Страница 47 из 51
Конни сидела на задней ступеньке фургона, в руках она держала кружку чая, налитого из полицейской фляжки. Потрясение от всего, что ей пришлось пережить за прошедшую неделю, начало брать над ней верх: насильственное вторжение Каллерво и его последователей в ее сознание, дни, проведенные со связанными руками на верхней полке фургона, и несколько опасных часов на верхушке дуба. А теперь ей придется придумать какое-нибудь объяснение для родителей и двоюродной бабки, но какое — она еще даже не представляла. Конни была уверена только в одном: что бы она ни сказала, это не помешает Годиве потребовать от ее родителей назначить ей суровое наказание. Так что страдания Конни еще не закончились.
На холм въехала машина «скорой помощи» с мигалками и сиреной, сопровождаемая полицейским автомобилем. «Скорая» повернула на место для пикника и исчезла из виду, а второй автомобиль продолжал подниматься по холму туда, где ждала Конни. Момент расплаты наступил. Она встала, уронив одеяло, и сделала глубокий вдох. Задняя дверь открылась, и появились ее отец и мать, за ними — двоюродный дед. Какую-то секунду они втроем молча смотрели на нее; лицо отца посерело от напряжения последних нескольких дней, на лице матери были следы слез, в глазах деда застыла боль. Все слова, придуманные Конни для оправдания, замерли у нее на губах, и она разрыдалась. И это было лучшее, что она могла сделать, потому что вызвало у матери бурю эмоций, которыми она затопила Конни.
— Дорогая моя, ну где ты была? — воскликнула мама, сжимая ее в тесных объятиях. Ее одежда, обычно безукоризненно чистая, была помята — она явно в ней спала. — Ты хоть понимаешь, что ты заставила нас пережить? Мы уже начали представлять себе ужасные вещи, которые могли с тобой произойти, когда от тебя не было никаких вестей.
Отец обнял одной рукой жену, а другой — дочь. Конни чувствовала его успокаивающий запах и ощущала себя в безопасности.
— Ну-ну, теперь ей ничто не угрожает, — сказал он с непривычной нежностью. — Не будем сейчас об этом говорить. Просто порадуемся, что Конни снова с нами.
Дядюшка Хью подошел к обнимающемуся семейству и смущенно встал рядом.
— С тобой все в порядке, Конни? — неуверенно спросил он.
— Простите меня, пожалуйста, — сказала Конни, смахивая слезы с глаз грязной ладошкой. — Мне ужасно жаль, что так получилось, — искренне добавила она.
— Жалко, что я не понял, насколько все далеко зашло, — мрачно сказал дядюшка. — Я подвел тебя.
Этого Конни и боялась: он винил во всем себя.
— Нет-нет, это только моя вина. Знаю — я не должна была убегать.
Вернулась женщина-офицер, а с ней — Годива Лайонхарт. Конни показалось, что ее двоюродная бабушка выглядит потрясенной. Годива шагнула к ней. Она ничего не сказала, только потрепала Конни по спине.
— Что? В-вы не будете меня ругать? — заикаясь, спросила Конни.
Годива покачала головой.
Хью подошел к сестре и взял ее за руку.
— С тобой все хорошо? — тихо спросил он.
Женщина из полиции сдержанно кашлянула:
— Думаю, нам лучше увезти отсюда Конни, пока сюда не добралась пресса. Позже мне нужно будет задать ей несколько вопросов, но сейчас я советую вам отвезти ее домой.
Все семейство отправилось на полицейской машине в особняк Лайонхартов, где родители Конни жили все эти последние ужасные дни, настроение у всех было подавленное. Казалось, у них не было безопасной темы для разговора. Дядюшка Хью начал было расспрашивать о карнавале, чтобы немножко разрядить обстановку, но замолчал, когда понял, что Конни не хочется разговаривать. Водитель-полицейский почувствовал неловкость и попытался поправить дело, включив радио. К несчастью, местная радиостанция вела репортаж из Мэллинского леса.
«Крайне необычный день, согласитесь, Стив, — бормотал журналист ведущему в студии, — вначале противостояние между протестующими и строительной бригадой, а теперь это».
Полицейский потянулся, чтобы выключить радио, но вмешалась Конни:
— Нет, оставьте, пожалуйста!
