Еще больше она удивилась, увидев, насколько он гибок и ритмичен, двигаясь прямо-таки со звериной грацией. А когда он легко поднял свою партнершу в воздух выше других кавалеров, стало ясно, насколько он еще и силен.

Пришел черед менять партнеров, и Кэтрин оказалась перед Генри Сомерсетом.

— Спасибо за поэму, которую вы мне прислали, Хэл.

— Я ослеплен сегодня вашей красотой. Вы позволите пригласить вас на следующий спектакль в среду?

— Из дворца сбежать жутко трудно, — задумчиво протянула она и одарила его улыбкой, когда он начал умолять.

Генри закружил ее в воздухе, и когда ее ноги коснулись пола, она увидела, что следующим ее кавалером будет Патрик Хепберн. Ею овладела паника. Скорее всего из-за того, что ей приходилось запрокидывать голову, чтобы взглянуть на него. “Как тебя угораздило этак вымахать?” Она подождала, когда он скажет пару комплиментов. И не дождалась. Потом обратила внимание на эмблему на его черном бархатном дублете — тяжелую серебряную голову лошади с изумрудным глазом. “Надо же, голова! Лошадиная задница подошла бы тебе больше!”

— Представление вам понравилось, лорд Стюарт?

Черные глаза посмотрели на нее с удивлением.

— Не очень. Меня как-то не привлекает идолопоклонство перед женщиной.

Зазвучало крещендо заключительных тактов лавольты. Его огромные ладони легли ей на тонкую талию, а потом он подбросил ее в воздух так высоко, что все смогли увидеть ее нижние шелковые юбки, а заодно и ноги до колен. Он без напряжения держал Кэтрин на вытянутых руках, вынуждая ее опереться на его плечи. В ее янтарных глазах сверкнуло пламя. Она задохнулась от гнева. И он, словно сдавшись, опустил ее.

Однако прежде чем она коснулась пола, он еще раз подбросил ее, доказывая, что он сам контролирует ситуацию.

Ее охватила ярость.

— Я передам ее величеству королеве всю вашу полную неуважения критику.

— Не трудись, ma petite [6]. Я ей сам скажу.

Вежливо откланявшись, он направился к помосту. Там, преклонив колено, он отдал галантный поклон Елизавете и не двинулся, пока она не поманила его пальцем. По протоколу нужно было терпеливо ждать, пока она не обратится к нему первой.

— Я всегда была рада видеть адмирала при дворе. Теперь рада приветствовать вас. Зачем пожаловали в Лондон, лорд Стюарт? — спросила она напрямик.