Искусство самовыражения (ЛП)

— Лэйк! Немедленно вернись! Нам нужно поговорить, — кричит она с входа.

Я открываю дверь машины Эдди и поворачиваюсь к ней.

— Ты права, мама, но, мне кажется, это тебенужно поговорить. Я знаю, почему мы завтра ужинаем вместе! Я знаю, почему мы переехали в Мичиган! Я все знаю! Так что не смей говорить со мнойо том, что я что-то скрываю!

Я не дожидаюсь ее ответа, просто сажусь на заднее сидение и хлопаю дверью.

— Забери меня отсюда. Быстрее, — говорю я Эдди.

Мы выезжаем, и я начинаю плакать. Не хочу сюда возвращаться. Никогда.

***

— На, выпей это. — Эдди толкает еще одну банку с содовой через стол, а затем они с Гевином смотрят, как я пью и плачу. Мы остановились в Гетти, потому что Эдди сказала, что их пицца единственное, что может мне сейчас помочь. Но мне кусок в горло не лезет.

— Простите, я не хотела испортить ваше свидание, — говорю я обоим.

— Ты и не испортила. Не так ли, малыш? — Эдди поворачивается к Гевину.

— Вовсе нет. Это внесло новизну в нашу повседневную жизнь, — говорит он, засовывая пиццу в коробку, чтобы забрать ее с собой.

Мой телефон снова завибрировал. Мама звонит уже в шестой раз, потому я выключаю его и кидаю в сумку.

— Мы еще успеваем на фильм? — спрашиваю я.

Гевин смотрит на часы и кивает.

— Да, если ты действительно хочешь сходить.

— Хочу. Мне нужно хоть ненадолго перестать думать об этом.

Мы оплачиваем счет и направляемся в кинотеатр. Хоть там и не Джонни Депп, в данный момент мне подойдет любой актер.

Этот день — ее последний,

В ее жизни — пусто.

Она живет в неведении

Радостная, грустная.

Но не знает никто, поверьте,

Что готовит канун нашей смерти.

— The Avett Brothers, Die Die Die

Глава десятая

Через пару часов мы паркуемся у моего дома. Я еще какое-то время сижу в машине, делаю глубокие вдохи, готовясь к приближающейся ссоре.

— Лэйкен, позвони мне позже. Я хочу знать все подробности. Удачи, — говорит Эдди.

— Спасибо, позвоню. — Я выхожу из машины и иду к двери, а они уезжают. Когда я захожу внутрь, то обнаруживаю маму на диване. Она слышит звук закрывающейся двери и подпрыгивает. Жду, что она продолжит кричать, но вместо этого мама кидается ко мне и обнимает за шею. Я замираю.

— Лэйк, мне так жаль. Я должна была тебе рассказать. Мне так жаль. — Плачет она.

Я отодвигаюсь от нее и сажусь на диван. Весь стол завален салфетками. Она много плакала. Хорошо, она должначувствовать себя плохо. Даже ужасно.

— Мы с папой собирались сказать тебе до его…

— С папой? Ты встречалась с ним еще до смертипапы? — Я встаю и начинаю мерить шагами пол. — Мама! Как долго это продолжается? — кричу я. И снова плачу.

Я смотрю на нее, ожидаю, что она начнет защищаться, объяснять свое омерзительное поведение, но она просто смотрит на стол перед собой.

Мама подается вперед и склоняет голову.

— С кемвстречалась? Что, по-твоему, происходит?

— Не знаю с кем! С тем, кто написал тебе поэму из твоей тумбочки! С тем, с кем ты виделась каждый раз, когда у тебя были дополнительные рабочие часы. С тем, кому ты говорила «я люблю тебя» по телефону. Я не знаю кому, и меня не очень-то это заботит!

Она подходит и кладет руки мне на плечи.

— Лэйк, я ни с кемне встречаюсь. Ты все не так поняла. Все.

Вижу, что она говорит правду, но я все еще не получила ответов.

