Солги мне

На мгновение Трева замерла, потом оглянулась через плечо. Спускались сентябрьские сумерки, и ее силуэт отчетливо вырисовывался в лучах света, льющегося из кухни. Мэдди услышала низкий рокот двух мужских голосов, в которые вплеталось тонкое сопрано. Вечер в кругу семьи.

— Ладно, — ответила Трева. — Если ты настаиваешь…

Она шмыгнула на кухню, и Мэдди услышала, как Трева объясняет домашним, что она собирается на прогулку. «Подышать с Мэдди свежим воздухом», — сказала Трева, и в доме воцарилась тяжелая тишина; Даже у Мэл не хватило духу задавать вопросы.

Трева вышла на крыльцо, неся в руках две ветровки. Прежде чем закрыть и запереть дверь, она протянула Мэдди зеленую, а сама натянула красную.

— Холодает, — пояснила она. — Обожаю сентябрь, но по вечерам следует беречься.

Мэдди сунула руки в рукава ветровки и слегка закатала их. Куртка была самого большого размера — такие же носил Брент. Они молча миновали дома мистера Кемпа, миссис Уитгейкер и миссис Бэнистер, двигаясь к углу квартала. Наконец Мэдди спросила:

— Чья это куртка? Три?

— Ага, — ответила Трева. — Он такой громадный…

— Каким был Брент, — сказала Мэдди, и Трева остановилась на месте как вкопанная.

Глава 18

— Все в порядке, Трева, — промолвила Мэдди, поворачиваясь и заглядывая ей в лицо. — Я пришла, чтобы сказать тебе: все в порядке. Сначала я разозлилась, но теперь мне все равно.

Трева усиленно заморгала, пытаясь сдержать слезы; ее губы сжались так крепко, что превратились в почти ровную линию.

— Значит, Брент все-таки рассказал тебе.

— Нет. — Мэдди покачала головой. — Нет. Я догадалась на похоронах. У Три голос Брента. И вихор на затылке. И все остальное.

— Так вот почему ты перестала со мной разговаривать. — Трева закивала словно заведенная, не в силах остановиться. — Значит, в этом дело. Я так и поняла. Либо ты нашла в ящике мое письмо, либо Брент проболтался. Мэдди, мне так жаль… Ты даже не догадываешься, как мне стыдно. Я очень, очень, очень сожалею…

На ее глазах появились тяжелые круглые капли, и Трева, задохнувшись, принялась смахивать их с лица тыльной стороной ладони, судорожно глотая воздух и вновь и вновь повторяя:

— Мне так жаль… мне очень жаль…

Мэдди обняла Треву, притянула ее к себе и тоже расплакалась, чувствуя, как вместе со слезами уходят затаенная злость и одиночество.

— Я не сержусь на тебя, Трева, — сказала она, роняя капли слез на завитки волос подруги. — Теперь мне это безразлично. Это была глупая ошибка, такое вполне могло случиться и у нас с Кей Элом, и вообще у кого угодно. Теперь все это не имеет никакого значения.

— Мне было так плохо, — всхлипнула Трева, прижимаясь к Мэдди. — Мне было так плохо, но я не решалась сказать тебе, а тем более Хауи. Господи, ведь я женила его на себе, когда забеременела, как же я могла ему признаться? Я никому не могла сказать, и мне очень, очень, очень жаль…

При каждом «очень» лоб Тревы тыкался в плечо Мэдди, и та прижала ее затылок рукой, чтобы уберечь мозги подруги от сотрясения.

— Я все понимаю, — сказала она. — Я и сама не решалась рассказать тебе о Кей Эле, потому что мне было стыдно. Я прекрасно помню, каково это, и понимаю тебя. Но теперь уже все в прошлом. — Мэдди в последний раз шмыгнула носом и похлопала Треву по спине, только сейчас заметив, что проезжающие притормаживают, чтобы рассмотреть двух рыдающих женщин, накрепко вцепившихся друг в друга. — Трева, я действительно больше не сержусь. Мне казалось, что я ненавижу тебя, но я ошиблась.

Трева принялась вытирать слезы ладонью.

— А я бы возненавидела тебя, если бы это случилось между тобой и Хауи, — сказала она.