«Да, и вот теперь я вижу, как они спускают мальчика на лебедке вниз. Как сообщают организаторы карнавального шествия, это местный паренек, Кол Клэмворси. Он приехал сюда этим утром, одетый в костюм рыцаря Галахада. Может быть, вы помните, Стив, я рассказывал, как он отделился от остальных, помахав над головой копьем. Но я не вижу, насколько серьезно он пострадал. Двое пожарных опускают его на землю. Мы и понятия не имели, куда он отправился, когда покинул шествие. А уж как он сумел так высоко забраться — и вовсе загадка…»
«А есть ли информация о девочке, которую они спустили с дерева первой?» — спросил ведущий таким голосом, что стало ясно: он просто упивается деталями этой драмы.
«О Конни Лайонхарт, пропавшей девочке? Она уже прославилась как защитница окружающей среды в том происшествии с танкером, которое случилось под Новый год. Жаль, что полиции раньше не пришло в голову проверить так называемый дуб Мерлина — самое очевидное место, куда стекались борцы за экологию со всей страны, ха-ха, — искренне расхохотался журналист, от чего Конни передернуло. — Судя по тому, что она сказала, когда ее нашли, она просидела на этом дереве всю неделю в знак протеста — исключительная самоотверженность для такой юной особы».
«А как продвигается акция по спасению Мэллинского леса — с призывом выкупить его?»
«Зед Бэйли ранее рассказал мне, что сам не ожидал такого отклика. Он всего несколько часов назад поместил сообщение об этом в Интернете, но сайт уже переполнен изъявлениями поддержки и обещаниями перечислить деньги — от людей со всей страны. Конечно, драматический репортаж о спасении пропавшей девочки и ее друга привлек к этому делу такое внимание, о котором они и мечтать не могли. Да, и вот наконец мальчика спустили. Рыцарь Галахад снова на земле, под опекой службы спасения».
«Спасибо, Майк. Если кто-нибудь из наших слушателей захочет перечислить взнос, он может зайти на сайт „Спасем дуб Мерлина“ и ознакомиться со всеми деталями. А теперь оставайтесь с нами и послушайте в прямом эфире первое выступление группы „Krafted“ на Гескомбском музыкальном фестивале…»
Машина остановилась в Монастырском тупике. Идя по дорожке между папой и мамой, Конни напоследок взглянула на небо и подумала о том, что сейчас происходит на торфяных болотах. Знают ли там, что случилось? Что будут делать войска Каллерво теперь, когда их предводитель бежал? Не попытаются ли некоторые из его соратников напасть или они просто рассеются, чтобы дождаться более благоприятного момента? Судя по тому, что рассказал журналист, в лесу все было в порядке, и около дуба Мерлина толпами бродили разномастные средневековые персонажи, лошади, журналисты и бригады службы спасения. Нападение, казалось, было отложено. Опасность миновала.
— Ну, дорогая, — сказала мать, набирая для нее горячую ванну с пеной, — снимай-ка эту одежду, отдыхай и отмокай в свое удовольствие.
Конни сбросила свой летный костюм из коричневой кожи, и мать осторожно подобрала его.
— Годива упоминала о твоих странных предпочтениях в одежде, но я рада, что костюм защитил тебя и ты не слишком поцарапалась, пока сидела на этом дереве, — сказала она с оттенком одобрения в адрес некогда презираемой одежды.
— По крайней мере, — зевая, сказала Конни, залезая в ванну, — меня не показывали по национальному телевидению в доспехах или колпаке с бубенцами.
— О чем это ты?
— Так, ни о чем.
Мама тихо вышла из ванной, а ее дочь погрузилась в пену. Теплая вода смыла с нее и въевшуюся за неделю грязь, и дурные воспоминания.
Пожарные завернули Кола в ткань, так что он стал похож на огромного младенца, чтобы спустить его с дерева. У него болела нога и ныла спина в том месте, где ее задел драконий хвост, все тело было покрыто сетью мелких царапин и ушибов, но Кола беспокоило не это. Он тревожился только за Жаворонка, которого видел последний раз падающим между деревьев недалеко от той поляны, с которой они взлетали. Как только он оказался на земле, он отчаянно принялся искать глазами отца и увидел его в компании мрачного полицейского.