— А как же записка? И письма из банка? Мы не банкроты, мам. И ты не продавала дом! Ты соврала нам, чтобы приехать сюда. Если это не из-за какого-то мужчины, то почему? Почему мы здесь?

— О Боже, Лэйк. Я думала, ты знаешь. Я думала, ты поняла. — Она садиться на диван.

— Видимо, нет, — я злюсь. Не понимаю, что могло быть такого важного в Мичигане, что ей пришлось забрать нас от нашей жизни. — Так скажи мне.

— Сядь, пожалуйста.

Я повинуюсь и жду, пока она все объяснит. Мама надолго замолкает, собирается с мыслями.

— Записка от твоего отца. Он дурачился. Одной ночью он обрисовал мне лицо и оставил эту записку на подушке. Я сохранила ее. Я любила твоего отца, Лэйк. Я оченьза ним скучаю. И никогда бы так с ним не поступила. Никого другого у меня нет.

Она честна со мной.

— Тогда почему мы переехали сюда, мам? Почему ты заставила нас переехать?

Она делает глубокий вдох и берет меня за руку. От ее взгляда мое сердце вздрогнуло. Тот же взгляд у нее был ранее в этом году, в коридоре, когда она пришла, чтобы рассказать новости об отце. Она делает еще один глубокий вдох и сжимает мою руку.

— Лэйк, у меня рак.

***

Отрицание. Я определенно на стадии отрицания. И гнева. Осмысление? Да, это тоже. У меня три стадии одновременно. Может, даже все пять. Я не могу дышать.

— Мы собирались все рассказать тебе с отцом. Но после его смерти вы были так разбиты. Я не могла себя заставить поговорить об этом. Когда мне стало хуже, я захотела переехать сюда. Бренда умоляла меня, сказала, что поможет о вас заботиться. Это с ней я говорила по телефону. В Детройте есть доктор, специализирующийся на раке легких. К нему я и ходила.

Рак легких. У этого есть название. Что делает ситуацию еще более реальной.

— Я собиралась все рассказать тебе и Келу завтра. Пришло время вам узнать, чтобы мы могли приготовиться.

Я забираю от нее руки.

— Приготовиться… к чему, мам?

Она обнимает меня и вновь начинает плакать. Я отталкиваю ее.

— Приготовиться к чему, мама?!

Точно как директор Басс, она тоже не может смотреть мне в глаза. Она мне сочувствует.

Не помню, как я вышла из дома и перешла улицу. Знаю только одно — сейчас полночь и я колочу в дверь Уилла.

Когда он открывает ее, то не задает никаких вопросов. Он видит по моему лицу, что я просто нуждаюсь в нем. Хоть на короткое время. Уилл обнимает меня за плечи и затаскивает внутрь, закрывая за нами дверь.

— Лэйк, что случилось?

Я не могу ответить. Я не могу дышать. Уилл успевает подхватить меня как раз, когда я начинаю оседать на пол и плакать. И точно как в школьном коридоре с моей мамой, он тоже оседает со мной на пол. Парень упирается подбородком мне в голову, гладит мои волосы и дает выплакаться.

— Расскажи, что случилось, — шепчет он наконец.

Я не хочу этого произносить. Если я скажу это вслух, то ситуация станет реальной. Она и такреальна.

— Она умирает, Уилл, — вставляю я между всхлипами. — У нее рак.

Он обнимает меня крепче, поднимает и несет в свою спальню. Положив на кровать, он укрыл меня одеялами. В этот момент позвонили в дверь. Уилл целует меня в лоб и уходит.

Я слышу, как мама говорит, когда он открывает дверь, но не слышу что. Голос Уилла низкий, но его слова можно разобрать.

— Пусть она останется, Джулия. Сейчас она нуждается во мне.

Они перебрасываются еще парой фраз, которые я не могу расслышать. В итоге он закрывает дверь и возвращается в спальню. Забравшись в кровать, он обнимает меня рукой и держит, пока я плачу.