— Понимаю, — ответила Мэдди. — Все дело в том, что я очень люблю тебя, гораздо больше, чем когда-либо любила Брента. Должно быть, это звучит ужасно, но это правда. Я тосковала по тебе куда сильнее, чем по нему, хотя поняла это только во время разговора с Эм. Я люблю Три, как же я могу хотеть, чтобы его не было на свете? Мне кажется, я и дня не смогу прожить, не перебросившись с тобой хотя бы словом, а ведь именно так я провела последние две недели. Мне было очень тяжело, я и думать позабыла об остальном. Прошло двадцать лет, и теперь все это не имеет значения. Ни малейшего.

— О Господи. — Трева опустилась на ступени крыльца дома миссис Бэнисгер и снова разрыдалась, произнося слова между судорожными всхлипами: — У меня с души словно камень свалился. Мне действительно очень стыдно, но я чувствую такое облегчение. — Она вцепилась в закатанный рукав ветровки Три, натягивая его на ладонь Мэдди. — Клянусь, Мэдди, я не хотела причинить тебе зло.

Мэдди уселась рядом и осторожно высвободила рукав.

— Я знаю, Треви. Все в порядке.

— Понимаешь, Брент был такой… — Трева перестала всхлипывать и пошарила по карманам, ища носовой платок. Не найдя его, она вытерла нос рукавом. — В те годы Брент был первым парнем на деревне, понимаешь? Я не могла поверить своему счастью, когда он обратил на меня внимание. Перед ним не устояла бы ни одна девчонка, а я была такая глупая…

— Я все знаю. Ведь я была за ним замужем. — Мэдди погладила подругу по плечу, но Трева, начав, не могла остановиться.

— А потом у меня прекратились месячные, и я написала записку… — Трева схватила Мэдди за руку. — Записка… Где она?

— Я порвала ее, — ответила Мэдди. — Записки больше нет. Я спустила ее в унитаз. Она больше никому не причинит неприятностей. Честное слово.

— Ох… — Трева глубоко вздохнула. — Это был такой кошмар. — Она вновь расплакалась. — Брент собирался тебе рассказать. Он пообещал рассказать тебе и Хауи, и я наорала на него, даже грозила убить, но Брент заявил, что если я хоть словом обмолвлюсь про деньги, он тоже не станет молчать. — Трева шмыгнула носом. — И тогда я во второй раз предала Хауи. Брент обворовывал компанию — я знала об этом со слов Дотти Уайли, которые передала мне мать, но так и не сказала Хауи. Я опять предала его.

— Все это в прошлом, — отозвалась Мэдди. — Хауи ничего не узнает. — Она запнулась и несколько секунд озадаченно молчала. — Подожди-ка. При чем здесь Дотги Уайли?

Трева проглотила слезы и ответила:

— Брент назначил слишком большую цену за ее дом. Дотти сказала моей матери, что дом не стоит тех денег, которые она заплатила, и мать передала мне, но я утаила это от мужа. А теперь выясняется, что Дотти была права. Пару недель назад, сразу после похорон Брента, Хауи вернулся домой и сказал, что они с Кей Элом подняли документы и обнаружили, что только на сделке с Дотти Брент присвоил сорок тысяч, ведя двойную бухгалтерию, но Хауи и Кей Эл так и не нашли выписанных им счетов. Хауи говорит, что за последние два года Брент провернул немало таких сделок. В компьютере осталась информация о тех ценах, которые он назначал, но им нужны еще и счета.

— Желтые листочки, заполненные под копирку, — произнесла Мэдди. — В том чертовом ящике, который мы нашли у него в столе, была целая пачка желтых листков. Теперь понятно, почему Брент так взбесился из-за этой коробки. — Разрозненные кусочки начинали складываться в целостную картину. — Мне показалось, он рассердился из-за того, что я узнала о его изменах. Я сказала Бренту, что была с Кей Элом, и он спросил, что я ему говорила. Ему было плевать, что я провожу время с другим мужчиной. Его волновало только то, что этот мужчина — бухгалтер. Значит, вся история произошла из-за денег. Господи, сколько нам пришлось вытерпеть, и все из-за каких-то паршивых денег.

— Нет, — отозвалась Трева. — Я прошла через этот ад из-за того, что двадцать лег назад совершила глупую ошибку и предала двух самых любимых людей.

— Теперь все кончилось, — сказала Мэдди. — Именно это я и собиралась тебе сказать. Я знаю, тебе хочется плакать. Не стесняйся, плачь, но все это в прошлом. Я не сержусь на тебя. — Она обняла Треву и привлекла ее к себе, точь-в-точь как еще час назад обнимала Эм. — Все будет хорошо.